Пять тысяч лет спустя

Встреча с незнакомцем

После концерта Дмитрия охватило двоякое чувство: с одной стороны, привычное для таких случаев вдохновительное волнение, а с другой – какое-то напряжение не покидало с момента последнего исполнения на бис импровизации на тему вальса Шопена.

Его пригласила принять участие в джаз-фестивале в Монако Сесилия Бертолли. С некоторого времени она являлась директором оперного театра, и её звонок случился совершенной неожиданностью для музыканта. Сама оперная дива существовала как легенда, недостижимая и будто нереальная. Как пианист он, конечно же, знал себе цену, тем более жанр джазовой импровизации классических произведений выдвинул его в число если не первых, то весьма известных исполнителей. Авторские джазовые композиции на темы произведений Баха, Моцарта, Шопена разошлись на многочисленных компакт-дисках. К тому же буквально два дня назад агент порадовал его планами звукозаписывающей компании, во-первых, повторить тираж ранее выпущенных дисков, а во-вторых – заказать работу по концертам Рахманинова. Как раз его новые композиции и прозвучали на концерте в Опере Монте-Карло.

В райдере присутствовал коньяк, но благословительный напиток, спасающий многих артистов от перенапряжения после концертного синдрома тотальной усталости, сегодня не помогал. В артистической, переполненной роскошными букетами цветов, которые ему вручили поклонники, на фоне неповторимого разнообразия красок и чудесных целительных запахов он выделялся угрюмостью и потерянностью. Силы покинули настолько, что невмоготу оказалось собраться и выйти на улицы шумного и вечно неунывающего города, где деньги правили миром не виртуально, а нагло-наглядно любуясь собой. Была ли это игра, как в случае с русской рулеткой, или людям действительно нравился такой образ жизнепроявления, – Дмитрию было искренне неинтересно разбираться. Да и времени на мнимые переживания не оставалось: жёсткий график концертов требовал напряжения, не оставляя свободных минут на ностальгию по мечте. Вот и сейчас, несмотря на усталость и полную выпотрошенность беспокоило, что надо бы успеть выспаться и утром отправиться в путь, – иначе как вовремя вернуться в Париж и подготовиться к записи на студии.

Сквозь лёгкую дремоту, он вдруг услышал стук в дверь. Ему не хотелось ни с кем общаться, тем более он предупредил, чтоб никого к нему не пускали. И тут стук, наверняка предваряющий нелепые объятия и поздравительные поцелуи любителей музыки.

«Господи, как это всё надоело…» – неожиданно для него самого мелькнула крамольная мысль. Она его и испугала, и заставила резко пробудиться: общение с поклонниками и журналистами входило в контракты обязательным условием, иначе как поддерживать популярность и откуда возникнет интерес тех или иных продюсеров к организации концертов. А концерты кормили и позволяли жить в атмосфере более-менее сносной творческой свободы. К тому же и новые записи, и выпуск компакт-дисков, напрямую зависели от спроса на его талант и популярность среди любителей музыки.

– Входите, открыто! – Дмитрий сделал глоток горячительного напитка, и приятная свежесть вернула его в реальность.

Дверь распахнулась, в артистическую вошёл мужчина. Он выглядел уверенным и состоятельным, по крайней мере, не было и намёка на привычные для поведения поклонников мнимое заискивание и чрезмерно демонстрируемое восхищение. Дмитрий всегда чувствовал неискренность, но по законам жанра обязан был и улыбаться в ответ, и так же мнимо радоваться неожиданным встречам. Но в данном случае всё было иначе с первого момента.

– Здравствуйте! Я под впечатлением вашего мастерства, и мой визит связан именно с этим. Простите, – Джастин! – незнакомец протянул руку, и Дмитрию ничего не оставалось, кроме как ответить рукопожатием.

От пришельца веяло такой силой, что невольно хотелось вытянуться по-военному, отдать честь и откликнуться, мол, рад стараться, ваше высокоблагородие. Искра нелепой мысли рассмешила пианиста, он невольно улыбнулся, но тотчас извинился и постарался придать своему лицу максимальную серьёзность и доброжелательное внимание:

– Я немного устал после концерта и мне немного сложно сосредоточиться, извините. Хотите выпить? – спохватился музыкант, вспоминая правила хорошего тона.

