Под Созвездием Большой Медведицы. Часть 1: Путь на дрейфующий лед

И домой шел, как будто нетрезвый,
Опьяненный любовным вином,
И посматривал снова на клены,
Что растут у нее под окном.

Шел и плакал от счастья, а в небе
Косоротилась бледно луна,
И тогда почему-то казалось,
Что луна тоже счастьем полна.

Но луна не от счастья смеялась,
Я об этом лишь после узнал,
Когда мне талисман зацелованный
Долговечного счастья не дал.

Эх, не сбылось, не случилось,
Видно, черт помешал, ну и пусть.
Значит, мне с голубыми глазами
Суждено обвенчать свою грусть.

Неплохие успехи в изостудии вселяли в Сашу надежду на то, что он сможет заняться оформительской работой, стать художником или строителем, но только не скоблить всю жизнь чужие подбородки. Отец пытался привлекать его к своей работе перед большими праздниками, но, конечно, не брить и стричь, а мыть приборы в закутке за шкафами. Саша соглашался, но только потому, что его не видели за этим занятием. Отец, как казалось юноше, понимал это и сам заходил за шкаф за чистыми приборами, не ожидая, пока сын их поднесет Мать тоже была категорически против того, чтобы он учился парикмахерскому делу.

В июне 1929 г. Саша сдал все экзамены за семь классов и распрощался со школой, теперь надо было куда-то устраиваться работать. Отец, пользуясь своими обширными знакомствами, делился с клиентами проблемой насчет трудоустройства сына, а позже познакомил Сашу с пожилым солидным человеком, работавшим техником городского отдела коммунального хозяйства. Это был старый дореволюционный специалист, плотный, с несколько одутловатым, безусым и безбородым лицом и седеющими волосами. Его звали Мамченко Иван Саввич.

Поговорив с юношей о том, какую работу тот хотел бы избрать для себя, он принес несколько проектов жилых двухэтажных зданий с фасадами и попросил Сашу перечертить один из них, который ему по силам.

Саша был так обрадован, что эта работа целиком поглотила его, и он вычертил два самых сложных проекта с планами, разрезами и фасадами. Это было не однообразное бритье бороды, а творчество строителя, осуществление своей мечты в каждом проектируемом здании. Иван Саввич внимательно просмотрел сделанное, похвалил за аккуратность и предложил стать практикантом-чертежником в техническом отделе Горкомхоза. Чтобы компенсировать пока бесплатную работу в отделе, Саше стали подбрасывать платную. Обещали, что с такими способностями халтур у него будет много.

Сестра Лиза ходила в школу и училась хорошо. Костя закончил подготовительные курсы, поступил в агропрофшколу и уехал жить в общежитие неподалеку от Сум. У отца дела пошли лучше, мама стала веселее, на одного едока в семье стало меньше. Саша на питание стал давать ей деньги. Получив деньги за чертежи, он купил себе свитер и красно-коричневую кожаную куртку и начал походить на вполне приличного молодого человека.

Проводили старый и встретили новый, 1930 год. Старый год для Саши был неплохим, и он чувствовал, как вырос духовно и профессионально, встретившись с хорошими доброжелательными людьми в рабочей обстановке. С их помощью многому научился и, кажется, значительно опередил своих одноклассников. Они только учились, а он уже работал и с жадностью изучал то, что ему надо было не только сегодня, но и завтра. Окончив чертежные курсы, юноша понял, что они ему ничего не дали. В техническом отделе он получал гораздо больше знаний.

К концу 1930 г. на работе у Саши образовалась компания молодежи, где только у него не было пары. Друзья познакомили его с одной девушкой, которая недавно приехала в Сумы из города Прилуки и работала ткачихой на текстильной фабрике. Ее звали Мария, она была скромной брюнеткой с пышной волнистой шевелюрой и голубыми глазами.

Саша две ночи не спал и три дня не был дома. Вместе с Крапивиным к празднику Октябрьской революции писали лозунги, делали эскизы праздничного оформления здания Горсовета. Работать пришлось в фойе клуба металлистов.

Мария с братом Митей, у которого она жила, приходила навещать Сашу и приносила бутерброды. Митя приглашал ночевать у него, так как жил рядом с клубом. Октябрьские праздники сблизили молодых людей еще больше. В осенний дождливый вечер, проводив Машу на ночную смену, Саша остался ночевать у Мити, и они проговорили до полуночи. Митя рассказал о своей семье. Отец, Михаил Викторович Маслов, был строителем и всю жизнь прожил в Прилуках. В 1921 г. умерла мать, оставив семерых детей. Отец женился на вдове с тремя детьми. Мачеха оказалась очень хорошим человеком и подняла всех десятерых. Вся семья была трудолюбивой, каждый из детей постарался устроить свою жизнь и не сидеть у родителей на шее.

