Пять тысяч лет спустя

Пять тысяч лет спустя
Владимир Симонов

Это не фантастический роман. По крайней мере автор утверждает, что описывал реальность, с которой столкнулся. Но при чем здесь Арктур? Кто такой Джастин? И о Сатурне как исходнике всех человеков – это разве не фантастика? Нет, отвечает автор. И он имеет на такой ответ полное право. Потому что автор.

Пять тысяч лет спустя

Владимир Симонов

Редактор Оксана Мурга

© Владимир Симонов, 2024

ISBN 978-5-0064-9099-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Владимир Симонов

ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ СПУСТЯ…

Роман-благословение

Лос-Анджелес – 2024

начато: 18 июля 2024 года
окончено: 25 августа 2024 года
окончание редакции: 8—9 сентября 2024 года

ЧАСТЬ I

Пространство меры всех дорог

От автора

Я побегу не догоняться,
только реку переплыть,
чтобы очнуться, не казаться,
чтобы Любить.

И звёзды, что за горизонтом,
проявят путь из тьмы на свет,
украсив моцартовскими аккордами
гирлянды лет.

Что суждено, то и случится
благословением мечты,
время знамением родиться,
теряя связи и следы,

но обретая мироздание
пространством меры всех дорог
и посвящаясь в знание:
как это – я-Бог?

Какими протоками сплавляться,
что брать с собой, чтоб налегке,
чтобы рассветом угадаться
там, вдалеке…

Глава 1

Возможное начало романа

1.

Проливной дождь обрушился на город внезапно. Жара предыдущих дней иссушила людей, и они не могли не радоваться живительной влаге. Молнии выхватывали из темноты мгновенные зарисовки деревьев, домов, машин. Легко было потеряться в водовороте громовых раскатов, уничтожающих отдельность человека от мира.

Женщина стояла одинокая и гордая. Она никуда не спешила, но и не позволяла себе абсолютность растворения. Это была зафиксированная на уровне каких-то глубинных переживаний одинокость как форма единости со стихией. Прошлогодние иллюзии опали, как листья вчерашней осени, а новые ещё не успели сложиться в чёткую картину впечатлений. Состояния опустошённости не было, но и мечтать о чём-то высоком и недостижимом было больно.

Она знала комфорт сердца. И одного этого было достаточно, чтобы при всей неоднозначности случившегося не растерять остатки вдохновительного состояния. И нежная тихая музыка поддержала её, опьяняя и услаждая совершенством гармонии…

2.

В принципе, артисту было наплевать на суету вечернего города. Он умел настраиваться на концерты, отсекая на генеральных репетициях лишнее. Ощущение выхода из обычности жизненных коллизий в процессе предчувствования сцены, рояля, дыхания зрителей, сопровождало всё полнее. Теряя связь с миром, музыкант обретал право на избранность, нетипичность, нетиражируемость. В минуты прозрения музыкой свершалось сопричастие с тайной, о которой он и сам не смог бы ничего толком рассказать.

Музыка, рождающаяся во время исполнения, переключала восприятие мира. Прозрачность отсекала всё лишнее, накопленное в процессе неизбежного общения со случайными людьми. Пианист любил это переключение, стоило лишь коснуться пальцами клавиш. С другой стороны, за этими восхитительными мгновениями были накоплены годы и десятилетия ежедневного титанического тренажа.

С женой они расстались через пять лет после переезда в Париж. Брак треснул, не выдержав напряжения в условиях неизвестности и прозябания. Его первая любовь вышла замуж через полгода после развода, и ему это, как ни странно, принесло облегчение. Самому себе он объяснил чувство угрызениями совести, потому что они поженились в счастливые студенческие годы учёбы в консерватории. И то, что с обретением безумной, до аномальности, неистовой преданности творчеству параллельно шло угасание чувств, заставляло страдать необъяснимой тоской.

Замужество бывшей возлюбленной навсегда убрало из его жизни зависимость от обязанности делать кого-то счастливым. Он словно переступил порог, за которым сам человек на его концертах мог обретать и радость, и вдохновение. И ответственностью своей Дмитрий считал искренность и свободу самовыражения в творчестве.

К сыну он был необыкновенно привязан и, слава Богу, ему никто не препятствовал выстраивать особые отношения с мальчиком. Ревности к музыке не наблюдалось абсолютно, и ребёнок искренне гордился талантливым отцом, что им позволяло общаться легко и просто, проживая часы естественного взаимопонимания.

3.

Она его любила. По крайней мере, была уверена, что без его нежности выжить невозможно. То ли подобное фиксировалось в её сознании потребностью самоутверждения, то ли местью жене, с которой поддерживала отношения ради близости с выбранным любимым, – ей вполне по силам было придумать любое объяснение стремления в комфорт взаимоперетекания. Но важнее была жажда поцелуя, простых случайных касаний, вдохновения сопричастия близостью.

Как все девочки, она мечтала о настоящей любви, однако отношение с мужчинами складывались трудно. Непринимание обычных для многих подруг отношений, построенных на рабстве и заискивании, не могло не привести к неприязни к противоположному полу. И эксперименты взаимоотношений – от первого секса до попыток наладить понятные, с точки зрения её вдохновения, связи – только усугубили состояние, подвергнув катастрофическому уничтожению мечту об Алых парусах.

Он вошёл в её жизнь мгновенно, стоило лишь услышать и увидеть человека, способного говорить о сокровенном её словами, расцвечивать мир привычными для неё красками, вскрывать потаённые смыслы её чувств. Она не стала разбираться в таком чуде, приняв встречу как дар небес. Всё складывалось очень непросто, но чувство расцвело невиданным цветком, заполнив благоуханием реальность, изменив серость суетливого сосуществования до восторга миром. Сердце получило ориентир на истину и приняло тотально и безоговорочно иисусовское «Бог – это Любовь». Всё, что выпало за пределы круга её окрыленного мирочувствования, исчезло сразу и навсегда.

4.

Несколько дней стояла нестерпимая жара, позволяющая сетовать на изменившийся климат горожанам большого и красивого города, недовольных солнцем и, заодно, жизнью. Всеобщее осуждение погоды сближало чужих людей и открывало необозримые возможности заводить незатейливые разговоры о разных мелочах жизни, мешающих и ограничивающих свободу самовыражения. Хотя если коснуться глубинных определений невезения в выборе провидением места и времени их пребывания на планете и попросить уточнить конкретность, то в ответ у многих ничего, кроме общих слов, вероятно, и не нашлось бы.

Так всегда: сильные натуры жаловаться стесняются, слабые выразить членораздельно проблемы общежития и синхронности не могут. Тем не менее нестыковка ожидаемого и реального угнетала, и ситуация складывалась грустная и неразрешимая. И всё бы ничего, и было бы вполне терпимым, если бы подобная атмосфера не глушила смех детей и не лишала вдохновения женщин, неприспособленных быть счастливыми в условиях подавляющего недовольства и сарказма.

Правители этого прекрасного города не умели найти нужных слов, для того чтобы коренным образом изменить ситуацию, и сами незаметно превращались в плутов и обманщиков, уверовав в силу неизбежности потрясения справедливостью. Но пока над ними сияло солнце, палящее и нестерпимое, жизнь была вполне сносной, а недовольства людей всегда можно было списать на невежество и комплексы. Так и существовали на одной территории граждане одной страны, одного города, разделённые степенью лени, поражающей сердце.