Огонь и железо

А коли уж придётся

За жизнь держать ответ —

Тогда лишь не поможет

Мой верный арбалет!

Две последние строки ребята орали дружным хором, от чего песня «играла», находя отклик в душе. Возле лорда вновь возник давешний сквайр.

– Да, давай сюда этого гонца. Отряд – к выступлению!

Предчувствие не обмануло. Вести были не то, что дурными, а даже пугающими: вчера днём Зубров с обозом стекла уехал на Кангардскую ярмарку, а уже вечером его жена неожиданно исчезла. Причём, обнаружили это лишь сегодня утром, когда графиню, в бессознательном состоянии, принёс к воротам Гринеберга некий тёмный силуэт. Сейчас леди Эммилия уже пришла в себя, но якобы не помнит ничего из того, что с ней произошло. Гарнизон замка приведён в боевую готовность и ждёт дальнейших указаний хоть кого-нибудь из графов.

Феоктистов молча отпустил гонца. Очень уж подозрительно это исчезновение совпадало с визитом разоблачённого шпиона Та-Кемета. Что если его арест не прошёл незамеченным? В этом случае сообщники могли перейти к решительным действиям. Например, выкрасть одну из персон, посвящённых в тайны Свободных графств, и вдумчиво допросить. А что у нас может знать леди Эммилия? Да дофига чего! Коля же на всём снабжении Союза завязан. И от супруги не шифруется… Скверно. Впрочем, сначала нужно взглянуть лично. Причём так, как враг не ждёт. Куда там доставили бессознательную леди? К мосту замка? Вот с него и начнём.

Лорд Волк не стал искать лёгких путей и выехал к Гринебергу по лесным тропам. Специально не стал подъезжать близко. Дорога в замок довольно долго петляла вверх по скалистому кряжу, но уже внизу он ощутил знакомый запах. Волчье восприятие никуда не уходило и порой выручало. Хотя чаще вынужденно притуплялось им самим. Особенно при работе с огнестрельным оружием.

Сейчас же наоборот, Владимир приказал сопровождающим отъехать на приличное расстояние. Командир десятки кагэбэшников, сквайр Зоррен Дорингем, категорически отказался. Ему было разрешено остаться, но при этом отойти шагов на десять, под ветер. Феоктистов спешился, отдал ему коня и отошёл на обочину. Поиски оказались недолгими, благо в июле найти живность не представляло труда. По стволу дубка полз какой-то жучок. Он и пошёл в кровавую жертву.

Ещё во время первых совместных приключений с Бьорном сэр Волк заметил, что звериное восприятие волной накрывало его от запаха свежепролитой крови. Постепенно выяснилось, что хватало даже смерти насекомого. Поэтому Владимир с силой вдохнул то, чем пах раздавленный жучок… Лес, пряная сырость. Свежий сок ломаного папоротника. Характерная смесь женских запахов леди Эммилии. И что-то странное, непроизвольно заставляющее приподняться верхнюю губу.

Он с трудом сдержал звериный рык. Так, спокойнее. Ещё раз повёл головой из стороны в сторону. Ага! Нашёл. Запахов хозяйки Гринеберга было два. И оба раза её сопровождал этот странный, но неуловимо знакомый. Ладно, внимательнее. Более сильный низовой, к которому примешивается запах обуви. А вот второй, более слабый, воспринимался только верхним чутьём. Но всё же он – явно более поздний.

Более тщательные поиски подтвердили догадку. Сильный запах шёл от того, что леди Эммилия шла пешком. Пешком?! Могущественная графиня де Гринеберг? Это казалось невероятным. Но тем не менее было. В сотне полутора футов нашёлся характерный след её сафьянового сапожка, смотревший носком от замка. Значит, точно, куда-то ходила. А второй след? Возвращалась? Очень на то похоже. Вот только обратных отпечатков не было. Да и запаха обуви. Что за фигня? Причём, в обеих случаях леди сопровождал этот, вызывающий у него непроизвольную агрессию. А точно спутник у леди был один? Да, вроде, похоже.

