Львы и розы ислама

Абд аль-Малик в это время был уже немолод – ему исполнилось сорок, – и имел большой опыт в политике и ведении войны. Внешне он был очень привлекателен: высокий, статный, большеглазый, с орлиным носом, – но страдал скупостью и любил лесть. Власть попала к нему в неудачное время: халифу приходилось одновременно отбиваться от арабов на юге и византийцев на севере. Во главе Византии стоял талантливый Константин IV Погонат, не так давно разбивший флот Муавии с помощью греческого огня. Воспользовавшись раздорами арабов, византийский император за два года отвоевал Родос, Крит и Кипр и очистил от арабов все Средиземноморье, а на суше захватил Кесарию, Антиохию и Акку. Абд аль-Малику пришлось заключить с Погонатом унизительный мир, чтобы перебросить все свои силы на восстановление власти в халифате.

Снова шииты

Все это время в Басре и Куфе продолжались беспорядки. Формально оба города перешли под власть Ибн аз-Зубайра, но на деле их гораздо больше волновали свои внутренние распри. После смерти Хусейна они не только не угасли, но получили новый толчок. Вскоре после битвы в Кербеле в доме Сулеймана ибн Сурада, авторитетного шиита, в Куфе собрались пять старых сподвижников Али. Целью этого собрания было решить один вопрос – как искупить свою вину за предательство Хусейна. Все они чувствовали себя в ответе за гибель своего имама и считали невозможным жить дальше, не отомстив за его смерть. На совете было решено уничтожить убийц Хусейна или умереть.

Такой случай представился очень скоро: у ворот города показался главный виновник смерти Хусейна – Убайдаллах ибн Зийяд, вернувшийся из Дамаска с сирийской армией. Шииты решили немедленно дать ему бой. К этому времени на стороне Сулеймана было уже 16 тысяч сторонников, но когда он объявил военный сбор, пришли только 4 тысячи. Союзники из Басры и вовсе не явились. Наместник Ибн аз-Зубайра в Куфе предложил подождать, пока он соберет свое войско, и выступить вместе, но Сулейман отказался: его цель была умереть ради искупления греха, а в таком деле помощь не нужна.

Преимущество изначально было на стороне Зийада-младшего, и во время сражения к нему подходили все новые войска. Сулейман с его 4 тысячами двое суток бился с троекратно превосходящей его армией. На третью ночь к Ибн Зийаду подошли еще десять тысяч человек. Исход битвы стал очевиден. На следующее утро шииты отбросили ножны своих мечей – было ясно, что они им уже не пригодятся, – и пошли в бой. Сражение длилось почти до вечера, пока лучники Зийада-младшего не перебили большую часть шиитского войска, в том числе и самого Сулеймана. Остатки его армии ночью отошли за реку, сожгли мосты и вернулись в Куфу.

Разгром и смерть Сулеймана выдвинули на первый план нового вождя шиитов по имени аль-Мухтар. Поначалу он не имел большого авторитета и формально действовал от имени последнего сына Али, брата погибшего Хусейна, – Мухаммеда ибн Али. Сам Мухаммед не предпринимал никаких действий и даже не поощрял к ним аль-Мухтара, туманно говоря о воле Аллаха и возмездии за убийство брата, но аль-Мухтару, человеку убежденному и энергичному, было достаточно и этой уклончивой поддержки. Главными виновниками гибели Хусейна он считал куфийскую знать, поэтому его целью стало восстание против местных властей в Куфе. Он уговорил присоединиться к нему аль-Аштара, сына одного из близких друзей Али и влиятельного человека в городе, и начал подготовку к мятежу.

В ночь на 18 октября 685 года в Куфе началось восстание. Аль-Мухтар и аль-Аштар двумя отрядами пробились к центу города и осадили наместника в его дворце. Ему пришлось бежать из Куфы, и куфийская знать перешла на сторону мятежников. Таким образом, Куфа оказалась во власти аль-Мухтара и шиитов.