Утром, проснувшись, Саша увидел Машу, сидящую на краешке дивана. Сидит и смотрит на него. Заметив, что он открыл глаза, убежала на кухню.

15 февраля 1931 г. в обеденный перерыв влюбленные договорились встретиться в загсе. В свидетели пригласили Митю и техника из отдела, где работал Саша. Родителям о женитьбе пока решили не рассказывать. Вечером молодые люди купили бутылочку красного вина, десяток яиц, колбасы, пирожных. Так они отпраздновали свою свадьбу. После застолья Саша пошел провожать Машу на работу в ночную смену. Проводив ее и поцеловав у проходной, он вернулся к Мите и еще долго не мог заснуть, осмысливая очередной этап в своей жизни. На следующий день он принимал поздравления на работе.

Переезд в Ленинград

О своем решении ехать в Ленинград к Машиной сестре Соне молодожены сообщили родителям. Анастасия Митрофановна, всю жизнь прожившая в Сумах, за исключением трех лет работы учительницей в небольшом станционном поселке под Харьковом, восприняла это как рискованное кругосветное путешествие. Антон Павлович, несколько лет проработавший в Москве, видевший Санкт-Петербург, отнесся к этому проще.

– Пусть едут, – сказал он, – не получится, вернутся, здесь для них всегда будет свой угол, а вот будут ли они сытыми, не знаю, слишком уж разорили деревню.

За три дня до отъезда был подготовлен для необходимых вещей большой плетеный сундук. В него уложили перину, ковер, одеяло, постельное белье, три вышитых мамой полотенца, крышку ломберного стола, этюдник с небольшим количеством масляных красок, круглый поднос из металла под серебро с гравировкой «хлеб да соль».

Мама дала Саше золотой крестик, карманные серебряные часы дедушки Митрофана Ивановича, а папа подарил на память серебряную рукоятку от своей щегольской трости, изображавшую голову борзой собаки.

– Ты посматривай за своим мужем, – говорила Анастасия Митрофановна Маше, – береги его. Я сберегла, вырастила его для тебя, теперь твоя очередь.

Перед их отъездом Анастасия Митрофановна сходила в Сумской Успенский собор и помолилась за детей.

1 декабря 1931 г. Ленинград встретил молодых крепким морозом. Маша была в коротком полупальто, коротком шерстяном платье, черных шелковых чулках и туфлях. На голове шерстяная вязаная шапочка, а на шее шарф. Под полупальто был тонкий шерстяной джемпер, но все это не спасало от сильной стужи. Саша был одет в свитер и кожаную куртку, на голове черная суконная кепка. На ногах были футбольные бутсы без шипов из кожи – свидетели прошлого увлечения спортом.

Сонина квартира оказалась на первом этаже четырехэтажного дома. В квартире была только соседка, которая сказала, что Соня должна скоро прийти с работы. Вернувшись, Соня расцеловала Машу и обняла Сашу.

Она была совершенно не похожа на сестру: круглолицая шатенка с карими глазами, нежным цветом лица, очень миловидная и женственная, с приятным голосом. Готовя еду, Соня рассказывала о себе. Она работала техником по инвентаризации жилищного фонда в пригороде Ленинграда – Лисьем Носу. Там ей временно дали большую комнату в доме, ранее принадлежавшем врачу-немцу. Он с семьей и сейчас проживал там, но на гораздо меньшей площади. У Сони была приятельница Елена Павловна, с которой она окончила курсы техников-инвентаризаторов, и та работала в техническом отделе Выборгского райжилкоммунотдела. Соня предлагала Саше устроиться туда техником и заняться той же инвентаризацией. Эта работа оплачивалась неплохо, и в перспективе можно было получить собственную жилплощадь.

Комната на 9-й Советской улице, где жила Соня, была маленькая, продолговатая, не более 9 кв. метров, с одним окном, из которого видны были голые ветки какого-то дерева. Слева от входной двери стояла вдоль стены полуторная железная кровать, за ней старенький платяной шкаф с двумя огромными чемоданами наверху, у окна был стол с двумя стульями. У другой стены стояли какой-то ящик, покрытый синей материей, и табурет.