Хорошо, что оба следа тянулись примерно в одном направлении – прямо по гринебергской дороге. По ней лорд и припустил, как хорошая розыскная собака. «Колдуны» подковой развернулись сзади и приготовили к бою мощные арбалеты. Лишь верный Зоррен с кавалерийский копьём наперевес рысил по обочине чуть сзади, стараясь не мешать магии сюзерена. Вскоре обнаружился и след спутника леди Эммилии. Очень крупный, почти овальный характерный отпечаток с хорошо заметными конусами тупых когтей. Волк? Да нет уж, скорее собака. Вот только размер следа превышал кулак рыцаря. Он был вдавлен в чуть рыхлый грунт на полторы толщины фаланги указательного пальца. Ни фига себе чудовище! След двухсотпятидесятифунтового Феоктистова лишь на полпальца продавил землю в этом месте. Так-так. Чёрточки когтей смотрят в сторону Гринеберга. Это что же, леди верхом на собаке ехала, что ли? Странный пёсик…

Примерно через три мили запах первого следа вывел следопыта сначала на имперский тракт, а затем, по нему, к большой лесной проплешине, заросшей тонким густым подростом. Семнадцать лет назад здесь рос кондовый дубовый лес, уничтоженный ими в огневой засаде. Уже второе десятилетие местные боялись этого места, наполненного агрессивными призраками сгоревших. Лорд непроизвольно опустился на густо заросшую кочку. Теперь его накрыло воспоминаниями.

* * *

Тогда, в победном феврале 6701-го, большая часть устроенной союзниками засады состояла из неопытных копейщиков. И всё же потери оказались минимальны. Отряд карателей принца, как и положено, шёл с головным дозором. Поэтому передовых всадников сэр Николай предусмотрительно пропустил, а вот по основной группе отработал почти в упор. Огнемёт, неожиданно вынырнувший из придорожного холмика, стал для них поистине смертельным сюрпризом. Впереди мерно месящего стылую грязь обоза вдруг поднялась яркая стена огня. Практически сразу истошно заорали сгоравшие. От этого все каратели растерянно остановились. Своеобразный сигнал запустил настоящую мельницу уничтожения. Гладиаторы бросились к слегам, подпиравшим заранее подрубленные деревья, выдернули и начали дружно толкать вековые стволы, стараясь уронить их прямо на остановившихся. Десятка из передней отсечной позиции и охрана огнемёта подняли противокавалерийские устройства. А благородный Волкул с пятью всадниками обрушились на двух уцелевших дозорных.

Галльские лучники удачно отстреляли по подвешенным на деревьях огневым фугасам, из-за чего многочисленные очаги пролившихся сверху возгораний внизу быстро начали соединяться в один. Что было страшнее всего – холодная мартовская грязь совсем не мешала страшному красно-синему огню. Лужи лишь пузырились и шипели под его жаркими языками. Но каратели не желали умирать. Они бросились вправо и влево от горящей дороги.

Слева, в низинке, им пришлось долго и с потерями продираться через постоянно падавшие кондовые деревья. А вот справа ситуация быстро изменилась. На очистившемся взгорке поднялся «лес копий». Несмотря на то, что две трети его составляли просто острозаточенные колья, сходу преодолеть такое препятствие было проблематично. К тому же центровые копейщики, с круглыми от ужаса глазами, хаотично пихались вполне боевым оружием. А из-за их спин деловито работали меткие стрелки. Но сзади карателей вовсю разгоралось нешуточное пламя.

– Вперё-о-о-од!!! – заорал предводитель конницы. Это было, конечно, совсем не то, к чему он привык. Одно дело бить и хватать практически безоружных, и совсем другое – броситься грудью на ожидающего многочисленного врага. Впрочем, испуганные глаза бывших рабов подстегнули привычным азартом. Бронированные воины вломились прямо в стену деревянных жал, жертвуя конями. А затем начали прыгать прямо на головы паникующих центровых копейщиков.

Впрочем, галльская подстраховка не дремала. Замолотили точные и безжалостные секиры. Пластинчатые доспехи карателей они, конечно, не пробивали, но и инерции от ударов оказывалось достаточно. Благородный Торин быстро смекнул, чем можно заткнуть наметившийся прорыв. Он погнал к месту схватки бывших рабов и галлов, стоявших слева, на чьём участке противника ещё не было. Да и сам не оплошал. В самый напряжённый момент верхом подскочил к уже почти прорванному участку с резервным огневым фугасом. Увидел знакомого стрелка:

– Мердок!!! Горящей стрелой в бочонок!

И зашвырнул фугас через головы дерущихся. Галл не подвёл и влепил заряд ещё в полёте. Почти сразу клубок спирто-скипидарного пламени накрыл и сбившихся в клин карателей, и часть засадников. А затем разбавленная смолой огнесмесь потекла по склону, опаляя всё большее число нападавших. Всех горящих, и своих, и чужих, подбежавшие копейщики столкнули вниз, закрывая прорыв. Уцелевшие каратели непроизвольно начали смещаться вправо, в сторону Кангарда. Они уже не пытались бросаться на «лес копий».