Дальше дела пошли менее удачно. Не теряя время, аль-Мухтар отправил армию против Мекки, поддерживавшей Ибн аз-Зубайра, но она была почти полностью разгромлена. Это пошатнуло положение аль-Мухтара. Чтобы повысить свой авторитет, он продемонстрировал своим сторонникам подлинное кресло Али: закутанное в парчу, оно превратилось в шиитскую святыню и предмет культа, к которому обращались с молитвами, как к живому существу. Но неудачное сражение против Убайдаллах ибн Зийяда, снова придвинувшегося к городу, окончательно подорвало репутацию аль-Мухтара. Воспользовавшись отсутствием его главного военачальника аль-Аштара, который отправился воевать с Ибн Зийадом, куфийская знать подняла мятеж. Осажденный в центре города, отрезанный от пищи и воды, аль-Мухтар несколько дней отбивался от мятежников, дожидаясь помощи аль-Аштара, которого он призвал срочно вернуться в Куфу. Ему удалось продержаться до его прихода, и восстание было подавлено. Аль-Мухтар казнил несколько сотен человек – не только тех, кто участвовал в мятеже, но и всех, кого он считал врагами Хуйсена.

Расправившись с бунтовщиками, он снова бросил войска аль-Аштара против Ибн Зийада, и на этот раз удача была на стороне шиитов: сирийцы потерпели сокрушительное поражение, Ибн Зийяд был убит, а аль-Аштар захватил крупный город Мосул и несколько соседних областей, над которыми поставил своего брата.

В тот момент, когда дела шиитов, казалось, шли как нельзя лучше, все рухнуло: аль-Аштар, воодушевленный своими военными успехами, решил отделиться от аль-Мухтара и стать самостоятельным правителем. Аль-Мухтар остался один на один с враждебной Басрой, где местная знать, возмущенная расправой над куфийской верхушкой, уже готовила карательную экспедицию против шиитской Куфы.

Басра и хариджиты

В самой Басре тоже не было спокойствия. В городе снова подняли голову хариджиты. Они были четвертой силой, влиявшей на политическую обстановку в халифате, – после Омейядов, Ибн аз-Зубайра и шиитов.

Хариджиты, как и шииты, сражались не против представителей той или иной династии: они выступали против династического принципа как такового. Это были люди религиозной, а не государственной идеи: любое государство они считали злом, если в нем не господствовала вера.

Если в основе шиизма стояла простая и ясная мысль – халифами правоверных должны быть только прямые потомки пророка Мухаммеда (такие мысли легко укореняются и с трудом опровергаются), то хариджиты походили к вопросу более радикально: единственной властью в стране может быть только сам ислам, все остальное вторично.

Как раз в это время произошло разделение на строгих и умеренных хариджитов. Глава первых, аль-Азрак (в честь него их называли азракитами), считал всех не-хариджитов язычниками, которых следует убивать, не различая возраста и пола. Каждый, уклоняющийся от пути Пророка, – это враг Аллаха, нечисть и мусор, который нужно как можно скорее вымести из этого мира. С неверными нельзя общаться, нельзя есть мясо их скота, жениться на их женщинах, принимать от них деньги и наследовать их имущество. Более мягкое течение во главе с Надждой ибн Амиром признавало такой подход справедливым только для многобожников-язычников. В приверженцах других ветвей ислама они видели еретиков, своих заблудших братьев, признающих власть Аллаха и поэтому достойных того, чтобы им сохранили жизнь, тем более, если это были маленькие дети. (Хариджиты не видели ничего дурного в убийстве детей неверных).

Главные силы хариджитов находились не в Басре, а на окраине города, в военном лагере, где вся власть принадлежала ал-Азраку. Несмотря на многочисленные попытки, хариджитам не удалось захватить Басру силой, но они взяли город в полукольцо, почти отрезав его от поступления денег и товаров. С большим трудом басрийцы, собрав сильную армию, сумели прорвать эту блокаду и оттеснить хариджитов к северу, убив во время сражения их нового вождя ибн Башира.

