Прозорливец

Первая же встреча изменила все! Энджела по уши влюбилась в психоаналитика. Доктору Тейлору даже не понадобилось его профессиональное мастерство, чтобы подобрать ключи в закрытый внутренний мир Энджелы; она сама раскрылась перед ним, как ландыш по весне. Правда, надо отдать ему должное: в столь щекотливой ситуации держался доктор на редкость профессионально. Тейлор старательно следил за тем, чтобы отношения с пациенткой не перешли в интимную плоскость, и со знанием дела выполнял свою работу.

Довольно скоро частые посещения доктора Тейлора стали давать результаты: Энджела научилась держаться на людях уверенно, сменила гардероб, начала пользоваться яркой косметикой. Изменился и характер ее работы. Энджела стала все чаще озвучивать свое мнение на ежедневных «летучках» в своем отделе, перестала бояться высказывать предложения (как правило, весьма дельные). Ее заметили и стали поручать все более ответственные задания, а ее аналитические отчеты ставили в пример другим сотрудникам. Вскоре ее назначили ведущим аналитиком. И все эти изменения произошли за какой-то месяц.

Надо сказать, что в своей работе с пациенткой доктор Тейлор довольно мало времени уделял ее личной и семейной жизни, сосредоточившись в основном на работе. Энджелу это несколько удручало, поскольку именно ее личная жизнь, а точнее – отсутствие этой самой личной жизни, беспокоило ее больше всего, но она совершенно потеряла голову и готова была восхищаться Джоном, что бы он ни делал. Доктор же, вскользь коснувшись ее семьи и окружения, к этой теме больше не возвращался.

Что касается карьерных вопросов, то тут Тейлор заставил Энджелу рассказать все детали и подробности ее работы в специализирующейся на социологических исследованиях компании. Он даже настоял на том, чтобы она приносила свои аналитические отчеты, которые они вместе разбирали на приемах. Энджела беспрекословно выполняла рекомендации доктора, хотя выносить отчеты за пределы офиса компании не разрешалось.

Как уже было сказано, регулярные посещения психоаналитика не прошли напрасно, но на поверку оказались не такими уж эффективными. Да, карьера Энджелы пошла вверх, а вот в плане личных отношений ровным счетом ничего не изменилось, даже наоборот: Энджела стала избегать общения со своей единственной подругой в Нью-Йорке Джесикой. Не то чтобы они поссорились, просто когда они виделись, Энджеле было как-то не по себе, поскольку она не могла отогнать мысль, что подруга раньше спала с предметом ее обожания – доктором Тейлором.

Однако благодаря доктору Энджела уже не была застенчивой девочкой. Приобретенная уверенность позволила ей замышлять такие дела, о которых она раньше и подумать боялась. Энджела решила взять быка за рога и, раз уж доктор Тейлор сам не предпринимает никаких попыток сблизиться со своей пациенткой, сделать этот шаг самостоятельно. Удобнее всего это сделать на приеме: они с доктором будут с глазу на глаз, обстановка в кабинете расслабляющая и знакомая, в общем – лучше не придумаешь.

Сегодня как раз выдался подходящий день. Энджела сдала, наконец, на работе отчет для крупной международной корпорации, которым занималась всю последнюю неделю, и была переполнена энтузиазмом, что добавило ей решимости. Энджела была записана на прием к доктору Тейлору, где и собиралась выложить ему все о своих чувствах. Однако обстоятельства сложились иначе. Совещание, на котором обсуждали ее отчет, затянулось и закончилось уже к концу обеденного перерыва. Энджела, конечно, позвонила в офис доктора и предупредила о том, что опоздает, но теперь их встреча с милым Джоном получится короткой и скомканной.

Запыхавшаяся Энджела вбежала в довольно тесный холл докторского кабинета и едва поздоровавшись с модельной внешности секретаршей попросила разрешения войти к доктору Тейлору.

– Прошу прощения, – возразила девушка довольно холодным тоном, не меняя, впрочем, приветливого выражения лица, – доктор взял следующего пациента, придется немного подождать.

Чертыхаясь про себя, Энджела уселась на глубокий кожаный диван.

Наконец открылась дверь в кабинет, и в приемную вышел невысокий мужчина в строгом деловом костюме с проседью в волосах и в короткой бородке. Этого человека Энджела видела здесь довольно часто.

Он тоже был пациентом доктора Тейлора, и Энджела постоянно с ним сталкивалась, причем каждый раз седой мужчина или выходил от доктора перед самым ее приемом, или, наоборот, сидел в приемной, когда она сама покидала кабинет. «Странный тип, – отмечала про себя Энджела. – и ходит сюда всегда примерно в одно и то же время со мной». Каждый раз встречаясь с этим пациентом, Энджела ловила себя на мысли, что несмотря на надетый на нем дорогой костюм, ее наметанный взгляд профессионального социолога относил его к той социальной группе, представителям которой довольно часто ходить к психоаналитику, практикующему в центре Манхэттена, явно не по карману.

– Мисс Трауп, проходите, пожалуйста, к доктору Тейлору, – прервала размышления Энджелы секретарь, обнажив в заученной улыбке ослепительно белые зубы.

Кабинет психоаналитика, так хорошо знакомый Энджеле, сегодня выглядел несколько безжизненно, хотя вроде бы все предметы и мебель были на своих местах. Справа у стены под внушительного размера портретом Зигмунда Фрейда стоял маленький письменный стол; на стене слева в ряд висели дипломы и сертификаты в черных рамках; у окошка и в дальнем углу располагались две зоны для пациентов с неизменными кушетками и удобными креслами.

Энджеле больше нравилась дальняя зона у окна. Там кресло, в котором сидел доктор Тейлор, стояло так, что на него падал свет из окна, и она могла втихаря им любоваться. Поздоровавшись, Энджела прошла к окну и решительно плюхнулась на кушетку, готовясь к предстоящему объяснению.

– Извините, что опоздала, – сказала Энджела, – меня на работе задержали.

– Да, жаль, что у нас остается совсем мало времени, – рассеянно сказал доктор. – Скоро придет следующий пациент, – добавил он в ответ на вопросительный взгляд Энджелы.

Запланированного объяснения не получилось, да и сеанс психоанализа вышел странный: доктор выглядел чем-то сильно озабоченным, сидел с рассеянным видом и даже порой говорил невпопад, чего раньше с ним никогда не случалось. Уже прощаясь, доктор Тейлор проводил Энджелу до дверей кабинета и вдруг положил свою ладонь на ее руку, посмотрел в глаза так, как будто хотел заглянуть ей в самую душу, и произнес, проникновенно и с чувством, которого никак нельзя было от него ожидать:

– Если бы вы знали, как я счастлив, что месяц назад вы появились в моем кабинете!

После этих слов доктор рывком распахнул дверь кабинета, и Энджела, хотя и обнадеженная внезапной откровенностью Джона, сообразила, что сейчас ее признания уж точно окажутся не к месту.

Поскольку ее время подошло к концу и доктор Тейлор недвусмысленно дал понять, что сеанс окончен, она ушла, записавшись на прием на следующей неделе. Однако раз уж Энджела решила поговорить с доктором о своих чувствах именно сегодня, то так тому и быть, ибо вместе с нерешительностью в ней каким-то непостижимым образом уживалась редкая целеустремленность, граничащая с упрямством. Энджела вышла из здания, где располагался кабинет доктора Тейлора, и уселась за столик у окна в кофейне напротив. На работу она решила сегодня не возвращаться, намереваясь дождаться окончания приема и перехватить доктора, когда он будет уходить.