В итоге всё быстро превратилось в бег наперегонки. Враг пытался успеть обежать рукотворное препятствие, а бросившие было свои участки засадники, умчавшие на устранение прорыва, дружно ломились обратно, едва успевая поднимать колья и копья. Так продолжалось на протяжении почти трети мили. Пока второй вознесшийся над бруствером огнемёт не поставил жирную линию финиша. Сэр Волк, более опытный в обращении с новым оружием, распылил огнесмесь тремя последовательными волнами. Начиная с максимальной дальности в 20 футов, затем на 15 и 10. Всё, кто вломился в зону сплошного горения, закончили жизни быстро, но мучительно. А остальные, объятые уже паническим ужасом, предпочли сдаться.

Как вскоре выяснилось, и в низине из засады никто не ушёл. Оставленных там четырёх десяток бывших рабов и десяти галльских всадников оказалось недостаточно. Но очень вовремя подоспели ещё девять лёгких конников во главе со Спартаком. Отчаянный гасконец не только вовремя передал сигнал о выступлении и грамотно воспользовался предоставленными лошадьми, но и собрал по дороге наблюдателей ещё двух «гнёзд». А прибыв, по собственной инициативе возглавил бой. Причём так, что слушались его даже вольные галлы.

Стрелами, копьями и секирами, точечными ударами сводной конной группы они сдержали врага на линии засек. А остановившихся хладнокровно перебили камнями из пращ. Благо подходящих боеприпасов бывшие наблюдатели, по совету Спартака, за время обслуживания «гнёзд» набрали по два мешка. И ежедневно практиковались, разнообразя подбитыми белками и птицей скудный лесной рацион. Из пришибленных в плен никого брать не стали. А вот оружие и доспехи взяли практически целыми. Причём, управились как раз к подходу лесного пожара.

* * *

6718 год от Сотворения Мира, 07 июля.

Лорд Волк слегка встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Что-то здесь было не так. Обычно на месте бывшего боя он ощущал тоскливое присутствие смерти. Не той яркой и злобно-весёлой, что вела в бою, а какой-то застывшей, неправильной. А сейчас было пусто. Теперь подлесок ничем не отличался от окружающей исконной дубравы. Ладно, это всего лишь ещё одна странность. Правда, приятная. Феоктистов прошёл чуть вперёд и увидел многочисленные проломы в густом поле высокого папоротника, заполонившего нижний ярус проплешины. Даже без волчьего чутья было понятно, что совсем недавно там кто-то шарахался. Запах же красноречиво свидетельствовал, что это была леди Эммилия со своим собакообразным спутником.

Почему-то лорду Волку совершенно не хотелось лезть в это хитросплетение. Он привык доверять интуиции, но пока не мог представить, как ещё можно было разобраться в произошедшем. Подошёл сквайр Зоррен:

– Что случилось, милорд?

– Я не хочу лезть в эти заросли.

– Понятно! Значит, не лезьте.

– Мне нужно понять, что здесь произошло.

Зоррен согласно кивнул:

– Насколько я понял, мы шли по следу леди Эммилии? Мне позволено узнать, сколько с ней было человек?

Лорд недоверчиво посмотрел на телохранителя, но всё же ответил:

– Ни одного. Только что-то вроде огромной собаки.

Лицо сквайра осталось бесстрастным. Феоктистов всегда поражался выдержке старшего из сыновей Чарли Дорингема.

– У Бонифаса хорошие навыки следопыта. Лучше всего направить его. Но могу и я сам. Так получится более тайно.

Лорд решился:

– Добро, Зоррен! Идёт Бонифас, ты его прикрываешь. Мы с остальными встаем на краю тракта. Если что, поддержим вас стрелами, потом атакуем конным строем. Хотя, здесь я опасаюсь чего-то вроде неожиданной ловушки. Засады не чую.

– Понял, милорд. Разрешите выполнять?

«Колдуны» лазили по зарослям почти час. Никакого сигнала опасности от них так не поступило. Наконец, Зоррен вышел к Феоктистову:

– Милорд, мы нашли три интересные вещи. Желаете взглянуть? Или?…

– Пойдём, покажешь! – Владимир неторопливо спешился.

Первой «интересной вещью» оказалась чёткая цепочка следов спутника леди, перекрывавшая её отпечатки. Что-то в ней было не так. Сквайр понятливо подсказал:

– Все следы одинаковы.

Точно! Не было отпечатков передних и задних лап. У любого животного следы от передних чуть меньше и уже. Да и сама ширина шага слишком велика. Такое ощущение, что собакообразный шёл только на задних (ну или на одних передних) конечностях. Феоктистов вложил палец в наиболее чёткий отпечаток. Чуть меньше фаланги. Понятно, ещё не вёз Эммилию. Вон, сразу по её следам топал.

Во втором месте стоял грустный сквайр Бонифас. Он указал рукой на необычный конусообразный пучок папоротника: