Саша

– Это как с футболом, пока пидаром не станешь, играть нормально не будешь.

– Вот он, самый умный, не завидуй и заткнись, – почувствовал укол в свою сторону Никита, который занимался в секции футболом.

– Чему завидовать, каким образом ты получаешь место в стартовом составе? – пошутил Саша.

– Беги, – коротко ответил Никита, набросился на Сашу и началась потасовка как у ленивых медведей, которые повесили друг другу лапы на плечи и раскачиваются.

– Я, кстати, недавно Мишку видел, он такой смурной был, – сказал Остап, когда все перестали смеяться над тем, как сражались Саша и Никита.

– Какого Мишку? Бодрова? Огурцова? Днепровского? – допрашивали друзья Остапа.

– Бодрова, – ответил Каратаев.

– О-о, а почему, интересно, он ещё не сдох?

– А что с ним случилось, почему так реагируете? – спросил Саша.

– Ты не знаешь, какую хуйню он сотворил? – удивился Никита.

– Нет.

– Давай я тогда расскажу, – и начал свою повесть о Мише Бодрове Иван Торской. Саша плохо знал людей, так как у него не было большого круга общения и не так сильно был подвержен распространению сплетен, хотя был не без греха, кому сплетни не интересны? Даже самым умным из нас свойственно это делать, просто кто-то сплетничает меньше остальных, вот и всё. Да и к тому же, это очень приятно, потому что чаще всего говорится плохо о людях, что не может нам, человекам, не повысить самооценку. Парадокс сплетен, насколько я их понимаю, заключается в том, что частенько сплетники, критикуя других людей за их глупость, тем самым как бы говоря, что они то мудрые и не сделают чего-то нерассудительного, сами допускают подобные или даже хуже промахи.

Спустя полчаса немного устал от разговора, поэтому начал смотреть по сторонам. В ресторане не было свободных мест, всё было занято, поэтому представлялся большой спектр вызывающих внимание персонажей. В основном находились молодые люди студенческого возраста или чуть старше в компаниях, одна из которых сразу привлекла Сашу тем, что пацан и девушка отделились от своих и зашли в один туалет для всех, что не помешало Батуту, тоже наблюдавшему за ними, сказать:

– О, кто-то пердолить пошёл бабу, интересно насколько его хватит.

– Да нет, они просто душевно поговорят… да, да, на улице атмосфера не та. А там так уютно, можно прижаться уютно, – шутил Никита.

– А душа то у девушки большая, видели, – сказала Амелия, какого именно размера “душа”.

– Да, видел, – таким сладким голосом сказал Майтанов, что все засмеялись.

– Пойдёмте уже на улицу, погуляем, всё равно всё сожрали, что тут сидеть, – предложила Лиза, с чем ребята сразу же согласились и, не убрав ничего со стола, свинота такая, вышли на улицу.

– Куда, кстати пойдём?

– Можно в парк.

– В парке, кстати, тир открыли, я обязательно загляну туда, – добавил Никита.

– О-о, круто, а можно я буду вместо мишеней в тебя стрелять? – попросила Миля.

– Вообще-то это пацаны должны в тебя стрелять и не совсем патронами, – сказал Саня Батутов.

– Оп-а, спалилась! Пацаны, у нас предатель, Никита, беги, я задержу её, – под смех произнёс Остап. (Если вы не поняли, что к чему, то с вами всё в полном порядке, а если нет… то я в вашем извращении не виноват).

– Главное жопу береги.

– Он на пробитие как раз и рассчитывает.

– Ой, да идите вы все в жопу, – сказала с улыбкой на лице Амелия. Её такие шутки нисколько не смущали, так как была очень открытым и по-хорошему дерзким человеком, за что её многие любили.

Молодые люди пошли влево от KFC и, пройдя метров 300, перешли на другую сторону улицы, затем двинулись по смежной улицы, пока не очутились на площади, в центе которой стоял памятник Ленину. Владимир Ильич, расслабив одну ногу и сделав грозное лицо, показывал своей рукой указательным пальцем на здание, выполненное в классическом стиле в зелёно-белой раскраске (в каком именно стиле было выполнено здание я не зная, я, к сожалению, не силён в архитектуре). Напротив этого здания, за площадью находилась аллея с аккуратно подстриженными газонами и такими же ухоженными кустарниками. Вдоль дорожки располагались друг напротив друга лавочки, завитые в спиральки. Рядом с каждой лавочкой стояли с ростом человека фонари с чёрным фланцем и большими белыми плафонами, которые горели в тёмное время суток жёлтым мягким светом.

