Корфу (Собрание сочинений)

Виктор Павлович Кочубей

Пока Кочубей набивался в дружбу туркам, император слал письма старшему Черноморскому флагману адмиралу Мордвинову, требуя «привести флоты и берега наши в безопасность». Командующему корабельным флотом вице-адмиралу Ушакову велено было готовить свои корабли на случай войны с Турцией. Рескрипт гласил: «Вследствие данного уже от нас вам повеления о выходе с эскадрой линейного флота в море и занятия позиции между Севастополем и Одессой, старайтесь наблюдать все движения как со стороны Порты, так и французов, буде бы они покусились войти в Черное море или склонить Порту к какому-либо покушению».

А вскоре Кочубей уже покидал Константинополь, передавая дела приехавшему из Петербурга Василию Степановичу Томаре. Два дипломата, запершись в кабинете, обсуждали сложившееся положение дел, прикидывали, что и как.

Кочубей, более опытный, советовал:

– Порта всегда плясала под французскую дудку, но то было при власти королевской. Ныне все переменилось, особенно, как французы подошли к берегам морейским и албанским. Теперь в Константинополе боятся, что греки и албанцы заразятся желанием вольности!

– Изменилось ли отношение к нам греков после воцарения Павла? – интересовался Томара.

– Они по-прежнему гордятся, что мы единоверцы. Причем ежели раньше греки говорили «наша Екатерина», то теперь так же говорят «наш Павел». Да скоро вы это и сами все увидите!

Между тем Высокая Порта все больше и больше склонялась к союзу с Россией. Вскоре у Томары установились вполне доверительные отношения с рейс-эфенди Измет-беем. Разговоры большей частью они вели о французской угрозе. Посол был откровенен:

– Усиленная подготовка французов к вторжению в Англию составляет предмет наших общих беспокойств. Мечты французов о захвате Мальты, Архипелага и Египта составляют другой предмет.

Упоминание об Архипелаге и Египте озадачило турецкого министра иностранных дел.

– Порта никогда еще не имела такого могучего флота, как сейчас! – заметил он послу. – Если он будет еще усилен и русскими судами, то сколь бы не были сильны французы на море, мы их разобьем.

– Для этого бы не мешало укрепить и оба устья Нила! – добавил Томара.

Рейс-эфенди утвердительно кивнул:

– Русские явные враги франкам, мы же пока только тайные, но в своей вражде не уступаем вам!

Что же, в Константинополе пока все складывалось неплохо.

* * *

Еще весной 1796 года французские войска под началом молодого и агрессивного генерала Бонапарта вторглись в Северную Италию и в течение года захватили ее. После этого была легко сокрушена древняя Венеция, республика купцов и моряков. Венеция пала, но оставались еще ее морские владения – Ионические острова, что протянулись цепью вдоль берегов Адриатики.

Наполеон I Бонапарт

От внимания Бонапарта они, разумеется, не ускользнули. Командующий итальянской армией мгновенно оценил их стратегическую выгоду.

– Я еще и еще раз заявляю, что Ионические острова для меня важнее, чем вся Италия, вместе взятая! – не уставал повторять он своему окружению.

Такими же письмами Бонапарт бомбардировал и Париж. Французская оккупация островов становилась лишь делом времени.

Остров Корфу

Главный остров Ионического архипелага был известен мореплавателям как Корфу. Греки, однако, предпочитали называть его Керкирой. Корфу – самый северный в цепочке Ионических островов. Отсюда рукой подать до Италии, а в хорошую погоду виден и албанский берег. Корфу лежит на перекрестке морских дорог, это место встречи Востока и Запада, и неудивительно, что веками он не знал покоя… Римляне и норманны, крестоносцы и венецианцы, турки, французы и англичане, кто только не бывал здесь.

Гористый берег острова изрезан бухточками и заливами. Серо-зеленые склоны поросли оливами и кипарисами. Главный город острова, носящий имя острова – Корфу, по праву считался одним из красивейших в Греции. Византийские церкви и венецианские лестницы, извилистые и узкие итальянские улочки с неизменным бельем на веревках. Наконец, центральная улица, как две капли похожая на парижскую Риволи.

Со склонов к морю сбегали красные черепичные крыши. Самое почитаемое место на острове – церковь Святого Спиридона. В последний раз Спиридоний спас остров во время турецкой осады в 1716 году. Тогда туркам ночью явилась огромная фигура монаха. В одной руке он держал крест, в другой – факел. Турки, испугавшись, сняли осаду и ушли. По крайней мере, так гласила легенда.

Над церковью колокольня с красным куполом. Внутри, в серебряной гробнице, покоятся мощи самого святого. Неподалеку и кафедральный собор, хранящий останки византийской императрицы святой Феодоры.

В целом корфиотам жилось под дланью Венеции спокойно. Местная аристократия была записана в знаменитую «золотую книгу» венецианского дворянства и очень этим гордилась. Теперь же старый остров пребывал в преддверии новых событий, который мог перевернуть уклад его жителей.

Старшины островных общин не на шутку волновались, и было от чего! Всем было ясно, что былая размеренная жизнь под властью венецианских дожей, которые больше двух веков ни с кем не воевали, закончилась. Теперь острова и их жители оказывались ввергнутыми в круговорот европейских революций и войн.

– Я вижу выход только в покровительстве русского царя! – поразмыслив, высказал мнение старший из корфиотских архонтов.

Его поддержали остальные:

– Иного выхода у нас, кажется, нет! Не к туркам же или якобинцам нам подаваться! И там, и там нас ждут разорение и смерть!