Разгром аль-Мухтара

Восстановив свою влияние в близлежащих областях, басрийцы обратили все свои силы против аль-Мухтара, поставив во главе армии талантливого аль-Мухаллаба. Во время сражения с куфийцами аль-Мухаллаб притворным бегством конницы заманил противника в ловушку – это был любимый прием арабов – и одержал победу. Вскоре он подошел к границам Куфы, где аль-Мухтар вместе с кучкой единомышленников уже подготовил оборону города. Начались ожесточенные бои за каждый городской квартал, в которых басрийцы постепенно теснили местных. Наконец, шииты, продолжая обороняться на тесных улицах, отступили в укрепленный район Куфы и дали последнее сражение. Исход битвы висел на волоске, когда свежие резервы аль-Мухаллаба, брошенные в последний момент, решили дело. Разгромленные шииты под покровом ночи прорвались в центр и укрылись в резиденции наместника.

Аль-Мухтар во второй раз оказался осажденным в центре города, но помощи ждать было уже не откуда. В его лагере осталось только несколько сотен человек, умиравших от голода и жажды. В распоряжение аль-Мухтара имелся лишь один колодец, вода в котором протухла, поэтому ее приходилось смешивать с медом. Несмотря на это, аль-Мухтар продержался в осаде четыре месяца. Когда положение стало безнадежным, он предложил соратникам выйти в город и погибнуть с оружием в руках. На его призыв откликнулось всего двадцать человек. Они бросились в бой и были перебиты вместе со своим вождем. Оставшиеся шииты сдались, сложив оружие, но этим ничего не выгадали: все они поголовно были казнены.

Победившие куфийцы постарались очернить аль-Мухтара, заявив, что он был еретиком и объявил себя пророком. В подтверждение этому обвинению представили нескольких свидетелей, в том числе его жен. Но эти попытки были бесполезны: за спиной аль-Мухтара стояла фигура его идейного вдохновителя – Мухаммеда, сына Али и брата Хусейна, которой высоко почитался многими мусульманами. Сам Мухаммед, впрочем, сохранял полный нейтралитет, не выдвигая никаких претензий на власть, но отказываясь присягать кому бы то ни было.

Скрытый имам. После того, как Абд аль-Малик восстановил единовластие Омейядов, Мухаммед ибн Али продолжал спокойно жить в окрестностях Медины. Некоторые мусульмане верят, что он до сих пор тайно обитает в том же месте под охраной двух львов, питаясь мясом и молом белых газелей, которые посылает ему Аллах, – ибо он никто иной как «махди», мессия, который придет на землю в конце времен. Почитание Мухаммеда позже перешло и на его сына Абу Хашима, который якобы передал свои права Аббасидам, следующей династии ислама.

Так Ибн аз-Зубайр руками басрийцев вернул себе контроль над Куфой. На его сторону перешел даже аль-Аштар, сидевший после разрыва с аль-Мухтаром в своем Мосуле и после долгих колебаний между Абд аль-Маликом и Ибн аз-Зубайром выбравший последнего. Как показало время, это решение было ошибкой.

Хариджиты тем временем не дремали и захватывали все новые территории в халифате. Лидер умеренного крыла хариджитов Наджда ибн Амир отвоевал Бахрейн, Йамаму, Йемен и Оман, став фактическим хозяином всего южного побережья Аравийского полуострова. Суровые азракиты, восстановив свои силы после поражения от басрийцев, терроризировали северные области, истребляя целые деревни, убивая детей и вспарывая животы беременным женщинам. Поражение под Исфаханом заставило их прекратить набеги и осесть в Кермане и Систане, основав там собственное государство.

Завоевание халифата Абд аль-Маликом

В первое время Абд аль-Малику было не до борьбы за власть: он упорно сражался со своим могущественным северным соседом, Византией, стоявшим у его границ. После нескольких лет войны халиф сумел снова захватить Антиохию и добиться выгодного мира с императором Юстинианом II. Только после этого, обезопасив себя с севера, он обратился к внутренним делам.

Его умелые и решительные действия быстро изменили ситуацию в стране. В течение двух-трех лет Абд аль-Малик разгромил несколько восстаний и мятежей, утвердил свою власть в Сирии и вторгся во владения Ибн аз-Зубайра. Действуя то силой, то дипломатией, то подкупом, он частью разбил, частью переманил на свою сторону большинство его союзников. С одним из них, Зуфаром, он даже породнился, женив на его дочери своего сына.