В эту аллею и зашагали ребята. Они аккуратно, не мешая другим в три ряда, так как было большое на улице количество людей для такой каменной дорожки.

При прогулке по аллее начал меняться контингент. Если идти по центральным улицам, то постоянно Саша видел напряжённых, серых с поникшими головами людей. На алее дела обстояли иначе, сюда приходили люди, чтобы отдохнуть в красивом месте, поэтому даже у самых внешне суровых людей разглаживалось лицо. Проходя мимо лавок, Саша заметил

одну очень интересную пару, как ему казалось. Мужчина находился на лавочке, плотно прижавшись к ней и обвив её даже ногами, которые прислонил к задней поверхности сиденья, видно было, что ему некомфортно. Рядом с ней сидела девушка, облокотив свою руку о спинку лавочки и поставив на неё же левую ногу, тем самым показывала свою расслабленность.

«Они не долго протянут, если встречаются, конечно,» – подумал Саша, глядя на то, как неуверенно смотрелся мужчина, слушая свою собеседницу. Девушка говорила негромко, поэтому наш герой не смог разобрать, о чём пара говорила, хотя ему было очень интересно. Майтанова несколько наскучило слушать разговор его “товарищей по несчастью”, поэтому частенько поглядывал по сторонам и не участвовал в диалоге. Однако настроение его не испортилось, он просто шагал и ни о чём не думал, ни одна грустная мысль не посещала его голову, хотя у Саши могло опуститься настроение в любой момент, если вдруг посчитает, что слишком сильно проявляет свои эмоции, и что это удел грязных животных. Пубертатный период у «творческой» личности.

Вот мимо восьмиклассников прошла компания таких же молодых людей, несколько старше, но ничуть не тише. Потом проскользил задумчивый среднего возраста мужчина в сером пальто с напряжённым и опущенным лицом. Затем две пожилые женщины проковыляли абсолютно не спеша с большими сумками наперевес, щёлкая при этом семечки и собирая макуху в одну руку. Ближе к выходу с аллеи Лиза с Амелией встретили своих подруг и отошли с ними поговорить на 5 минут.

– Интересно, о чём они говорят? – спросил у своих друзей Антон Аликаев.

– Над тобой смеются, – сказал Иван Торской. Он знал, что для Антона это несколько болезненно вещь, когда над ним смеются. Хоть Антон и изображал беззаботность, всё равно его чувствительность к насмешкам просматривалась. Особенно обидно Антону было, как, впрочем, и всем юношам, когда над ним смеются девушки, на это и надавил Иван, от друзей-пацанов смех не так сильно ранит самолюбие. Антон не доверял Лизе и Миле, ему казалось, что все лицемерно к нему относятся, но общение с ними он не хотел прекращать. Комплексы.

После того, как девушки пошушукались, ребята перешли через узенькую дорогу по пешеходному переходу и очутились около большого архитектурного объекта, который представлял собой беседку – колокольню шарообразной формы, как купола первоначального Софийского собора в Киеве, только без креста. Строение находилось на небольшом пространстве и возвышенности, по бокам располагались аллеи, менее привлекательные, чем прошлые из-за неухоженной растительности, отсутствия фонарей и достаточного количества лавочек.

Саша с одноклассниками подошёл к беседке и встал возле неё, внутри уже находились люди которые пили алкоголь, их лучше не трогать. Если взглянуть перед собой с выступа, находящегося вблизи беседки, можно увидеть парк, за ним набережную, за которой разливалась полноводная река, затем на другом берегу точно такая же выполненная из камня набережная, а вот остальное отличалось. Вместо парка стояли здания – пятиэтажки в хорошем состоянии, а между строениями нашла своё пристанище церковь с одним выделяющимся остроконечным куполом и площадкой для парковки и крестного хода. Солнце заходило за купол церквушки, оставляя людям после себя лишь красный закат, который выглядел очень эффектно разливаясь по поверхности зданий, речек, дорог и т.д.

– Смотрите как красиво, – сказал Остап, показывая рукой на закат.

