Портреты замечательных людей. Книга первая

– И всё так просто?

– Вы знаете, я рос не в тепличных условиях, а это обязывает бороться за жизнь. Я был сыном «врага народа». Я стал им, ещё не родившись, потому что отца арестовали, когда я был в утробе матери. На пятом месяце беременности мать была.

– Когда вы родились?

– 24 декабря 1938 года.

– Лихое время…

– Я был седьмым ребенком в семье. Мать у меня верила в Бога. У неё были иконы, было Евангелие, она его читала и этим успокаивала душу. Все-таки остаться с семерыми детьми без мужа – вы понимаете, что это такое…

– Конечно.

– Было очень горько. Мы жили на подножном корму. В шесть лет я самостоятельно ходил в лес и приносил корзинку ягод или грибов. Рос, как затравленный волчонок. Одни меня дразнили сыном богомолки, другие – что я сын врага народа… Долго я терпел, потом у меня появилось чувство первого удара, и всё прекратилось.

После школы я сел на крышу вагона и поехал в Ишим, в ближайший город, поступать в училище, учиться на электромонтёра. Поехал без копейки денег.

– Почему именно на электромонтёра?

– Так судьба распорядилась. Когда я учился в школе, к нам приехала бригада электрифицировать деревню. Бригадиром был Иван Ткачёв. Он был, помню, весь исколотый, где-то, наверное, в ГУЛАГе срок отбывал.

И вот возле каждого дома набили колышки, и каждый должен был выкопать ямку для столба. Соседи повытаскивали несколько кубов земли, а я замерил диаметр столба и выкопал ямку чуть пошире. Ткачёв подошел и спрашивает: «Как ты догадался?» Я в ответ: «А чтобы лишнюю землю не кидать». Он меня похлопал по плечу и говорит: «Быть тебе, парень, электриком». И мне это запало в душу. Он мне как бы внушил. И так, по его словам, и вышло.

После училища я окончил техникум, получил диплом техника-электрика и потом в Тюмени закончил индустриальный институт и получил уже диплом инженера-электрика.

– А как сложилась судьба братьев и сестёр?

– Старший брат, Алексей, работал председателем колхоза, Андрей погиб в войну, сестра Анна уехала жить в Иркутскую область, Иван остался после армии в Донбассе, двое у нас умерли в детстве от голода.

– Отца вы так и не видели?

– Не видел. Отца, Григория Петровича Егорова, я нашёл только в списке репрессированных. Мы ведь здешние. Я родился в Омутинском районе Тюменской области. Знал, что отец был реабилитирован в 60-е годы. А три года назад местная газета опубликовала в алфавитном порядке список расстрелянных, и в этом списке я нашел отца. Он был приговорен к расстрелу через три недели после ареста…

– Наверно, в вашем воспитании исключительную роль сыграла мама?

– Да, мама, Евдокия Лаврентьевна, как-то очень мягко и мудро сформировала меня. Она внушала мне: «Читай Евангелие» – и говорила: «Делай, Коля, людям добро, и они станут добрее». И вот всю свою жизнь я следую этому наказу. Иногда, правда, когда делаю добро тому, кто не заслужил, получаю назад зло.

Мать мне привила трудолюбие, я много брал трудом, привила честность и ответственность. Она меня учила: «Ты, Коля, лучше помолчи. А если сказал слово, то должен сделать». И это у меня осталось на всю жизнь. И все, кто со мной работал, знают, что тяжело с меня слово взять, но если я его дал, то, хоть камни с неба, я сдержу его. И люди мне верят. Я позову, они пойдут.

Мать умерла в 1973 году, а я до сих пор помню каждое её слово. Та нравственная основа, которую она заложила, не позволяла мне ни шага сделать против совести. Может, поэтому я не совершал так много ошибок, как другие.

– Значит, в каком году, Николай Григорьевич, вы поступили в училище в Ишиме?

– В 1956 году. Пока учился, разгружал вагоны: из Ташкента – с яблоками, в Ташкент – с картошкой, чтобы подзаработать денег и стать самостоятельным. Потом три месяца поработал электромонтёром, и меня взяли в армию.

– Где вы служили?

– Я служил в артиллерийской части в Сибирском военном округе, в городе Юрга. Он расположен как бы в Бермудском треугольнике, между городами Новосибирском, Томском и Кемеровом. Я был артиллерийским разведчиком.

