Письмо из прошлого

Письмо из прошлого
Владимир Шарик

Журналист по вызову #1
Журналист Михаил Чередниченко получает письмо от бывшей своей одноклассницы Вали Лученок письмо, в котором она просит приехать к ней. Он не смог сначала приехать к ней в деревню, так как был связан с работой в редакции, ибо шли очередные выборы. Он приехал в родное село через месяц, но Валю он не застал в живых. Её мама, Нина Петровна, убита горем и уверяет Мишу, что Валя не могла покончить жизнь самоубийством, поэтому она просит его заняться независимым расследованием. Журналист, которого с девушкой связывали нежные юношеские чувства, начинает свое расследование…

Владимир Шарик

Письмо из прошлого

Письмо пришло на старый мой адрес. В наше время, когда всё компьютеризовано и телефонизировано, странно получать почтовые конверты с указанием твоего адреса и адреса отправителя, хотя в этом есть какая-то неуловимая связь. Я прочитал обратный адрес и в моей памяти возникли картинки моего далекого прошлого, школьная скамья и моя соседка по парте Валя Лученок. По телу разлилось сладкая истома, в голову ударила кровь, как и тогда на уроке геометрии, когда моя рука нечаянно коснулась её коленок. Я отдернул руку, словно её обожгло пламенем, боялся посмотреть на соседку, что бы не увидеть осуждения в её глазах, возмущения словесного. Однако ничего подобного не произошло – она вела себя так, словно ничего и не произошло. Наоборот, совсем спокойно меня она спросила, как доказать теорему Пифагора. Я воспринял это, как прощение моего греха и за это вдохновенно стал объяснять ей теорему Пифагора, при этом совсем близко приближая свое лицо к её лицу, улавливая её нежный аромат и ровное дыхание. Во мне подымалось какое-то новое неизвестное прекрасное чувство, от чего я находился в приподнятом настроении.

Следующий урок был урок немецкого языка. Нам задали перевести текст с немецкого на русский со словарем. Мы работали быстро с вдохновением, наши головы наклонялись над словарем и касались друг друга, придавая нам энергии и желания сделать перевод быстрее и лучше. В результате мы сделали первыми перевод текста, я нетерпеливо потянул руку вверх. Людмила Денисовна сказала: «Молодцы», но не стала слушать наш перевод, а поставила нам «отлично». Я по дружески хлопнул Валентину по плечу, она ответила мне ладонью в грудь, словно, подтверждая, что мы стали по-особенному близки.

На следующий день мы снова сидели рядом, только сидели намного ближе друг к другу, что бы чувствовать плечо друг друга, и чувствовать биение сердец. Вдвоем нам было очень хорошо, мы поддерживали друг друга, заботились друг о друге. Я помню какие вкусные пирожки с яблоками приносила Валя мне, она говорила, что сама их пекла. А я ей преподносил в ответ шоколадную конфетку. Правда, наши дружеские отношения не перерастали во что-то большое, потому как сердце мое принадлежало первой красавице класса Любе Войтюк, к которой я боялся подойти, сказать слово, но которой бредил во сне и наяву. Потом был выпускной класс, мы расстались, дружеские отношения еще поддерживали в нас интерес друг к другу – иногда мы встречались, что бы поговорить о том, о сем, поздравляли друг друга с праздником. Но со временем и эта связь оборвалась, мы потеряли детскую привязанность, ибо появились совсем другие отношения, интересы. И вот письмо. Знакомый почерк, хотя прошло много лет, её красивый каллиграфический почерк, меня всегда удивляла разница между красивым письмом девушек и каракулями мальчишек. Почему это так заложено в природе.

Прошло много времени прежде чем мне удалось немного успокоить Нину Петровну и расспросить о том, что случилось. Из её путанного рассказа я понял, что Валя утонула в речке, оттуда её случайно вытянул рыбак сетью. Приезжали врачи, приезжала милиция. Они постановили в результате расследования, что Валя кончила жизнь свою самоубийством – бросилась в речку и утонула.

– Но я не верю, что она сама бросилась в воду. Она не могла этого сделать сама.

– Почему вы так думаете? – спросил я.

– Миша, ты же хорошо знал Валю, она всегда была оптимистка. Вы ведь дружили, я думала… Ты был хорошим мальчиком. Если б…

Её слова прозвучали, как упрек мне, словно, я был виноват в её смерти. Но разве можно делать упреки за те годы ранней юности, когда чувства только зарождаются, и ты только вступаешь в сферу взрослой жизни. Да, ведь между нами ничего не было, мы не переступали границу дозволенного, а мне вот упрек такой закидают. Мне стало очень неприятно, поэтому я прервал Нину Петровну.

– Нина Петровна, а как Валентина вела себя накануне этого?

– Нормально она себя вела. Как обычно.

– У неё были какие-0то неприятности?

– Не было у неё никаких неприятностей.

– А почему же она мне прислала письмо?

– Какое письмо?

– К сожалению, я его не взял с собой. Но я получил от неё письмо, примерно, месяц назад, в котором она просила приехать к ней, что бы она открыла какую-то тайну.

– Тайну?

– Да, тайну. К сожалению, я не смог приехать сразу.

Я снова чувствовал себя виноватым, что не приехал, что не помог по старой нежной дружбе, возникшей там за школьной скамьей – связь которая остается на всю жизнь. Пройдут годы, сменятся увлечения, перегорят чувства, но те первые нежные прикосновения, первые открытие новых чувств и впечатлений останутся на всю жизни. И тот человек останется в сердце на всю жизнь. Только нет сейчас этого человека, и в том есть и немного моей вины. Если бы…

– Да. у меня выборы там были. Депутаты. Всякое разное.

– А почему Валя обратилась к тебе?

– Не знаю. Мы с ней несколько лет не общались.

– Я поняла. Ты был для ней последней надеждой. У неё не было к кому обратится. Ты знаешь, у нас здесь такие люди злые живут. Они все на Валю зуба имели. Ведь Валя у меня такая была. Такая… Но ведь ты знаешь какая она была, вы ведь дружили.

Снова мне нож в сердце, и за что. Только, что сидели рядышком на парте, да решали вместе задачки по математике. Неужели мне теперь всю жизнь нести этот крест.

– Нина Петровна, а когда вы в последний раз видели Валю?

– Перед тем, как она исчезла. Ушла и не вернулась.

– Куда ушла?

– Не знаю. Она мне никогда не говорила. Взрослая ведь была. Не делилась она со мной своими проблемами. То ли грустная была, то ли веселая. Но в тот последний вечер, она была в хорошем настроении, даже песню напевала.