Когда дело дошло до Басры и Куфы, вопрос о власти удалось решить гораздо легче, чем можно было ожидать. Жители обоих городов устали от бесконечных войн и междоусобиц, к которым добавлялись частые неурожаи, голод и чума. Они искали сильную руку, и энергичный Абд аль-Малик, в отличие от пассивного Ибн аз-Зубайра, выглядел достойным кандидатом. После кровопролитной битвы у Маскина, где сторонники Ибн аз-Зубайра потерпели поражение, а воинственный аль-Аштар был убит, практически все население Басры и Куфы добровольно перешло под власть нового халифа. Вслед за этой победой Абд аль-Малик без особого труда расправился с Наджей и его умеренными хариджитами, освободив Бахрейн, Йемен и Оман. Один из его полководцев без боя взял Медину.

Между тем Ибн аз-Зубайр продолжал пассивно сидеть в Мекке. Трудно понять, было ли это связано с его природной нерешительностью или благочестивой уверенностью в том, что священный град ислама защитит его всякого зла. Тем временем принадлежавшая ему территория, в которую некогда входил почти весь халифат, стремительно таяла, пока в его распоряжении не осталась одна только Мекка. В марте 692 года город окружили многочисленные войска халифа во главе с его новым фаворитом, суровым и решительным аль-Хаджжаджем ибн Юсуфом.

Омейадский полководец не стал брать Мекку штурмом, а предпочел выжидать, когда у ее защитников кончится провизия. Мучительная осада продолжалась семь месяцев. В последние недели голод стал невыносимым; под конец Ибн аз-Зубайр раздал воинам все запасы своего зерна и даже скормил им своего коня, но это не помогло. Наконец, аль-Хаджжадж объявил, что помилует всех, кто добровольно покинет город, и большая часть мекканцев перешла на его сторону. В их числе был старший сын Ибн аз-Зубайра, Абдаллах. Сам Ибн аз-Зубайр с младшим сыном и кучкой бойцов засел в мечети, где стояла Кааба, и упорно сопротивлялся нападавшим, которым пришлось снова обратиться к помощи катапульты. В конце концов, главе повстанцев ничего не осталось, как броситься в последнюю безумную атаку и погибнуть смертью храбрых. Тело Ибн аз-Зубайра распяли в Мекки, а отрубленную голову отправили Абд ль-Малику. С гражданской войной в халифате было покончено.

Реформатор и строитель. Восстановив власть в халифате, Абд аль-Малик приказал воздвигнуть в Иерусалиме новую мечеть – Купол скалы, – посещение которой могло заменить паломничество в Мекку. Ее построили на месте вознесения пророка Мухаммеда на небо. Халиф постарался сделать мечеть самым заметным зданием в городе, чтобы показать победу и величие ислама. С той же целью он провел денежную форму, заменив старые византийские и персидские монеты на новые динары и дирхемы с изображением халифа и цитатами из Корана. При Абд аль-Малике все государственные дела впервые стали вестись только на арабском языке.

Аль-Хаджжажд

После смерти Ибн Зийяда, верного слуги Омейядов, Абд аль-Малик нашел ему достойную замену в лице аль-Хаджжаджа. Его имя было достаточно красноречиво – оно означает «костолом». Бедняк и выходец из низов, аль-Хаджжажд начинал с должности учителя, потом вступил в армию и несколько лет служил в полиции Дамаска. Здесь он обратил на себя внимание халифа решительными действиями против мятежников, а когда ему удалось успешно расправиться с Меккой и Мединой, Абд аль-Малик сделал его своей правой рукой.