Ели селедку, макароны с подсолнечным маслом, пили чай. Трехлетняя дочь Сони Машенька была в детском саду, и после работы ее должен был забрать Сонин муж Леня. Он был некрасив и намного старше Сони, в разговоре торопился и как будто захлебывался. У него был большой мясистый нос, и в движениях наблюдалась медлительность. Маша еще раньше говорила, что Соня стеснялась быть с ним в обществе, в театре он мог заснуть. Соню удерживало от развода только то, что Леня был удивительно добрым человеком и для семьи мог пожертвовать всем. Он работал грузчиком на деревообрабатывающем заводе.

Ночь провели в девятиметровой комнате. Саша, Маша, Соня и Машенька спали поперек полуторной кровати, подставив под ноги два стула, а Леня – на ящике, подставив под ноги табуретку. Через два дня Маша устроилась работать кассиршей в столовую напротив Сониного дома. Вскоре Саша с Соней поехали на Миллионную улицу к ее подруге, которая бралась помочь юноше устроиться на работу. Квартира Елены Павловны была отдельной и состояла из двух больших комнат с несколькими подсобными помещениями. Из рассказа Сони стало известно, что Елена Павловна – дочь генерала, умершего еще до революции, и воспитывалась она в Смольном институте благородных девиц. Елене Павловне на вид было лет тридцать, и в квартире она проживала вместе с мужем и маленькой дочуркой.

Они договорились, что Саша встретится относительно своего трудоустройства с участковым архитектором Полозовым. Поговорив с молодым человеком, тот посмотрел все его документы с предыдущих мест работы и поинтересовался жизнью в Сумах, положением с продуктами. После небольшого разговора велел написать заявление на работу с месячным испытательным сроком.

До начала работы Саша, никогда не бывавший в больших городах, пробовал ознакомиться с Ленинградом. Утром садился в трамвай, проходящий недалеко от дома, и проезжал до конца весь его маршрут. Потом стал посещать исторические места. Начав работать техником, много ездил по заявкам граждан и составлял разные акты. Почерк у него был красивый, и писать акты он умел. Вскоре его перевели на участок Михаила Ивановича Серова, на котором работала и Елена Павловна.

Саше было видно, как Маша нервничает, готовясь стать матерью, потому что пока не видит решения жилищной проблемы. Поэтому много времени он уделял тому, чтобы на участке найти что-то подходящее для переоборудования под жилье, какое-нибудь мансардное помещение, например, но ничего подходящего не находилось. Маша предлагала уехать рожать к отцу в Прилуки, пока не решится вопрос с жильем. В конце марта Саша получил 2,5 тысячи рублей за проекты надстроек. Деньги банк выдал пачками по 3, 5 и 10 рублей. Приехав домой и подождав, когда все соберутся, он, взяв туго набитый портфель, начал выкладывать на стол деньги. Все были ошарашены такой большой суммой, и, наверное, в первый раз Маша поверила, что у них будет своя жилплощадь.

В середине мая, когда Саша обследовал на Большой Охте дом № 38 на Горушечной улице, принадлежавший детскому врачу Игнатьеву, он обнаружил над вторым этажом под крышей пустующий мезонин из двух комнат с круглой печкой между ними и большим тройным окном, выходящим на фронтон. Мезонин был бревенчатым, и первая проходная комната была наполовину завалена какими-то ящиками и ненужными вещами. Саша поговорил с хозяином, объяснил ему свое положение и даже не намекнул на то, что тот должен был сдать райжилотделу 10-процентную норму жилой площади. Игнатьев разрешил ему занять мезонин.

25 мая 1932 г. супруги переехали на Горушечную улицу, забрав из сарая плетеный сундук, и начали благоустраиваться. 30 мая 1932 г. у них родилась дочь, которую назвали Ритой. Нянькой к ней взяли Нюшу из Сониной квартиры. Саша, имея частную работу от индивидуальных застройщиков, по-прежнему старался повышать свою квалификацию, покупал техническую литературу, выписывал журнал «Народный университет на дому».

Сашин брат Костя, окончив зоотехникум, получил назначение в совхоз в Белоруссии и перед тем, как уехать туда, на пять дней заезжал в Ленинград вместе с Лизой. Саша показывал им город и говорил, какие музеи надо посетить, пока он будет на работе. Лиза решила пойти по стопам Кости и готовилась поступать также в зоотехникум. В сентябре повидаться со своими детьми и посмотреть на внучку приезжал из Прилук отец Маши. Посетив Эрмитаж, он несколько дней считал, что побывал в сказке.

Начало планомерного освоения Арктики и его освещение в филателии

В год рождения Риты начались активные исследования в Арктике и освоение Северного морского пути. Это было связано с проведением в 19321933 гг Второго Международного полярного года (МПГ).

В СССР полярная филателия ведет свою историю с 1931 г., когда выходит серия марок, посвященная ледоколу «Малыгин» и его встрече в бухте Тихая с дирижаблем «Граф Цеппелин». В июле 1931 г. дирижабль «Граф Цеппелин» принял на борт международную воздушную экспедицию. Советский Союз представляли профессор-аэролог П. А. Молчанов, инженер-дирижаблестроитель Ф. Ф. Ассберг, радист Э. Т. Кренкель и руководитель нашей группы профессор Р Л. Самойлович. Ледокол «Малыгин» уже хорошо зарекомендовал себя несколькими плаваниями в Северном Ледовитом океане, в том числе участием в поисках экспедиции Нобиле, а «Граф Цеппелин» – первым в истории кругосветным перелетом. В честь этой встречи двух знаменитостей специально были изготовлены марки, а между советским и немецким правительствами достигнута договоренность о том, что в бухте Тихая будет произведен обмен почтой между ледоколом и дирижаблем. На ледоколе этим занимался Иван Папанин, а на дирижабле – Эрнст Кренкель. Начальником экспедиций на ледоколе «Малыгин» был В. Ю. Визе, который ранее руководил этим ледоколом, направленным на спасение итальянской экспедиции на дирижабле «Италия». Под его руководством в 1930-х годах развернулись работы по строительству целой сети полярных станций. В 1932 и 1934 гг. Визе совершил плавание по трассе Северного морского пути на кораблях «Александр Сибиряков» и «Литке».

27 июля 1931 г. конверты с марками на обоих – плавучем и воздушном – судах были погашены, и произошел обмен почтой: в общей сложности 50 тыс. почтовых карточек весом 420 кг! В. Ю. Визе был большим любителем марок, и часть этого филателистического материала оказалась у него в коллекции.

Во время проведения Второго МИГ в 1932–1933 гг. ведущее место в полярных исследованиях занял СССР, имевший к тому времени несколько первоклассных геофизических обсерваторий и гидрометеорологических станций и очень заинтересованный в дальнейшей активизации освоения Севера. К этому событию были выпущены марки, посвященные авиаперелету ЗФИ – Архангельск.

Однако перелет по техническим причинам не состоялся, а марки с конвертами остались, и сегодня они являются большой редкостью и филателистическим курьезом: марки и конверты есть, а перелета не было.

Почтовые карточки и конверты, посвященные 50-летию сквозного прохода ледокола «Александр Сибиряков» Северным морским путем. 17.12.1982 г.

В истории освоения Северного морского пути было много важных этапов. Но поход ледокольного парохода «Александр Сибиряков» в 1932 г. занимает особое место. В результате его благополучного окончания доказана возможность плавания по трассе Северного морского пути в одну навигацию. 28 июля 1932 г. ледокол «Александр Сибиряков» под командованием капитана В. И. Воронина, начальника экспедиции О. Ю. Шмидта и его заместителя В. Ю. Визе вышел из Архангельска и, обогнув с севера архипелаг Северная Земля, в августе достиг Чукотского моря, где в сложной ледовой обстановке потерял часть гребного вала с винтом. Оставшись без хода, начал дрейфовать, но с помощью самодельных парусов к 1 октября команде удалось вывести судно на чистую воду в северной части Берингова пролива, откуда его отбуксировали в Петропавловск-Камчатский.

Во время плавания были собраны ценные научные материалы, открыты новые острова и обследованы ранее неизвестные районы. Важные сведения были получены в результате проведения океанографических работ, в частности при изучении морских течений во время дрейфа судна в Чукотском море.

После похода ледокола «Александр Сибиряков» встала задача перехода от экспедиционного плавания отдельных судов в Арктике к планомерной перевозке грузов по трассе Северного морского пути. Для этого необходимо было решить ряд организационных и технических проблем: построить мощный ледокольный и транспортный флот, создать морские и авиационные порты, радиоцентры и сеть полярных станций, которые бы несли радиослужбу и круглогодично наблюдали за гидрометеорологическими процессами в Арктике. Развитие судоходства требовало организации гидрографической службы – не только для изучения арктических морей, но и для создания навигационной обстановки. Все эти задачи не могли быть решены без подготовки и воспитания кадров полярников, способных работать в сложнейших природных условиях.