Ноосферные явления

– Исключено. Второй раз не посмеют.

– Но кто-то же говорил сегодня со мной по телефону?!

– Какой-нибудь их резидент. Из похищенных и отпущенных ими граждан.

– Моим голосом?

– А, технические штучки, – отмахнулся уфолог. – Так вы на моей стороне или нет? – спросил в лоб Аджуба.

«Выбор! Между молотом и наковальней. Киборги мне обещают помочь. Это я не выполнил их условия. А что предлагает Аджуба? Заложить пришельцев их шефу. Возможно, те лишатся даже голов. Хоть и лягушачьих. Они ко мне по-человечески, а я им свинью подложу. Как-то все неправильно. Нужно подумать».

– Подумайте, – кивнул Аджуба. – Я понимаю. Карьера, квартира. Но ведь пришельцы предупреждали – еще неизвестно, чем для вас это обернется. Так оно и есть. Вариантов развития событий – бесконечное множество. Если бы можно было просчитать все заранее, ни в чем не было бы смысла. В том числе и в Его существовании. Не говоря уж о нас. Итак, жду вашего звонка.

Бабочкин шел по набережной Яузы. В голове сталкивались и разбивались вдребезги противоречивые мысли. Они были мутны, как воды сточной канавы. На Большой Ордынке свернул на Москворецкий мост, остановился посредине. Стены Кремля, башни, соборы дышали чистотой и свежестью. «Видимо, никогда еще не приходили сюда люди с такими необычными мыслями. А, может, и приходили. Если пространство и время бесконечны, все рано или поздно повторяется».

«Чью позицию занять, главного уфолога или пришельцев? Тот кто всю жизнь пытался доказать окружающим и себе существование киборгов, теперь собирается воевать с ними. Театр абсурда. Аджуба утверждает, что спецназовцы-киборги проявили противозаконную инициативу. Возможно, так. Но по существу пришельцы правы. Что будет, если люди вдруг узнают, что все мы, независимо от национальностей и вероисповедования, лишь растения, с которых собирают нектар. Или, как говорит Аджуба, „дойные коровы“. Неизвестность и надежда наполняют смыслом наше существование. Мы ищем, пытаемся что-то понять. Тем самым развиваемся, приносим пользу всей Единой информационной системе. И вдруг – хлоп! Все как на ладони и никакого интереса ни к чему. Мир остановится, рухнет. Другой вопрос – кто поверит в открытие Аджубы? Мало ли сногсшибательных гипотез, которые никто не рассматривает всерьез. Но теория Аджубы логична и многое объясняет. И они пришли ко мне, а значит, многое правда. Но не хочется, чтобы это было правдой, не хочется. Почему все же киборги не сделали внушение самому виновнику торжества, Аджубе? Видимо, в самом деле, понимают, что профессор пошлет их на Альфу Центавру, а то и дальше».

Феликс курил одну сигарету за другой, не замечая, когда начинал гореть фильтр.

«Итак, что предпримем? Интервью нужно переписать в любом случае, это не противоречит интересам обеих сторон. Послушаем, что на этот раз скажет Аджуба. Дальше будет видно».

Поздней ночью Бабочкин сидел в уличном кафе возле своего дома, потягивал темное пиво. Напротив сосредоточенно закусывал сухой рыбой лысый, взмокший от духоты мужчина в полосатой майке. Его размытые жарой и пивом синие глаза были полностью поглощены рыбьими ребрами и хвостами.

«Интересно, этот тип тоже дойная корова? – задался вопросом Феликс. И что с него надоешь кроме едкого пота? Впрочем, каждый человек на что-то способен, но на что, часто остается не выясненным до самого ухода в Большой астрал. А что если все это чудовищный розыгрыш? Только чей, Аджубы? Ему, думаю, ни к чему подобный театр, а других кандидатов на роль Карабаса Барабаса я не вижу. И потом – киборги, я сам щупал их толстую кожу».

Бабочкин так пристально глядел на полосатого мужчину, что тот, наконец, перехватил его взгляд, несколько смутился, потом приветливо кивнул. Журналист решительно встал, подсел к посетителю. Сразу спросил:

– Вы верите в Высший разум?

Мужчина ничуть не удивился вопросу, продолжая обклевывать рыбу, ответил:

– Я же здесь, и пью пиво.

– А причем тут пиво?

– Если бы не было Великого разума, не было бы ни пива, ни меня. Да и вас тоже. Неужели верите, как его… Стивену Хокингу, который утверждает, что все появилось из какой-то точки? А что было до нее, пустое пространство без времени или время без пространства? Глупости.

– Как же вы Его себе представляете?

– В виде Всеобщего информационного пространства.

– Приятно встретить умного человека.

– Вы журналист? – в свою очередь поинтересовался мужчина и сам ответил на свой вопрос. – Только журналисты могут задавать такие дурацкие вопросы.

– Почему же «дурацкие»?

– Потому что нормальные люди об этом не думают. Живут себе спокойно и жуют рыбу. Кстати, хотите? – незнакомец пододвинул Феликсу тарелку с чищеной воблой.

– Вы же, надеюсь, нормальный человек, а думаете о мироздании.

– Мне положено, я кинорежиссер. Пока не охватишь мир, так сказать, широким ракурсом, не задумаешься о великом, ничего не получится. У вас, молодой человек, очень выразительное лицо, мог бы предложить вам роль в моей картине.

– О пришельцах?

– И о них тоже.

– Значит, и вы сумасшедший, – вздохнул Феликс.

– И я, – охотно согласился режиссер. – Сойдемся. Говорите.

– О чем?

Киношник пожал плечами:

– Вы, вероятно, во что-то влезли, и вам есть чем поделиться со мной этой душной июльской ночью. Обожаю общаться с журналистами, только они доносят свежий ветерок. Ну, давайте, давайте выкладывайте фабулу. Меня зовут Яков Моисеевич Завадский.

«В конце концов от своих мыслей я сойду с ума», – подумал Феликс и все рассказал начистоту первому встречному.

– Занятно, – хлопнул рыбиной по столу Яков Моисеевич. – Но нет развития событий и финала.

– Думаете, они последуют?

– Непременно.

– Что посоветуете?

– Ничего. Останетесь в живых, позвоните, – режиссер протянул жирными руками визитку. – Буду с нетерпением ждать. Вмешиваться в Историю не могу. Процесс должен происходить в стерильной обстановке, тогда естественным образом напишется хороший сценарий. Мне пора. Рад знакомству.

Завадский встал, вытер салфетками ладони, потом ими же потную голову.

– Я почему-то вам верю, хотя ночью кого только здесь ни встретишь. Не нужно показывать удостоверения, у вас на лице все написано. Останкино, как МВД накладывает на человека отпечаток. Поверьте опытному глазу художника. Итак, советовать ничего не буду, хочу лишь напомнить одну мысль Сервантеса, которую он почерпнул у древних греков – «Платон мне не друг, но истина дороже».

Той ночью Бабочкин так и не прилег. Не успел в телевизоре отгреметь гимн, позвонил Чернову.

– Съемка Аджубы сегодня во второй половине дня, точное время сообщу позже. Будь на чемоданах.

– Всегда готов, маэстро, – ответил сонным голосом Юрка. – Мне сегодня, кстати, пришельцы приснились. Четверо. Сказали, передай Бабочкину, чтобы он не верил Аджубе.

– Сам разберусь, – прислонился лбом к холодному стеклу зеркала, за которым брился Феликс. – Что еще говорили?

– Перебрал я накануне, плохо помню. А зачем тебе? Еще, кажется, что-то про связь. Ну да. Связь по воскресеньям ровно в полдень по кремлевским курантам. И предлагали хороший отдых на Проксиме Центавра. Словом, чушь какая-то. Водка несвежая попалась.

Аджуба перезвонил сам, буквально через час после разговора с оператором.

– Сегодня в наш институт министерские чиновники приезжают, будет суета. Можно снять интервью у меня дома.

Записали президента Академии уфологии быстрее, чем в прошлый раз. Он почти полностью повторил то, что говорил ранее. Правда, как и обещал, добавил: «Киборги-пришельцы, которые управляют ноосферными летающими объектами, иногда превышают свои полномочия. Есть факты, свидетельствующие о том, что они вступают в различные контакты и даже сделки с людьми для получения нужной им информации. При этом меняют ход Истории. Думаю, делается это без ведома Иного разума, так как вмешательство в Эволюцию, а под ней я понимаю творческое и социальное развитие личности, категорически запрещено. Только свобода выбора двигает Земную цивилизацию вперед, является сутью прогресса».