Спасти красноармейца Райнова. Книга шестая. Тактик

Стоит сказать, что мангруппу людьми часто пополнял, избавился от балласта на аэродроме, раненых, и тех, кто не нужен, от ВВС, или командиров, отправлял к нашим воздухом, на захваченных самолётах. Рапорта передавал. Так что о моих действия точно должно быть известно. Но до Генштаба вряд ли дойдёт, но то что действует бронегруппа капитана Астахова, точно должно быть известно. В Слуцке с нашим уже набранным опытом, освободить девчат, да зачистить от немцев город, труда не составило. Машины уже были, добыл, и рывком в сторону Киева. Там ближе всего. Пробили брешь, нашёл слабое место, наши атаковали навстречу, и ушли в тыл. В районе Чернигова. Там как раз штаб Пятой Армии стоял. Нас туда. Девчат и остальных проверили, я один с документами был, занимались этим, рапорта писал. А меня в штабе чествовали. Мы ведь когда выходили, атаковали штаб пехотной дивизии Вермахта, я для этого достал два «КВ-1», даже в плен командира дивизии взяли, правда, серьёзно раненого и контуженного, но это первый пленный вражеский генерал. Я ещё и все пять стягов сдал, что также было воспринято с небывалой теплотой, особенно от Политуправления. Ну а меня затребовали в Москву. Не успел. Вечер уже был, ночью вылетает транспортник, он воздухом и доставит. Днём наши старались всё же без крайней нужны не летать. А тут немцы налёт устроили, тридцать бомбардировщиков «Юнкерс». По сути уничтожили мою мангруппу. Много бед та им натворила. Отомстили всё же. А я не понял, как они это смогли сделать? Разобрался, выехав к месту трагедии. Техника же была рассредоточена, люди тоже, всё под маскировочными сетями. Может ракетчики выдали место стоянки?

Оказалось, поступил приказ, выгнать всю технику и выстроить в линеечку, и людей построить, а тут налёт. Именно мои ребят и были целью, работали только по ним с высоты, густо сыпя мелкие бомбы. Даже среднего калибра не было. Грузовики и броневики в хлам. Люди тоже. Только два «КВ» по сути и уцелели. И техники побило немало, и моих людей. МОИХ! Я сразу узнал кто отдал этот приказ, подставить мою мангрупуп, полковой комиссар Давыдов, из Политуправления армии генерала Потапова. Я вернулся в штаб, а там этот Давыдов. И знаете, что я сделал? Достал «Наган», и покрутил барабан:

– Капитан, не дури, – с напряжением в тоне сказал Потапов, командующий Пятой армией. – Ты должен понимать, что это случайность.

– Я прекрасно понимаю, что у вас тут вражеская агентура работает вольготно, что своим хозяевам и сообщила о нас, и где мы находимся, а этот полковой комиссар на блюдечке вынес моих людей для уничтожения. Я не виню его что он отдал приказ вывести людей и построится, ему это тоже приказали, чтобы вы товарищ генерал, глянули на геройский отряд. Я виню его в том, что когда подлетали бомбардировщики, Давыдов категорически запрещал уводить людей и технику в укрытие, пока не посыпались бомбы. Сам-то сбежать смог, а людей моих побили. Там только пятеро не пострадали, остальные или ранены, или убиты. Половина группы погибла. И не думайте, товарищ генерал что я застрелю вашего политработника. О нет. Это называется русская рулетка. Смотрите, я извлекаю из барабана все патроны, и вставляю один, кручу барабан о ткань френча, и можно спускать курок. А теперь тебе говорю, убийца моих людей, хотя назвать тебя хочется ещё хуже. Берёшь револьвер, приставляешь к виску и спускаешь курок. Три раза, и если пустая камора попадёт, ничего тебе не сделаю, а если выстрел, тебя судьба покарала. Ведь есть же за что.

– Не буду я стреляться, – несколько нервно взвизгнул тот. – Нас часто бомбят, я думал они дальше летят.

– На то что ты там думал, мне покласть, не хочешь сам, буду делать за тебя. Да и сам поучаствую, чтобы честно было.

Я поднял револьвер, направил тому в грудь, и спустил курок. Все вздрогнули, но пустая камора, снова покрутил и приставил к своему к виску, и спустил тоже курок. Все молча за этим наблюдали, а командиров собралось три десятка, я тут самый младший по званию. Хотя были бойцы, что служили тут, тоже присутствовали. Снова покрутив, направил в грудь комиссара, тот сделал шаг назад. На него все с презрением взглянули, он явно трусил и не скрывал этого. Вот в этот раз грохнул выстрел, и полковой комиссар как стоп рухнул на пол. Попадание точно в сердце. Я математик, по треску барабана легко определяю где патрон, поэтому точно знал, что делал.

– Что и требовалось доказать. Кто прав, а кто убийца.

– Эх, капитан, – горестно покачал головой Потапов, и отдал приказ кому-то из подчинённых. – Арестовать.

Револьвер забрали, начальник штаба армии сам лично проверил и показал:

– Один патрон был, вот стрелянная гильза.

