Взорванное небо. Серия книг «Неизведанная планета Человек»

– Как же мы выберемся отсюда? Здесь везде охрана и стены метровые – комар не проскочит, – спросил тем же таинственным шёпотом священник.

На что лама Татурсин ответил, задумавшись:

– Да разве это проблема? Как воплотить явление маленькой девочки на белом коне в реальность Слова – вот, что действительно волнует, мой чудо-друг Иван Денисов.

Через несколько дней состоялся скорый на расправу суд, «подаривший» им обоим по двадцать пять лет лагерей. Татурсин сразу после приговора предупредил, что время настало, и вскоре они будут на свободе. Но как ни пытался священник узнать у монаха какие-нибудь дополнительные подробности, ничего не получалось – лама погрузился в медитативное состояние и перестал принимать пищу. Он молчал, но как ни странно, спокойствие его действовало на Ивана Денисова вдохновляюще – уверенность монгола наполняла сердце знанием Перспективы.

Глава 9

Первый день в эшелоне прошёл спокойно. Они практически не разговаривали. Иван Денисов видел, что лама напряжён, и нежелание говорить только подчеркивало его сосредоточенность. У соседей по теплушке удалось выяснить, что везут их в Забайкалье на лесозаготовки. Точный адрес был неизвестен, а караул на вопросы заключённых отвечал односложно: «Куда надо». В вагоне в основном были «политические», отправляющиеся кто на десять, кто на пятнадцать, а кто и на все двадцать пять лет, как Иван Денисов с Татурсином, помогать народному хозяйству.

Ночью лама разбудил священника. Он два раза сжал ему руку и потянул за собой. Сплошная темень вагона позволила незамеченными переползти в угол. На самое ухо монах прошептал:

– Сейчас! Здесь! – он поднял ворох соломы и показал пальцем куда-то в пугающую черноту.

Вначале Иван Денисов ничего не увидел. Потом различил небольшую дыру, из которой стук колес слышался сильнее:

– Первым я, ты за мной. И не бойся, нас Ведут!

Небольшая фигура Татурсина растворилась в проёме пола, и как ни вслушивался священник, никаких звуков снаружи уловить не мог. Приготовившись к неизбежному, он перекрестился и попытался повторить движения монаха. Осторожно просунув в дыру ноги, Денисов нащупал внизу какую-то опору, затем несколькими движениями вызволил руки, после чего выскользнул и всем телом.

В первую минуту его охватил жуткий страх. Оглушительный грохот парализовывал, а мелькающее со страшной скоростью железнодорожное полотно под ним заставляло судорожно сжимать невидимую спасительную скобу. Расстаться с вагоном можно было двумя путями: или резко прыгнуть влево, в надежде проскочить между колёс, или упасть на спину на полотно. Любое из решений грозило гибелью, однако, нужно было действовать бесшумно и быстро. Любой звук мог привлечь внимание охраны, и удаляться слишком от места, где из поезда выпрыгнул монгол, нежелательно. Иван Денисов закрыл глаза, попросил прощения у Господа, у Прасковьи. Неожиданная мысль заставила его вздрогнуть: он жаждал выжить! Впервые за весь период ужаса и страха. Он улыбнулся, покачал головой, самому себе удивляясь, но уже в следующее мгновение повис на руках, медленно опустил ноги на полотно, и как только каблуки застучали по шпалам, разжал пальцы…

Очнувшись, он обнаружил, что шум над головой стих. Тем не менее, священник долгое время боялся открыть глаза, не понимая, живой ли. Затем, пошевелив плечами, постучав ногами о шпалы и подняв руки, окончательно удостоверился в своей целостности и сохранности. Только открыв глаза, Иван Денисов ощутил резкую боль в затылке – удар о шпалы был сильным. Он перевернулся на живот и попытался подняться. Ему это удалось с трудом, мешала острая боль в районе копчика.

Переступив рельсы и встав лицом в сторону скрывшегося за поворотом эшелона, Иван Денисов заковылял влево от железнодорожного полотна. Татурсин успел предупредить, что идти надо на юг, и, если ничего не помешает, то встретятся они в течение суток. Каким образом и где – священник даже не задумывался. Самым удивительным было состояние уверенности, что произойдёт всё так, как сказал лама. Поэтому и задача была проще простой – как можно быстрее скрыться среди деревьев, тёмной лесной полосой окружавших железную дорогу.

Иван провёл детство на Смоленщине, и отец научил его чувствовать себя в лесу как дома. Ориентируясь по мху на стволах и пнях, он легко придерживался южного направления. Священник успел подкрепиться голубикой, которая вдоволь росла прямо под ногами, затем сжевал большой Белый гриб, наслаждаясь забытым вкусом и запахом. Вдруг Денисов остановился ошеломлённый: он был свободен! СВО-БО-ДЕН! Он рухнул на колени и стал неистово молиться, воздавая хвалу Господу.

