Знак свыше

– Не нуди… Беру всё.

Продавец назвал цену. У олигарха, естественно, не дрогнул ни один мускул.

– Паша, заплати, – бросил он телохранителю, и мы пошли дальше.

– Да, – мечтательно сказал я. – Тут с вами нельзя не согласиться. Если такую печень обвалять в муке и пожарить с луком, будет объедение.

Олигарх остановился и с ужасом посмотрел на меня.

– Владимир, вы росли в бедной семье в голодные годы? Пожарить печень трёхмесячного телёнка?! Да как вам в голову могла прийти такая мысль?!

– Но что же вы собираетесь с ней делать? – спросил я в некотором замешательстве.

– Из неё надо готовить паштет. Немного специй, немного сливок, немного коньяка, немного трюфельного масла, а сам чёрный трюфель натереть на мелкой тёрке… совсем чуть-чуть. Дать настояться в течение двух-трёх часов. И перед вами кулинарный шедевр. Вкус этого паштета будет с вами жить месяцами.

– Понял свою ошибку. А вот смотрите, какое замечательное мясо: светлое и недорогое.

Олигарх посмотрел на Пашу, тот пожал плечами, всем своим видом показывая шефу своё недовольство. Мол, тащите к себе в друзья кого ни попадя, а потом от этого же и страдаете. Мол, говорил я вам: сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит.

– Владимир, мне кажется, что вы со мной просто теряете время. Зачем вам всё это? Вы и в «Макдональдсе» отлично перекусите. Человек, который засматривается на свинину и хочет поджарить печень телёнка…

– Не может считаться гурманом, – продолжил я. – Простите, я ведь делаю первые шаги. Вы тоже в сувенирке мало что понимаете. Я же не хватался за голову, когда вы меня спросили, где лучше делать нанесение на ручке Montblanc.

– Ладно, погорячился. Просто вы обратили внимание на свинину, которая полна холестерина. Да и вкус у неё не изысканный, а прямолинейный. В мишленовских ресторанах её вообще не используют.

– Проехали, – сказал я. – А теперь мы куда?

– В молочный отдел.

– Да, творожок и сметана – это хорошо.

– Вот именно это мы там с вами покупать и не будем.

– Почему? Не любите творог?

– Люблю, конечно. Только мы не знаем, кто и как его делал. Насколько производитель чистоплотен, насколько аккуратно содержал коров. Между вашим ртом и его руками нет никакого контроля. Творог и сметану лучше всего покупать в магазине, и здесь нет равных…

– «Глобус Гурме», – попытался угадать я, назвав самый дорогой магазин. Уж очень мне хотелось реабилитироваться перед олигархом.

– Ни в коем случае. «Глобус Гурме» для людей, которые только что заработали свой первый миллион долларов. Он якобы элитарный, но и пустой. Маленькая проходимость и, как следствие, часто несвежие продукты. Творог и сметану надо покупать в «Ашане». Там они всегда очень свежие. А это главнейший показатель для молочных продуктов. Творог и сметану делают везде практически по одной технологии, а якобы дорогие элитные бренды творога и сметаны – это чисто маркетинговые усилия производителей.

– Спасибо за науку. Так что же тогда мы будем делать в молочных рядах?

– Я вас сейчас познакомлю с одной армянской семьёй. Они обосновались здесь лет сорок назад. Левон возглавляет офис продаж и живёт с семьёй в Москве. Армен живёт в городе Аштарак и руководит производством армянских сыров. Они не тратят деньги на маркетинг и продвижение, но от клиентов у них отбоя нет. Армен отправляет сыры даже в США. Культура производства и чистота у него на высочайшем уровне. Паша летал, проверял.

При этих словах Паша утвердительно кивнул.

– Так вот, – продолжил олигарх. – Сыр лори с молодым белым вином – это что-то невероятное. А настоящий армянский чанах, а сыр эребуни, а козий сыр ехегнадзор в глиняных горшочках… Да, всего не перечислишь. Все эти сыры давно уже стали мировыми брендами. При этом Армен неохотно расширяет производство. Говорит, что для него главное – качество. Эти сыры можно найти в Москве только у его брата Левона на Ленинградском рынке либо в одном клубе армянской диаспоры.

Увидев меня рядом с олигархом, Левон заулыбался, быстро и сбивчиво заговорил на армянском. Услышав, что я армянского языка не знаю, огорчился, но сказал:

– Ты всё равно приходи: будет свободный сыр – продам. Заказ сыра у нас по понедельникам и четвергам в первой половине дня.

– А сегодня свободный сыр есть? – робко поинтересовался я.

– Сегодня нет. Разве что твой друг меньше купит. Вот возьми лучше настоящий армянский лаваш, тонкий, как бумага.

У Паши зазвонил телефон. Он минуту послушал, потом наклонился к олигарху и тихо сказал:

– Просили передать, что он уже выехал…

– Понял, – сказал олигарх и повернулся ко мне. – Спасибо, Владимир, за компанию. Но бизнес зовёт. Как-нибудь ещё сходим за покупками.

И они с Пашей растаяли, как будто это был большой гастрономический сон.

Французский анекдот

Занесла меня тут жизнь в Париж, правда, на один день. А водитель, который нас вёз из аэропорта, оказался одним из «жёлтых жилетов».

– А против чего вы выступаете?

– Ну как, зарплаты маленькие, налоги высокие.

– А год назад было по-другому?

– Так же. Но мы и год назад выступали. Просто сейчас кому-то в голову пришла идея надеть жёлтые жилеты, и это объединило нацию… Сплотило, я бы сказал.

– Но ведь вы разбивали витрины, жгли автомобили…

– Традиция. У нас даже существует статистика, сколько в год во время протестных выступлений было сожжено автомобилей.

– А зачем «жёлтые жилеты» перекрывают дороги?

– Это только те, кто хочет засветиться на телевидении. Их больше всех показывают.

– А когда собираетесь, идёте по улицам, вы ставите перед собой какую-то цель?

– Да не особо. Хотите, я с вами поделюсь своей версией?

– Конечно.

– Так вот, наш президент Макрон ничего для людей сделать не может. За ним неусыпно следит Евросоюз. Тогда он приватно вызывает профсоюзных лидеров и просит их замутить заварушку. Те и рады стараться, зовут людей на улицы. Народ бузит по субботам.

– Почему по субботам?

– А когда ещё? В будни надо работать, а воскресенье провести с семьёй. Так вот, две-три недели страну колбасит, а потом Макрон минимальную зарплату увеличит, налоги заморозит. А если от Евросоюза к нему вопросы, то он не при делах. Мол, видели, какой у нас ужас творился, как я мог в такой обстановке повышать налоги. Но народ об этом не догадывается, его используют втёмную.

– Да, жалко вас…