Ну а дальше всё оформили, меня под конвоем на тот же самый самолёт, что должен был в Москву доставить, он и доставил, но уже под охраной. А там на Лубянку и вот нахожусь тут третий день. Одиночная камера. Знаете, я на нервах был, спал мало, две недели в цейтноте, купировал целительским амулетом, понимаю, что чуть не в себе был, но я ни о чём не жалею. Легко тот ушёл. И что со мной будет, не особо волновало. Да я только тут нормально спать стал, выспался, девчат начал доставать, впервые с момента создания мангруппы, уже с ними развлекался. Ну точно нужно отблагодарить майора Северова, что моё дело вёл, всего дважды на допросы вызывал, за такой подарок. Нет, так-то меня бы в обычную камеру отправили, но я попросил одиночную и пожалуйста, нашлась. А то что вызвал, то хватило одного раза допросить, дальше приказал описать боевой путь моего полка и что дальше со мной было, пока не прорвался к нашим. Вот и писал рапорты. И второй раз для этого вызывали. Больше не вспоминали. Так что накапливал ману, наполняя накопители, и создавал плетение големов. Вот такая у меня история. Чёртов Давыдов, из-за этого куска дер*ма, в такую ситуацию попал. Людей больше всего жалко. Убийство полкового комиссара мне шьют, интересно будет узнать, чем всё закончиться.

В общем, три недели про меня не вспоминали, реально, даже не вызывали, только шаги охраны и всё. Кормили три раза в день, утром и вечером каши и чай, с куском ноздреватого хлеба, в обед супчик. Не особо-то на баланду похожа. Не скажу что сытно, но я своим догонялся, так что порядок. В общем, первые три дня действительно отсыпался, с девчатами отдыхал. Им кстати камера не особо понравилась, да и сразу поняли где мы находились и не шумели. Потом встряхнулся, раз дают такую возможность, сделать плетение големов, то надо пользоваться, так что быстро вошёл в старый распорядок, в шесть утра встаю, умываюсь, зарядка, завтрак, и работаю. Плотно, до самого вечера, до десяти, когда отбой наступает. На время я не обращал внимание, но машинально отсчитывал, наступило шестнадцатое сентября, получается в камере я уже двадцать пять дней. Праздник-то какой. Правда, всё же пришёл конвоир, отрывая меня от дел, едва успел закончить очередной узел и установить в основе, чтобы плетение не рассыпалось, не обращая внимание на окрики от того, от открытой двери, так что сделал дело, собрался и двинул на выход. Меня насторожило то, что с вещами на выход. А ведь мне осталась неделя и всё, закончу. Этот амулет куда сложнее чем по хранилищам, и делается чуть дольше. Ещё неделя и закончил бы, а теперь что? Причём я не тратил время на медиации, чтобы заполнять камни накопители, только на создание плетения. Поэтому как было шесть камней полных маны в запасе, так и осталось. Хватит на сознание шести големов. Да, тут один накопитель, один голем.

Отвели меня к следователю, что вполне ожидаемо, майор был в кабинете не один, у окна стояла и перелистывал какую-то папку второй сотрудник наркомата, уже старший майор, по два ромба в петлицах было. Северов увидев меня, как боец доложился о моей доставке, махнул рукой и велел:

– Так, Астахов, подходи, садись.

– Торопиться не будем, сесть я всегда успею, – подходя и садясь на стул, сказал я. – Во, презент, отличную камеру подогнал гражданин начальник.

Несколько удивлённо крутя в руках и рассматривая трофейную шоколадку, майор, усмехнулся:

– Впервые меня благодарят за камеру смертников.

– Смертников?! – по-настоящему удивился я, не проверял сканером, просто работал, не до того было. – Ха, а я не понял. Теперь понятно кто там так плакал.

– А где я тебе ещё одиночную найду? Остальные битком. Хотя погоди, а откуда шоколад, там же постоянный досмотр?

– Ой, гражданин начальник, как будто вы не знаете о Чёрном рынке в камерах. Ваши конвоиры посредники. Деньги есть, что хочешь можешь купить. Я вон последние две недели не ночевал один, с девушками был. Мне, например, последняя понравилась, Аня, блондиночка, ух и сладкая. Во, на шее засос какой. Поэтому, гражданин начальник, а можно меня обратно? Очень прошу.

И положил ему на стол уже три шоколадки и небольшую фигурную бутылку коньяка. Тот несколько нервно оглянулся на того сотрудника госбезопасности у окна, и прошипел:

– Какой чёрный рынок, какие Ани ещё?!

– Ой да ладно, расслабься, пошутить нельзя. Хотя, узнав о камере смертников, начинаешь понимать почему всё это было. Перед смертью не надышишься, да? Ха-ха-ха.

Тролилл я майора легко, получая от этого несомненное удовольствие и тот похоже это понял.

– Так, – повысил тот голос. – Я для чего тебя вызвал. Всё, решение принято, суда не будет. Дело переквалифицировано в нечастный случай.