Впереди послышался шум автомобиля. Священник насторожился и машинально прижался к земле. Дождавшись возвращения тишины, Иван Денисов, осторожно оглядываясь, пересёк дорогу и растворился среди елей.

Рассвело, но солнца не было… Иван Денисов устал, с непривычки ныли отвыкшие от долгой ходьбы ноги. Но во что бы то ни стало, нужно было как можно дальше уйти от железной дороги. Спасение было в лесу, где легко можно было затаиться, и каждая лощинка закрывала от непрошеных глаз.

Спускаясь к неширокой речке, Иван Денисов столкнулся с лосем. От неожиданности они замерли, испуганно рассматривая друг друга – настоящий лесной красавец и бледный истощённый арестант. Хозяин лесных просторов шумно вдыхал воздух, пытаясь определить возможную опасность. Бывший тюремный заключённый, наоборот, насколько мог, затаил дыхание. Казалось, что оба были удовлетворены знакомством. По крайней мере, лось неторопливо повернул в сторону, намериваясь скрыться в ближайших зарослях. Однако, сделав несколько шагов на своих ногах-ходулях, остановился и, оглянувшись, ещё раз посмотрел на замершего Ивана Денисова, точно прощаясь. И только после этого громадное, но грациозное животное окончательно исчезло за деревьями.

«Господи! А ведь это же и есть знак! Знак Свободы! Спасибо Татурсину!» Вспомнив о друге, ему нестерпимо захотелось увидеть ставшие родными узкие глаза монгола, услышать его голос, пожать благодарно руку.

Священник перешёл вброд реку, затем некоторое время брёл по воде, сбивая след. Места были дикие: кроме прежнего шума одинокой машины, признаков человеческой деятельности вокруг не наблюдалось. И Иван Денисов поймал себя на мысли, что боится людей, ждёт от встречи с ними неприятности и меньше всего рассчитывает на помощь.

«Осерчало сердце-то как твоё, родной, обуглилось как, остудилось… – бормотал он, продираясь сквозь кустарник на склоне реки. – Прости, Отец Небесный! Но как увидеть путь к Тебе без Любви, без сострадания?! Буду учиться! Знаю, милость Твоя безмерна! Поддержи, Господь! Не покинь! Не лишай Благословения!»

Заморосил грибной дождик. Солнце и дождь породили радугу, которая одним концом упёрлась в поляну недалеко от священника, а вторым – воткнулась в гору, чернеющую впереди. «Ну вот, ещё один знак!» – подумал Иван Денисов и, воодушевлённый, решительней зашагал вглубь спасительного для него леса.

Глава 10

О погоне он не думал принципиально: «Господу будет угодно – найдут». Но Иван Денисов делал со своей стороны всё возможное, чтобы не догнали. Однажды ему показалось, что где-то залаяли собаки, и ветер донёс подозрительный хлопок, похожий на выстрел. От страха тотчас сжалось сердце. Но как священник ни вслушивался, как ни напрягал слух – ничего подозрительного больше не обнаружил. Подумал, что почудилось.

Сколько прошло времени, он не знал – солнце так и не показывалось. Небо заволокло низкими тяжёлыми тучами, и вот-вот должен был пойти сильный дождь. Нужно было срочно искать укрытие. К тому же слабость взяла своё, и Иван Денисов чувствовал, что падает от усталости.

Ему повезло: буквально в нескольких шагах он обнаружил небольшое углубление в земле, со всех сторон завешенное густыми ветвями елей. Только-только он успел набросать сухих листьев на дно своего убежища и заложить вход ветками, соорудив вполне надёжное жилище, способное и от непогоды защитить и от зверей обезопасить, как небеса разверзлись, и со страшной силой загрохотал гром. В лесу мгновенно потемнело. Разряды молний один за другим сотрясали пространство над головой. Потянуло свежестью. Хлынул ливень, но в берлоге оставалось тепло и сухо. Наслаждаясь забытыми ароматами свободы, Иван Денисов незаметно для себя задремал.

Во сне он куда-то летел, догоняя монгола Татурсина, который то взмывал высоко в небо, то отвесно нырял вниз. Священник волновался. Он знал, что лететь им долго и надо сохранять силы. Лама его не слушал, продолжая выполнять сумасшедшие, бессмысленные, на взгляд отца Михаила, пируэты. Потом вдруг Иван Денисов увидел Прасковью, которая летела рядом. Они нежно рассматривали друг друга, и блаженство переполняло сердце. Тотальное единство вдохновляло. Вдруг монах спросил: «Кто это?» Иван Денисов ответил, что жена. «А почему она здесь?» – поинтересовался Татурсин. «Потому что я люблю её», – кротко отвечал священник, наслаждаясь близостью любимой. «Но она нам будет мешать в дороге», – упрямо твердил монгол. «Что ты, что ты, друг! Как может мешать Любимая?! Любовь и спасёт и вдохновит, вот увидишь!» Во сне Татурсин сердился и говорил, что ему плохо, а священник отвлекается вместо того, чтобы помочь.