– Нет, спасибо! Не пью уже тысяч так это десять лет.

«Ну и что, шутит так человек, ты-вот нудный, а он весёлый, надо б порадоваться за него…» – мысли не вдохновляли, и похоже, что Дмитрий мог провалиться в депрессию прямо на глазах наблюдателя.

– Да не волнуйтесь, Дмитрий… Я не ошибаюсь, вас именно так величают?

Дмитрий кивнул, почти ничего не соображая: кто это, зачем это и что дальше.

Незнакомец тем временем как-то по-хозяйски, ничуть не смущаясь трепетной атмосферы артистической, стены которой видели таких знаменитостей, что только перечисление их имён вгоняло в неописуемый восторг любое искушённое сердце, заставляя до слёз очувствовать торжественность сопричастия. Но не в данном случае: на удивление, Джастин не выражал ни радости, ни вдохновения, и вообще ничего не выражал. Дмитрий вдруг подумал, что это не реальный человек, а привидение какое-то.

– Да не стоит так волноваться, – спокойно отреагировал Джастин, точно считывая сомнения джазиста. – Мой визит связан с желанием предложить вам контракт, условия которого настолько неординарны, что мне не хотелось бы обсуждать их здесь, – незнакомец обвёл комнату широко распахнутыми руками. – Что, если я предложу встретиться нам, например, в баре Hotel de Paris, через, э, например, сорок минут, а? Как вам такое предложение?

Дмитрий понимал, что реагировать надо доброжелательно, и, прежде чем отказаться, опять-таки, по законам жанра, обязательно важно поблагодарить, расшаркаться в проявлении чувств, а потом уже сказать «но, понимаете»… Однако стоило музыканту только начать объяснять, что, мол, в отсутствии агента ему нельзя вести никаких переговоров, и он был бы, конечно, рад, но… Как Джастин поклонился и сказал:

– Спасибо, рад, что мы договорились. До встречи в баре через сорок минут. Не прощаюсь.

То, с какой наглостью, не терпящей ни малейших возражений, вёл себя Джастин, определяло в нём человека властного и независимого. Он производил впечатление какой-то необъяснимой стабильности.

«Как же интересно, – трезво подумал Дмитрий, – а ведь его явление вписывается в гармонию джазовой импровизации… Концерт состоялся как мощная субдоминанта, разрушающая рутину моей, навевающей тоску, тоники, а приход Джастина вольно или невольно сработал как доминанта, смело и решительно предваряя рождение новой тоники, красивой и гармоничной». Мысль рассмешила пианиста, но вернула ему доброе здравие и настроение предвкушения, – импровизация всегда завораживает смещением и акцентов, и смыслов. Тем не менее знание законов гармонии и профессиональный навык, наработанный в течение многих часов напряжённых занятий, позволяет находить в рамках квадрата течение потока, направляющего в перспективу. Как в музыке – так же в жизнетворчестве. Дмитрий хорошо знал о первом. Джастин, похоже, не менее талантлив был во втором.

Встреча не могла не состояться. А что нам остаётся, как не последовать за героями романа, на наших глазах верстающих увлекательное повествование.

Глава 8

Не всё золото, что блестит

От оперного тетра Монако до Hotel de Raris было буквально несколько минут ходьбы. Лёгкий ветерок с моря украшал тёплый вечер Французской Ривьеры ощущением комфорта. Нельзя сказать, что Дмитрия чрезмерно напрягали мысли о предстоящей встрече. Появившийся на горизонте собеседник произвёл впечатление уверенного в себе человека, и ясно же, что его предложение не могло быть легкомысленно несостоятельным. Конечно, интересно, что он предложит: может быть выступление на частной вечеринке или хорошую площадку для концерта. Музыкант давно мечтал выступить в Америке, но предложений от американцев не поступало, и его артистическая компания советовала гастролировать по Европе, чтобы накопить потенциал соответствующего уровня известности, а после этого и сцены Америки широко распахнутся для его авторского джаза. Дмитрий принимал такую логику, она позволяла прикрывать некоторый страх ехать в страну, где джаз родился, и где работали джазовые музыканты, бывшие для пианиста незыблемыми авторитетами. Именно поэтому он не спешил реализовывать планы гастролей за океаном и не напрягал необоснованными фантазиями своего артистического директора.