Ожидание предстояло длительное, и Энджела подозвала официантку, чтобы сделать заказ, но, как выяснилось, напрасно. Автоматические двери из толстого стекла в здании напротив разъехались, и на улицу вышли Тейлор, успевший сменить деловой костюм на яркое поло и льняные брюки, и его длинноногая секретарша. Обменявшись несколькими словами, они разошлись в разные стороны, и через минуту доктор исчез на лестнице, ведущей на станцию сабвея.

«Обманул меня доктор Тейлор – нет у него больше пациентов на сегодня, – с досадой подумала Энджела и тут же спохватилась. – Наверное, у Джона какие-то личные дела, а может быть, и неприятности – он сегодня был сам не свой».

Волей-неволей пришлось отложить объяснения на неделю. Энджела, как обычно, пришла на прием во время обеденного перерыва, поднялась на второй этаж и дернула ручку стеклянных дверей, за которыми находилась приемная доктора Тейлора. Дверь оказалась заперта. Мало того, за стеклом Энджела с изумлением увидела абсолютно пустую комнату. Ни стойки с сидящей за ней секретаршей, ни дивана, ни шкафов, ни даже вешалки для одежды. Табличка с именем доктора тоже исчезла со стены. Только в углу на застеленном ковролином полу одиноко стоял телефонный аппарат.

Энджела затравленно оглянулась по сторонам, все еще лелея надежду, что она ошиблась этажом.

– Простите, а вы не знаете, куда делся кабинет психоаналитика? – спросила она проходящую мимо девушку с ворохом бумаг в руках.

– Они съехали на прошлой неделе, – обронила девушка, не останавливаясь.

Битый час потратила Энджела, бегая по этажам и кабинетам офисного центра, пытаясь узнать, куда переехал кабинет доктора Тейлора, но все было без толку. Странным было еще и то, что никто, кроме Энджелы, о докторе не спрашивал. «Неужели всех остальных пациентов Джон предупредил, а меня – забыл?» – не могла взять в толк Энджела. Наконец поиски привели ее на самый последний – технический, этаж здания в офис управляющего деловым центром. Дальше идти было уже некуда, и Энджела мертвой хваткой вцепилась в немолодого чернокожего мужчину с твердым намерением разузнать о загадочном исчезновении доктора Тейлора. Тот в который раз перебирал свои бумаги, но толком ничего сказать не мог.

– Я же вам объясняю, – уныло говорил управляющий, – нет у меня никаких документов. Офис за номером две тысячи тридцать один сняли на короткий срок – всего на месяц. Этот срок закончился, и арендатор съехал.

– Но ведь кто-то же заплатил за этот месяц? – не унималась Энджела.

– За аренду уплатила какая-то длинноногая и светловолосая девушка наличными.

– А кто же тогда арендатор?

– Какая-то европейская фирма. Вроде бы из Италии.

– Ну название-то фирмы вы знаете?

– Нет, я вел переговоры только с их представителем.

– Как его зовут? Как он выглядит?

– Как он выглядит – не знаю – мы переписывались по имейлу.

– Ну хотя бы адрес его почты вы мне дадите?

Энджела вышла из кабинета управляющего с клочком бумаги, на котором тот написал адрес электронной почты с итальянским почтовым доменом. «veggente334248876@», – прочитала Энджела. Оторвав взгляд от бумажки, она не поверила своим глазам. По техническому этажу шел седоволосый и седобородый монтер в рабочем комбинезоне со складной лесенкой и ящиком инструментов в руках. Мужчина, едва взглянув на Энджелу, молча прошел мимо и скрылся за поворотом.

Сомнений быть не могло: это был тот самый пациент доктора Тейлора, с которым постоянно сталкивалась Энджела, когда приходила на прием.

Глава III. Суеверие

Четвертый день международной медицинской конференции начался, как обычно, – с отличного завтрака, накрытого в громадном ресторане отеля Хилтон Прага. День выдался погожий. Пестрые до ряби в глазах улицы чешской столицы, провинциально приветливые под яркими лучами теплого августовского солнца, манили открыточными видами известных достопримечательностей и неповторимыми запахами кухни из бесчисленных пивных и ресторанов.