– Да, – глубоко вздохнула Лиза. Она была сентиментальным человеком, который требовал много от людей, очень редко прощала ошибки, её малознакомые люди считали высокомерной, что не соответствовало действительности, просто Лиза могла тщательно отбирать людей для общения и не только. Это как раз то качество, которое не хватает людям – быть разборчивым. Очень странно было в человеке сентиментальность и такую решимость, наверное, это воспринимается как что-то необычное потому, что люди, называющие себя творческими личностями (творческие люди не могут не иметь сентиментальных наклонностей), часто не способны на такой шаг – избавиться от человека – в отличие от Лизы.

После недолгого любования закатом, молодёжь начала спускаться вниз по одной из двух каменных спусков без перил. По бокам этих лестниц росла коротко стриженная трава, распространившаяся вплоть до парка. Парк представлял собой развлекательный комплекс для маленьких детей: различные платные аттракционы из разряды машин, управляемых дистанционно с помощью пульта, надувные горки в виде драконов, львов. Также в парке находились 2 рядом стоящих тира, единственным отличием которых считался арсенал. В левом тире можно было стрелять по мишеням из 3 пистолетов и ружей, в правом всего было по 2. Как же тяжело было мужчинам, обслуживающим стрелков, смотреть, как человек с радостным лицом посылает дробь за дробью, а ты не можешь этого. Хоть будь ты 10-м мальчиком или 50 мужиком, всегда захочешь развлечь себя таким занятием, если, конечно, не являешься унылым человеком.

Саша в парке проходил мимо бабушек с внуками, которых очень оберегали, не давая им упасть или куда-то непонятно куда убежать, мимо хорошо одетых граждан, прогуливающихся по набережной, мимо таких же молодых людей, глядя на которых наша компания считала себя стариками. Чем старше человек становится, тем более ему будет грустно от подобных шуток, которые со временем перестанут быть шутками и станут реальностью. Молодым быть просто.

Саша завидовал, как и каждый подросток, достигший половой, но не ума, зрелости, когда видел, как одинокие мужчины с цветами в руках и грустными лицами по одному сидели на лавочках. Их, к счастью, было немного, ожидающих «вторую половинку». Цветы – индикатор терпения, по ним легко определить, насколько грустны были мальчики: если цветы были в руках, то есть ещё порох в бочках, если же лежали на лавочках, то всё, финита ля комедия.

Любимыми персонажами на улице для Саши были люди, которые рисовали пейзажи или портреты, сидя на раскладных стульях, играли на музыкальных инструментах в особо рыбных местах, иногда даже в несколько человек устраивали уличный концерт, оставляя рядом с собой небольшие коробочки или даже пакетики для пожертвований.

Спустившись в парк увидев, как много человек в нем, что даже не было свободных лавочек или качелей, восьмиклассники были недовольны и хотели сразу же уйти, но Никита заметил только освободившиеся качели, на которые незамедлительно бросились Лиза с Амелией, хотя только-только больше всех жаловались на усталость. Это всё, что нужно знать о важное женщинах.

Юноши, не торопясь и смеясь над девушками, побрели за ними. Не смеялся только Саша, которого посещали мысли о ненужности проводимого сейчас времени. Ему было особо грустно, что все веселятся, а он не может, хотя очень хотел бы. Поэтому Майтанов не совсем любил гулять, он знал, что если даже ему и может быть приятно проводить время с конкретными людьми, но обязательно наступит момент, когда захлестнёт грусть. Что это? Подростковая депрессия или что-то большее?

– Прекрати, гондон, – то ли плача, то ли смеясь кричала, усевшись на сиденье качели, Амелия, когда Антон садился сверху на неё.

– А я тебе говорил, пропусти меня, на меня сядь, – не ослабевая давление на ноги, тоже кричал Антон, что было не совсем уместно так шуметь, глядя на то, как зажглись огни и лампы, лежащие на подстриженной траве.

– Блин, Антон, прекрати, я реально упаду, – уже с гневом в голосе ругалась Миля, когда Антон начал сильно раскачивать девушку.

– Нет, Антон, не прекращай, – сказала Лиза, злорадно смеясь.

– Вот ты какая, подруга… шлюха, – ответила Миля уже более спокойны тоном, так как Антон теперь не раскачивал её, а просто теребил за плечи. Ох уж эти малолетние ухаживания, и хочется, и колется, но не знает, как подступиться.