Человек жесткий и твердый, часто жестокий, аль-Хаджжажд как нельзя лучше подходил для роли сильного лидера и усмирителя провинций. Незначительность происхождения делала его независимым от клановой борьбы и от почтения к старым соратникам Пророка: он никого не уважал, никого не боялся и был лично предан одному халифу. Его не смутил даже кощунственный обстрел Каабы катапультой – безопасность государства была выше подобных мелочей. В Медине он велел на всех, кто посмел противостоять Омейядам, повесить свинцовые бирки рабов, невзирая на их знатность и прошлые заслуги. Чувствуя за спиной власть халифа, аль-Хаджжажд вел себя высокомерно и презрительно, осыпая оскорблениями и угрозами каждого, кто не проявлял лояльности к правителю. Зато и заслуги его перед халифатом были очень велики.

Как только в Куфе и Басре – источниках вечного брожения – начались новые волнения и стычки, Абд аль-Малик отправил туда аль-Хаджжажда, сделав его наместником всего Востока. Прибыв в Куфу, новый правитель сразу показал свой крутой нрав. Его громовую речь перед горожанами сравнивали с речью Зийада, хотя она была намного красочней и поэтичней. «Воистину, вижу я созревшие головы, время жатвы которых наступило. Я буду брать вас в руки не так, как берут инжир, и не шумите мне старыми бурдюками! Я обдеру вас, как обдирают кору с деревьев, и забинтую повязками смирения. Я буду бить вас, как верблюда, отбивающегося от стада, и, клянусь Аллахом, не отстану, пока не добьюсь своего. Клянусь Аллахом, я наставлю вас на путь истины или же займусь телом каждого из вас».

Он объявил новый набор в иракскую армию и пригрозил казнить каждого, кто спустя три дня все еще останется в городе. Для примера он велел казнить какого-то старика, пришедшего просить об отсрочке. Призывники тут же толпами хлынули на фронт. «Наконец-то в Ирак пришел мужчина», – заметил возглавлявший войска ал-Мухаллаб.

Всего этого оказалось вполне достаточно, чтобы восстановить против себя басрийцев. Не успел аль-Хаджадж отправиться в поход на хариджитов, как против него взбунтовалась собственная армия. Недовольные его высокомерием и скупостью (он отменил полагавшуюся воинам прибавку), солдаты выступили против своего полководца и разграбили его ставку, захватив государственную казну и двух его жен. Аль-Хаджажд с кучкой сторонников укрылся в укрепленном месте. Однако вместо того, чтобы униженно вести переговоры о сдаче, как все ожидали, он высокомерно потребовал от мятежников явиться к нему с повинной, угрожая в случае неповиновения расправиться с их родными. Такая самоуверенность смутила бунтовщиков. В их лагере начались разногласия, и некоторые из восставших перешли на сторону аль-Хаджаджа. Это почти уровняло силы. Когда в решающей схватке аль-Хаджадж убил главаря мятежников и обещал прощение всем остальным, остальные предпочли сдаться. Зачинщики были казнены и дисциплина восстановлена.

Партизанская война Шабиба

Хариджитов в это время возглавлял Шабиб ибн Йазид – талантливый и смелый полководец, славившийся своей удачливостью и считавшийся непобедимым. Он умел появляться в самых неожиданных местах и нападал внезапно, чаще всего ночью, нанося удары там, где враг был наиболее слаб и уязвим. В самых безнадежных ситуациях он совершал дерзкие вылазки и смелые маневры, которые позволяли ему разбивать превосходящего противника. Когда силы становились совсем неравны, Шабиб уходил в пограничные районы и, пополнив свои ресурсы, возвращался с новой армией.

Аль-Хаджжадж не знал покоя: стоило ему отойти от Куфы, как Шабиб появлялся у него в тылу и, ворвавшись в беззащитный город, бесчинствовал на его улицах и площадях. Раздраженный наместник собрал, наконец, огромную армию в 12 тысяч человек и, разделив ее на семь отрядов, попытался взять Шабиба в кольцо; но тот по очереди разбил все отряды и снова ускользнул на север. Аль-Хаджжажд бросил вдогонку шеститысячную армию, однако и она была разгромлена хариджитами. Большинство солдат были перебиты, а оставшиеся в живых помилованы с условием, что признают Шабиба в качестве халифа.