Навстречу уставшему артисту шла компания женщин и мужчин. Их искусственная нарочитая весёлость выдавала простых прохожих, отважившихся на прогулку по местам для них чужим и неприветливым. Но засветиться в районе для не просто богатых, но чрезмерно состоятельных путешественников, было частью развлечения этих людей, решившихся на пребывание в городе вечного праздника денег ради удовлетворения собственных амбиций. Дмитрий невольно посторонился, пропуская мимо себя какой-никакой праздник. Ему праздновать было нечего и не с кем. Зависти он не испытывал, но и разделить веселье было не с руки. Он устало улыбнулся и доброжелательно помахал рукой на предложение присоединиться к громко гуляющему человечеству.

Невольно погрузившийся в мысли о тоске по чему-то нереализованному, Дмитрий незаметно оказался перед входом в отель, и ему ничего не оставалось как перешагнуть порог распахнутой перед ним величественной двери.

Бар был полупустой, музыканту не составило особого труда разглядеть, приветствующего его взмахом руки, Джастина. Тот, по-видимому, успел переодеться и выглядел как типичный завсегдатай состоятельных питейных заведений. Нельзя сказать, что для Дмитрия обстановка была привычной, но, тем не менее, ему хватало опыта общения с поклонниками, чтобы видеть, насколько в баре всё исполнено неназойливой и не бросающейся в глаза роскоши.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Да, виски, пожалуйста, – ответил, не скрывая усталости, Дмитрий.

Джастин подозвал жестом официанта и заказал напитки, причём, насколько смог расслышать пианист, речь шла о Macallan двадцатипятилетней выдержки. Но сил на удивление не было. Сигара, предложенная Джастиным, была принята, и очаровательный запах окутал реальность сладким предвкушением.

– Почему вы не спросите откуда я о вас знаю? – начал Джастин после недолгого молчания. – Извините, но я не о вашей популярности как музыканта, – тут нет никакого секрета, достаточно быть даже слегка увлечённым джазом, как о вас получишь информацию. Нет, я не об этом спрашиваю.

– И откуда же вы меня знаете? – криво улыбнувшись спросил музыкант. Он не строил особенных планов относительно результатов этой встречи, но феноменальный аромат баснословно дорогого виски невольно очаровывал, да и настоящая кубинская сигара изысканно дополняла впечатление от комфорта собеседования.

– Владимир Симонов, вам о чём-то говорит это имя?

– Володя? Ну, как же! Это же уникальная личность, – оживился музыкант. Его глаза загорелись особым светом, который, несмотря на полумрак, невозможно было не заметить. – Я заканчивал консерваторию в Киеве, а когда уже жил и работал в Париже, однажды получил приглашение принять участие в фестивале «Сходы до неба», организатором и идеологом которого был Володя со своей женой Ольгой. Я такой энергии и искренности ни до, ни после не встречал… Это было ошеломительно и фантастично. Вы знаете, как он назначал сумму гонорара? Просто спрашивал, сколько я хотел бы получить за выступление, и безоговорочно выплачивал обещанное. Вам может показаться, что я о меркантильности и чрезмерных своих запросах, – продолжал запальчиво Дмитрий. – Нет, это отношение к творчеству, признание за мастером права на исключительность самовыражения… Последний раз я выступал на концерте, организованном Владимиром в поддержку строительства Дома музыки в Киеве. Это было… в то же время, когда всё началось, и моя любимая страна провалилась в хаос и неразбериху.

– Да, именно Владимир Симонов, не раздумывая указал на вас, когда мы с ним советовались относительно кандидатуры, способной нам помочь в организации акции, о которой я вам поведаю прямо сейчас.

Воспоминания о неповторимой творческой атмосфере фестиваля «Сходы до неба» невольно улыбнули Дмитрия, и он почувствовал явное доверие к Джастину, возникшее в результате ссылки на рекомендации Симонова.