– Да, товарищ капитан, – отошёл от окна тот неизвестный командир. – Я начальник отдала, старший майор госбезопасности Марков, приношу извинения за действия своих людей.

– Не принимаю. Не вижу причин чтобы извинения приносить. Мне лично всё понравилось. Ещё бы недельку подержали в камере, вообще здорово бы было.

– Смешно, – показал улыбку старший майор, хотя его змеиные глаза были всё также холодны. – Ещё никто так не просился обратно в камеру смертников. А теперь на выход, вас там ожидают.

Я со стула бухнулся на колени, молитвенно сложил руки и покачивая ими, под шокированными взглядами обоих майоров, попросил:

– Ну хотя бы адрес Ани дайте, ну не будьте гадами, а?

– Конвоир! – рявкнул Северов, и когда боец заглянул, я уже стоял на ногах, указал на меня пальцем. – На вход его.

Так что горестно сложил плечи, руки за спину и на выход. По-моему неплохо вышло. Теперь охрану мою точно прошерстят, будут проверять что я говорил. Там два охранника ничего, а вот третий, плевал мне в тарелки. Плетение проверки пищи я уже сделал, в основу для амулета внедрил, слюна был, харкал щедро. Я это не ел, скидывал в парашу, своим питался, но запомнил. Ох чую и наведут там шмон. И я не был любимчиком этого поца, он всем так делал. А то что это камеры смертников, я действительно не понял. Ну осмотрелся сканером, прикинул как прорываться в случае нужны, дальше спокойно проживал, и главное работал. Выстрелы слышал, понимал, что приговоры выполняли, ну и что? Это же не меня водили. Суда ещё не было. В коридоре я уже скинул маску, развернул плечи, и с лёгкой улыбкой на губах к выходу. Пока спускались по лестнице, я спросил у бойца:

– Боец, как тебя там?

– Не положено. Прекратить разговоры.

– Ну да, так вот, я там вашему брату охраннику подлянку кинул. Скоро за вас серьёзно возьмутся. Чтобы вы знали кто виноват, кого благодарить, то это моё «спасибо» за того мордатого, со сломанным носом, что плевал мне в тарелки с пищей. Понял?

– А он так делал? – по настоящего удивился боец, молодой и курносый, пробил его броню невозмутимости.

– Вот вас дрючить будут, помни кто виноват. А мордатому передай, ещё раз его увижу, язык ему вырву.

На этом конвоир сдал меня дежурному, в фойе ещё мялся лейтенант НКВД, что подскочил ко мне и воскликнул:

– Ну наконец-то, я вас тут уже час жду. Давайте быстрее, опаздываем.

– Ты ещё кто? – потирая короткий ёжик волос, меня обрили недавно, спросил я.

– Лейтенант НКВД Жариков. Ваш сопровождающий.

– Куда, сопровождающий?

– Там на месте всё объяснят, товарищ капитан. Очень надо побыстрее.

– Ладно.

Тут я повернулся к дежурному, ну и меня повели в отдельную коморку. Сдал то что на мне было, красноармейская форма без знаков различия, боты, и получил своё. Проверил, но всё чётко было, даже кобура с «Наганом» на месте. Форма капитана-танкиста. У меня ординарец был, выдал форму и фурнитуру, тот и пришил всё как надо. Так что переоделся, оружие проверил, зарядив, разряжено, у дежурного забрал свои документы, удостоверение командира, и на выход. Там на улице, кстати, не скажу, что холодно, хотя сентябрь, во френче вполне тепло. Даже жарко ещё. Хотя ночами думаю уже прохладно, и сильно. А так меня усадили в ожидающую «эмку», где сидел боец, тоже из НКВД, и отвезли ателье, где портной накидывая на меня уже готовую парадную форму, капитана автобронетанковых войск, сказал, что будет готово через два часа. Сапоги у меня неплохие. Решили их оставить. Понятно, что награждение будет. После этого отвезли в общежитие для командиров, заселили в двухместный номер. Там лейтенант сказал, что вернётся за мной через три часа. Почти сразу зашла горничная, забрала сапоги, выдала полотенце и указала где душ. Ох и хорошо намылся, только в номер вернулся, а вторая койка свободная, соседа нет, решил продолжить работы с плетением, когда раздался стук в дверь. Выругавшись мысленно, я в одном нательном белье был, подошёл и открыл, изучая довольно молодого полковника, с малиновыми петлицами, и общевойсковыми эмблемами.

– Туалет дальше по коридору слева, – сказал я, но попытка закрыть дверь не увенчалась успехом. Тот ногу поставил.

– Нет, товарищ Астахов, я к вам.

– Ну заходите.

– Полковник Грабин, Генштаб, – проходя в комнату, представился тот. – С вами не поговорили в наркомате, ошарашили их. Кстати, в вашей камере обнаружили под койкой множество обёрток от конфет, шоколада, несколько в запасе спрятано было. Там сейчас серьёзные обыски идут, допросы сотрудников. Даже, кхм, резиновые изделия для встреч с женщинами были, использованные. Старший майор Марков, был очень зол, когда мне сообщил это. Просил передать спасибо за сигнал.