Тогда аль-Хаджжадж обратился за помощью в Сирию, и когда Шабиб вернулся в Ирак, его встретила опытная, закаленная в боях сирийская армия из восьми тысяч человек. Ничуть не обескураженный, Шабиб напал на Куфу раньше, чем к ней успели подойти войска. Во время ночной атаки, перебравшись по какой-то дамбе через заградительный ров, он наголову разбил трехтысячный отряд куфийцев и убил их военачальника. Но аль-Хаджжадж уже ждал его в городе с подоспевшими сирийцами. Теперь он лично встал во главе войска, и яростные атаки хариджитов стали захлебываться одна за другой. Наконец, аль-Хаджжадж сам перешел в наступление; он оттеснил Шабиба от города и в то же время бросил отряд наемников на его лагерь. Хариджиты спешились и выстроились в каре, ощетинившись копьями, но, узнав о разгроме своего лагеря, обратились в бегство.

Шабиб отступил с небольшой кучкой сторонников и вновь ушел на север. Через пару месяцев он снова появился у границ Ирака, и начались новые сражения. Во время одного из них Шабиб, прикрывая с небольшим отрядом свое отступающее войско, упал с моста и утонул. Его конь оступился в темноте, и поскольку он ехал последним, хариджиты не сразу поняли, что произошло. Наутро сирийцы выловили тело Шабиба, отрубили ему голову и отправили ее аль-Хаджжаджу (697).

Покончив с Шабибом, аль-Хаджжадж расправился и с радикальными азракитами. Их погубили собственные распри, расколовшие армию и ставшие причиной ряда тяжелых поражений. Хариджиты рассеялись, но не исчезли; собираясь маленькими группами и уходя в пограничные районы, они при каждом удобном случае нападали на омейядские войска. То здесь, то там вспыхивали бунты и восстания, которые быстро и жестоко подавлялись, но всегда только на время.

Хариджиство пронизывало все арабское общество и служило плодородной почвой для любого восстания и бунта. Недовольство радикальных мусульман постоянно тлело в ожидании повода для вспышки. Особенно это было заметно на пограничных территориях халифата. Здесь собирались те, кто был недоволен властью или собственной судьбой: всевозможные наемники, искатели удачи, авантюристы, смельчаки, любители риска и наживы.

Война с аль-Ашасом

Как только аль-Хаджжадж навел порядок в Ираке, Абд аль Малик перебросил его дальше на восток, в пограничные провинции Систан и Хорасан. В Систане наместник быстро набрал мощную и боеспособную армию для вторжения в соседний Кабулистан (Афганистан) и поставил в ее главе Абдаррахмана ибн Мухамада ибн аль-Ашаса. Такое назначение многих удивило: не потому, что аль-Ашас не был достойным кандидатом, – наоборот, среди арабов он пользовался уважением и авторитетом, – а из-за личной неприязни к нему аль-Хаджжажда. Аль-Ашас был аристократ, потомок древнего и знатного рода, один из тех представителей арабской верхушки, которые презирали аль-Хаджжаджа и откровенно демонстрировали ему свое высокомерие и превосходство. В ответ аль-Хаджжадж испытывал к нему такую неприязнь, что, как говорили, не мог даже спокойно смотреть на его походку. Некоторые увидели в назначении аль-Ашаса скрытое коварство: говорили, что аль-Хаджадж нарочно поручил ему трудную и опасную миссию борьбы с афганскими горцами, надеясь, что он потерпит поражение. Другие предупреждали наместника, что если он даст аль-Ашасу такую сильную армию, тот обязательно против него взбунтуется. Аль-Хаджжадж на это будто бы ответил: «А я и хочу, чтобы он взбунтовался».

И аль-Ашас действительно взбунтовался. Впрочем, начало компании было вполне удачным: аль-Ашас медленно, но неумолимо углублялся в Кабулистан, ставя свои гарнизоны в крепостях и готовя базу для масштабного наступления. Но у аль-Хаджжаджа это вызвало раздражение: он считал, что аль-Ашас слишком нерешителен, и осыпал его гневными письмами, требуя немедленного разгрома врага. «Приступай к выполнению приказа о вторжении в их землю, разрушении их крепостей, убиении их воинов и пленении их детей!» Аль-Ашас пытался оправдаться и переубедить наместника, но в ответ тот пригрозил лишить его власти и передать армию в руки его брата.