– Да, мы опекали фестиваль Владимира начиная с 1997 года, и все его гала-представления организовывались при нашем непосредственном попечительстве.

Продолжая блаженно улыбаться, Дмитрий хотел спросить о каком попечительстве шла речь, но в следующее мгновение эта информация показалась музыканту настолько незначительной, что он не стал ничего спрашивать, наслаждаясь приятной расслабленностью.

– Ещё виски? – поинтересовался Джастин.

Дмитрий кивнул в ответ. Он понимал, что лучше выпить здесь, в доброжелательном комфорте, чем уложить себя в постель бутылкой не столь качественного напитка. Впрочем, так бы и случилось, если бы к нему после концерта не зашёл этот человек. Сейчас же, в баре, складывалась необыкновенная атмосфера, и ему не составляло труда принимать, что вследствие не может случиться ничего корявого и неприятного. За что, конечно, спасибо.

Глава 9

От автора о Джастине

Первый раз я встретился с Джастиным во время работы над своим романом «Жрица Роас». Он буквально влетел на мой горизонт, определяя многие, складывающиеся на глазах, описываемые обстоятельства романа. Его самоуверенность действительно бросалась в глаза с первого момента знакомства. Однако в дальнейшем, по мере более тесного общения, за внешней неприкаянностью проступила и глубина, и какая-то неземная искренность. Его трепетно-нежно-благословительное общение с Барбарой настолько тонко и олюбовленно очаровали мою героиню, что весь её американизм слетел, как пух с тополя. Не представляю, кто бы мог ещё так неназойливо пленить перспективой эту любимую мной женщину. Поведение Джастина в круизе утверждалось им одним знаемыми обязательствами, которые и должны были дать возможность удивительной и уникальной Барбаре обрести крылья Любви. Не знаю, что бы я делал и как писал роман, если бы не помощь Джастина.

Я не могу его назвать другом, тем более учителем. Тем не менее феноменальный человек стал настолько близким, что я не представлял в дальнейшем своего сочинительства без его поддержки. Он всегда откликался на запросы о помощи, его преданное служение истине не могло не очаровывать.

Когда я стал работать над романом «Купол», то конечно же хотел, чтобы и в этом случае мой любимый Джастин и помог мне, и подсказал направление сюжета. Однако поразмыслив немного, я понял, что это не его… как бы точнее выразиться… это был не его контекст самовыражения. Действительно несмотря на то, что я тотально доверял его непознаваемому и необъятно масштабному жизненному опыту, на трепетное отношение ко всем рекомендациям, мне принципиально никогда не хотелось разбираться в его технике. Однажды я дал себе обет не стремиться удовлетворять собственное писательское любопытство. В случае с Джастиным такое поведение могло насторожить, и мы лишились бы восхитительно-замечательной доверительности, чем и характеризовалось наше общение.

В романе «Купол» я впервые осознанно обращался к тем силам, которые меньше всего могли быть исследованными в земной реальности. Согласитесь, представляя Иисуса, Моисея в качестве действующих героев повествования, невозможно было не обратиться к магическим приёмам. Подобные техники для меня в то время были освоенными, и в своих открытиях я неоднократно их использовал. Жалея читателя, беспокоясь о его психическом здоровье, я максимально сжал горизонт событий, не углубляясь в тайну действия. И Джастин со своей скрупулёзной серьёзностью отношения ко мне и собственному жизненному творчеству в «Куполе» мог спугнуть читателя, мешая мне реализовать провокацию интригой. Потому что там, где появлялся Джастин, интрига не могла не случиться, настолько искренним он представал в любом пространстве.

Проживая предвкушение от зачатия новым романом «Пять тысяч лет спустя», мной была безоговорочно принята жажда сотрудничества с человеком-явлением (или не-человеком, впрочем, какая разница, в конце концов, для сути и смысла). Я обратился к Джастину и практически мгновенно получил согласие. Более того, он со свойственной ему прямотой сразу заявил, что именно с его лёгкой руки мне и поручено работать над новым романом. Он конечно согласился и поддержать меня, и помогать преодолевать все складываемые в творческом процессе обстоятельства. Вот так и появился Джастин в артистической комнате моего героя.

Глава 10

Так нет да или да нет