Однако гости конференции не спешили покинуть отель, чтобы полюбоваться на астрономические часы на Староместской площади или пройтись по Карлову мосту. Это они успели сделать в предыдущие четыре дня конференции. Сегодняшний день, как, впрочем, и завтрашний, обещал быть самым интересным. Если первые дни медицинского конгресса были заняты в основном лекциями и докладами, то последние два посвящались вопросам практическим. В этом заключалось ноу-хау организаторов конференции: не ограничиваться сухим изложением результатов новейших научных исследований в области медицины, а дополнить доклады клиническими разборами больных, заболевания которых интересны с научной или с практической точек зрения.

Вообще этот медицинский конгресс заметно выделялся среди подобных ему мероприятий. Во-первых, он был организован не какими-нибудь государственными или международными структурами и даже не фармацевтической компанией. Организатором числился некий «Фонд перспективных исследований». Кроме названия, об этом фонде никто ничего толком не знал; было лишь известно, что находится он в Милане, финансирует некоторые исследования, издает медицинский журнал, правда пока только в электронном виде, а также проводит ежегодные конгрессы медиков. Формат конференции тоже был весьма необычным. Как уже было сказано, кроме традиционных лекций и докладов, выступающие представляли участникам конференции интересные случаи из клинической практики. Происходило это следующим образом: докладчик размещал на сайте конференции все данные о больном, которого он собирался представить (кроме, разумеется, имени и личной информации), включая результаты анализов и обследований. Затем в одной из аудиторий происходил клинический разбор предложенного больного с участием докладчика и заинтересовавшихся этим случаем докторов.

Несмотря на скудную информация об организаторе ежегодной медицинской конференции (уже третьей по счету), многие из известных врачей, в том числе считающихся светилами в своих областях медицины, с удовольствием откликнулись на приглашение посетить конгресс. Тому было несколько причин. Прежде всего впечатлял список приглашенных, и предполагаемое участие именитых коллег само по себе собирало довольно представительную аудиторию. Кроме того, программа конференции была достаточно обширной и, как правило, все приглашенные могли найти интересную для себя тему. Ну и, наконец, немаловажным было то, что организаторы денег не жалели и мероприятие проходило в отличных условиях, придраться к которым было сложно даже самым взыскательным из участников.

Кстати, в расходах на издаваемый журнал фонд тоже не скупился: за опубликованные в нем статьи авторам платили солидное вознаграждение, так что ведущие специалисты в области медицины с удовольствием в нем печатались.

Итак, начался пятый день работы медицинской конференции. После завтрака участники потянулись в аудитории, чтобы послушать клинические разборы, высказаться по поводу диагноза и поучаствовать в подготовке плана лечения виртуальных больных.

Доктор Карла Майер без дела слонялась по расположенному на набережной Влтавы крылу отеля, предназначенному для проведения конференций. Пару раз она заходила в комнаты, где шли клинические разборы, пыталась слушать докладчиков, но сосредоточиться на больных не получалось. Мысли все время возвращались домой, где в берлинской квартире остались ее собака, две кошки и серая шиншилла. «Как там мои детки?» – думала Карла о своих питомцах с нарастающей день ото дня тревогой. Хотя ее сестра и должна была присматривать за животными, но человек она занятой, так что может и не уследить за такой и в прямом, и в переносном смыслах разношерстной компанией.

Собственно, Карла хотела улететь из Праги еще позавчера; доклады по ее специальности – эндокринологии, проходили в первые два дня конгресса, но один пункт в программе конференции заставил ее изменить свои планы. Сегодня коллега Карлы и, видимо, ее соотечественница доктор Эмма Линдерман представляла пациента с заболеванием, симптомы которого вызвали у Карлы мучительные воспоминания.

Доктор Майер еще раз перечитала сообщение коллеги. «Не может быть никаких сомнений, – подумала она, – именно от этой болезни и умер Гарри».