На самом деле, под чье правление еще идти, как не к могучим единоверцам! Коллективное письмо греческих старшин сопроводил запиской майор Соттири – российский резидент в Триесте, а ранее эмиссар императрицы Екатерины на Балканах. В записке Соттири обосновывал все выгоды возможного покровительства для российской короны: «Надеюсь, что Его Императорское Величество всемилостивейше воззрит на желания сего народа, искони преданного по единоверию и природной склонности к российскому императорскому двору и в нынешних удобных обстоятельствах желающего пожертвовать именем и жизнью для славы Российского государства. Осмелюсь притом донести, что город Корфу и заливы Первеза и Левкада выгодны во время войны для содержания знатного флота и сухопутной армии, а Корфу может служить арсеналом, будучи защищаем одною из лучших итальянских крепостей…

Жители острова Корфу… решились сопротивляться французам… коих войска, как слышно, идут к вышеупомянутым областям, куда разослали они уже нарочных, обещали восстановить древнюю вольность. Помянутые жители клятвенно обещались защищаться до самой крайности… Если французы поселятся в Корфу, следовательно, и на всех в Леванте венецианских островах, то, без сомнения, трудно будет всякой воюющей с Оттоманской Портою державе пройти флотом через сии области в Архипелаг».

Увы, от Триеста до Петербурга путь не близкий, к тому же важные политические решения тоже требуют времени.

В Париже к этому моменту было уже все решено. Для захвата Ионических островов Бонапарт определил эскадру в шесть линейных кораблей. На кораблях десантный корпус генерала Джантили. Вместе с ним был отправлен и комиссар директории профессор-эллинист Арно.

На подходе к Корфу Джантили известили, что на берегу в ожидании французов собралось много народа.

– Возможно, это добрый знак, а возможно, и нет! Черт их знает, этих греков, что у них на уме! – досадовал Джантили. – Не хотелось бы начинать освобождение с расстрела, а потому пошлем вперед комиссара, пусть докажет, что знает душу эллинов!

Вперед эскадры был отправлен фрегат с комиссаром Арно. Профессора на берегу встречала большая толпа во главе с местным митрополитом. Тут же на набережной Арно зачитал на греческом языке напыщенное обращение Бонапарта:

– Потомки первого народа, прославившегося своими республиканскими учреждениями, вернитесь к доблестям ваших предков, верните престижу греков первоначальный блеск… и вы обретете вашу доблесть античных времен, права, которые вам обеспечит Франция, освободительница Италии!

Речь Арно произвела должное впечатление, и толпа радостно его приветствовала.

– Отныне мы свободны от власти венецианцев! Теперь мы все свободны и не надо платить никаких налогов!

Отдельные неодобрительные возгласы потонули в общем восторженном крике. Комиссар перевел дух:

– Просигнальте Джантили, он может начинать высадку десанта!

Российский вице-консул на Корфу Демиан Загурийский был раздосадован:

– О, эти переменчивые греки! Еще вчера они желали быть под покровом нашего самодержца, а теперь радуются новому рабству!

В тот же день французы вступили на землю Корфу. Над Старой и Новой венецианскими цитаделями были подняты трехцветные флаги. История древней Венеции окончательно ушла в небытие…

На старых венецианских верфях французам достались пять почти законченных постройкой линейных корабля и несколько фрегатов. Для принятия судов прибыл коммодор Перре. В специальном письме к Перре Бонапарт указывал: «Скажите, что я послал войска в Корфу для удержания его за Венецианской республикой и что отныне ей необходимо деятельно работать над приведением своего флота в хорошее состояние. Под этим предлогом Вы приберете все к своим рукам, проповедуя постоянно на словах единство обеих республик… Я же намереваюсь захватить для Франции все венецианские корабли и всевозможные припасы».

Затем на острове начались торжества. Вначале местные старшины вручили генералу Джантили символ власти – оливковую ветвь. Потом началось шествие. Впереди ехала запряженная квадригой колесница. Из хроники событий: «На колеснице представлена… Французская республика. Подъемлющая угнетенную Грецию и готовящая ее к высоким ея назначениям; на той же колеснице видны… раздробленные оковы Греции и разные гении, представляющие республиканские доброжелатели». За колесницей ехал сам Джантили, далее маршировали войска с лавровыми ветками в ружейных стволах. Далее брел хлебопашец с сохою, украшенный цветами, лаврами и маслинами. Затем все собравшиеся под звуки оркестра спели «Марсельезу», а Джантили публично облобызал греческого хлебопашца. После чего состоялся подъем воздушного шара с французскими и греческими надписями. Далее французские солдаты показывали ружейные приему и перестроения. На центральной площади Спианада, что напротив Старой крепости, французы торжественно сожгли «золотую книгу» венецианских аристократов и посадили дерево свободы – воткнутый в землю шест, на конце которого болтался красный фригийский колпак. После этого вокруг символа революции напившиеся французы танцевали карманьолу, а завершившие празднество вечерние фейерверки и иллюминация «свидетельствовали о всеобщей радости прекрасного сего дня».

На этом вся свобода для корфиотов и закончилась. Уже через несколько дней на остров была наложена контрибуция в 60 тысяч талеров. Это было намного больше, чем при старой власти. Старшины, надеясь, что Джантили что-то перепутал, пришли к нему за разъяснениями. Генерал старшин попросту выгнал:

– Вы жирные коты, потерявшие нюх! Я нахожусь здесь не для того, чтобы вы грели свои животы, а ради блага Франции! Мы сражаемся против всей Европы и нам не до сантиментов! А потому контрибуцию немедленно собрать! Или деньги, или петля!