– А что это такое?

– Для того чтобы пушка за 20 километров попадала в щит размером три на три метра, впереди должны быть разведчики. Они засекают вспышку от разрыва снаряда и координаты передают на командный пункт, там определяют траекторию полета и корректируют прицел. При грамотной стрельбе уже пятый снаряд ложится точно в цель за двадцать километров.

– Что было после армии?

– После армии я поступил электромонтёром в энергоучасток Тюменского отделения Свердловской железной дороги. И по сути, это была моя заводская проходная. Два года я там проработал, потом меня взяли на работу в райком партии.

– Вы стали членом КПСС?

– Да. Я вступил в партию в 1962 году.

– После того, что сделали с отцом?

– Я зла не держу. Мать говорила: «Зачем ты туда идёшь?» Я отвечал, что хочу что-то изменить. «Как, – говорила она, – ты былинка в поле».

А я не хочу быть былинкой. Я хочу быть равным среди равных. Кто-то только думает, а я уже просчитал на пять шагов вперёд. У меня программно-целевой подход не только к работе, но и к жизни.

Мне информация пришла, я не суечусь. Я отметку сделал, и всё. Второй раз пришла – я задумался. В третий раз пришла – бросаю всё, начинаю анализировать, то есть принцип артиллерийского разведчика я использую и в гражданской жизни.

– Словом, бац, бац – и в точку.

– Да, так, кажется, говорил Яшка-артиллерист из кинофильма «Свадьба в Малиновке».

– Как партийная карьера складывалась, Николай Григорьевич?

– Меня избрали первым секретарём райкома комсомола. Я четыре года отработал, потом меня перевели в обком комсомола. Там я поработал ещё два года и понял: это не моё. Я энергетик.

– «Не вынесла душа поэта»?

– Вы знаете, от комсомола у меня остались хорошие воспоминания и крепкие друзья. Я приобрёл там опыт организационной работы. Наставником у меня был друг по комсомолу Геннадий Иосифович Шмаль. Это глыба. Это личность. Он говорил, что интересно работать, когда спорят, и я понял, как он был прав.

Кто спорит, в глаза говорит правду и отстаивает свою точку зрения, тот камня за пазухой не держит, а кто соглашается, тот того и жди, что подведёт.

– Куда вы ушли из обкома комсомола?

– Я ушёл рядовым инженером в «Тюменские электрические сети». Это был март 1970 года. Два года я работал рядовым инженером. Потом вышло постановление Совмина РСФСР о выделении городских электрических сетей в отдельное хозяйство, и меня пригласили на должность заместителя директора предприятия. Через восемь лет назначили директором, и вот уже 23 года я руковожу предприятием.

– Когда-то в газетах была рубрика «Если бы директором был я…». И кто только не давал советов. Но, как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. С чего начинали вы, Николай Григорьевич?

– Когда меня назначили директором, то первую ночь я вообще не спал. Я думал, как же я подниму предприятие, когда у меня нет ни техники, ни материалов, ни оборудования. В то время всё коммунальное хозяйство снабжалось по остаточному принципу. Мы эксплуатировали оборудование военного образца.

Начинал я с того, что пошёл по высоким кабинетам. Был на приёме у министра жилищно-коммунального хозяйства, у его заместителей, но они мне ничего не могли дать, потому что у самих ничего не было. Я понял, что не в те двери стучусь. Сменил тактику и стал ходить по главкам в Тюмени. Пришел в «Главтюменьгеологию» к Салманову, объяснил, в каких трудных условиях нахожусь. Он мне предложил: «Помоги нам трансформаторную подстанцию достроить, кабель проложить, и я тебя выручу техникой». Мы ударили по рукам, и я получил два ЗИЛа-131 и УАЗ-469. Начало было положено. Друг по комсомолу Виталий Семёнович Майданов дал мне бурилку и экскаватор.

Таким образом я обошёл все главки. Мы в выходные дни не отдыхали, мы работали на сторону, вот на эти главки, они были богатые и нас выручали.

Потом я решил, что надо построить производственную базу, укомплектовать техникой и оборудованием. Я восемнадцать лет в отпуск не ходил, пока не добился своего. Потом обучался в институте в ФРГ, объездил ряд стран, чтобы посмотреть, как там работают. Я видел в этом перспективу. Нельзя вариться в собственном соку.

– В каких странах вы побывали?