Тогда аль-Ашас собрал военный совет и предложил совместно решить, что делать дальше. Армия выступила за то, чтобы не повиноваться аль-Хаджжаджу и сместить его с поста наместника. Аль-Ашас тут же заключил союз с шейхом Кабулистана и пообещал не брать с него дани в случае победы над аль-Хаджжаждом. Тот, в свою очередь, обязался укрыть аль-Ашаса у себя в случае поражения. К восставшим присоединились хариджиты и многие недовольные режимом Омейядов; начали говорить о том, что сместить надо не только аль-Хаджажажа, но и самого Абд аль-Малика. Это напугало некоторых мятежников, в том числе четырех родных братьев аль-Ашаса, которые поспешили покинуть лагерь. Правитель соседнего Хорасана, знаменитый аль-Мухаллаб, также отказался присоединяться к мятежу. Но армия ал-Ашаса и так была огромна: выйдя ей навстречу, аль-Хаджжадж не решился вступить в сражение и отступил к Басре, а потом еще дальше, в Мирбад. Он дал бой только после того, как Абд аль Малик прислал ему значительное пополнение из Сирии. В решающей битве аль-Ашас едва не одержал вверх, но его воины увлеклись грабежом захваченного лагеря, и внезапная атака сирийской конницы смяла и опрокинула их ряды (701).

Аль-Ашас оставил своего полководца аль-Аббаса защищать Басру, а сам кинулся в Куфу, надеясь отрезать аль-Хаджжажда от помощи халифа и переломить ход событий в свою пользу. Без аль-Ашаса аль-Аббас не смог удержать Басру: басрийцы предпочли сдаться аль-Хаджжаджу в обмен на помилование. Эта неудача была компенсирована положением в Куфе. Куфа к тому времени была уже захвачена еще одним бунтовщиком помельче, Маттаром, который при появлении аль-Ашаса благоразумно перешел на его сторону. То же самое сделали гарнизоны соседних крепостей, а когда к аль-Ашасу присоединился вырвавшийся из Басры аль-Аббас с тысячью воинов, армия мятежников стала такой же сильной, как до поражения.

Аль-Хаджадж направился их Басры в Куфу, но не решился дать сражение, а вступил в затяжное противостояние с преградившей ему путь армией аль-Ашаса. Это заставило халифа Абд аль-Малика начать переговоры с аль-Ашасом: он предложил сместить ненавистного всем аль-Хаджжажда с поста наместника и назначить вместо него своего брата Мухаммеда, а аль-Ашасу дать в управление любой крупный город Ирака. Но аль-Ашас не хотел удовлетвориться чем-то меньшим, чем место самого аль-Хаджжаджа; он отказался, решив добиться своей цели силой. Тогда халиф прислал новые подкрепления наместнику, и 26 июля 701 года произошла новая битва. И вновь сирийская конница нанесла решающий удар, атаковав левый фланг противника. Мятежники попытались провести излюбленный маневр арабов – ложное отступление – но сделали это так неудачно, что многие солдаты подумали, что сражение действительно проиграно, и ударились в бегство. Аль-Ашасу удалось уйти с небольшим отрядом, остальные сдались на милость победителя.

Однако мятеж на этом не закончился. Басрийцы неожиданно подняли бунт и, изгнав наместника халифа, передали город в распоряжение аль-Ашаса. Басра снова оказалась в его руках, и аль-Хаджаджу пришлось спешить назад из Куфы, чтобы заново отбить уже взятый город. На подступах к Басре аль-Ашас встретил его с крупным войском, собранным из новых повстанцев и остатков старой армии. Началось сражение, которое, на арабский манер, продолжалось почти месяц и закончилось новым поражением мятежников. В плен попало несколько тысяч солдат, безжалостно казненных аль-Хаджжаджом. Аль-Ашас бежал с кучкой сторонников, отбиваясь от преследовавших его сирийцев, все дальше на восток – в Систан, где оставались верные ему войска.