Когда цветут эдельвейсы (сборник)

Ольга, казалось, того и ждала и с радостью согласилась:

– С тобой – хоть на край света!

Что значит унести немного продуктов, Оля поняла на следующий день утром, когда пронесла около километра крошни с наложенными и увязанными в них сухарями. Пока путик шел вниз по логу, вдоль ручья, идти было гораздо легче, чем в гору, однако она уже успела почувствовать груз, от которого начинало давить брезентовыми лямками плечи, и стала отставать от Васьки.

Глядя на его объемистую котомку, раза в три превышавшую по весу ее мешочек, девушка поражалась его выносливости. На первом же привале – через полчаса – она попробовала приподнять его ношу – это безнадежное дело не удалось.

– Тяжело? Устала? Как ноги? Как плечи? – засыпал Васька подругу коротенькими вопросами. Она тяжело дышала, вытирала со лба мелкие капельки пота, но не сдавалась:

– Все нормально – идти можно!

– Тогда идем дальше? – спрашивал он, тяжело приподнимался с земли, треща всеми суставами на жилистых ногах, помогал приподняться ей и, поправив на груди неизменный СКС, не торопясь шел дальше.

Васька все ждал, когда она скажет: «Я устала. Больше не могу». Но Ольга упрямо шла за ним и останавливалась на коротенький отдых только тогда, когда хотел он.

Гремевшая в логу таежная река в эти сентябрьские дни была наиболее маловодной, но в том месте, куда они вышли, перейти ее было очень трудно. Быстрое течение, глубина и скользкие, обкатанные водой камни создавали непреодолимое препятствие. Несколько лет назад Васька спилил огромный кедр, который связал берега и стал надежной переправой. Ствол выдерживал натиск мутного потока даже в весеннее половодье.

Осторожно ступая по круглому бревну, Васька перенес на противоположный берег свой груз и вернулся за Ольгиным. Ей самой он помочь не мог: это препятствие надо было преодолевать поодиночке.

Решив не испытывать судьбу, нисколько не стесняясь, она бухнулась на четвереньки и ловко, как первобытный человек, переползла вслед за ним. «Эта охотница не пропадет в тайге», – отметил Васька.

Сразу за переправой тропа уходила круто вверх. Несмотря на хорошо натоптанную маралами дорогу, теперь они шли намного медленнее, сокращая время и расстояние между привалами. Горячий пот пропитал одежду Ольги, капельки собирались в небольшую дорожку и неприятно стекали по телу.

Оглядываясь на раскрасневшуюся Ольгу, Васька замедлял ход и предлагал передохнуть. Он уже досадовал, что взял ее с собой, и в то же время утешался мыслью, что все равно когда-то надо начинать ходить.

Остановившись на очередном привале, Ольга спросила:

– Неужели тебе не тяжело? Ты выглядишь как огурчик – даже не потеешь! Несешь котомку так, будто ее и нет!

Васька усмехнулся:

– Почему же не тяжело? Еще как тяжело! Просто с годами вырабатывается привычка и выносливость!

Меняя тему разговора, он посмотрел на безоблачное небо:

– Какая хорошая погода! Постояла бы еще с недельку – хоть продукты перетаскать да зверя добыть! А то не дай Бог снег навалит – не возрадуешься!

– Снег?! В такое-то время, в сентябре?!

– Выпадет! Да еще какой!

Подходя к избушке, Ольга затуманенными глазами смотрела на окружающий мир и уже ничего не замечала, кроме его спины. Однако ничем не выдавала своей слабости и усталости.

– Вот и пришли! – как-то торжественно объявил он, искоса посмотрев на часы: вместо положенных трех часов они шли в два раза дольше. В зимовье его ожидал малоприятный сюрприз: в окно залезла пакостница росомаха и оставила свой порядок.

– Ах ты, милая моя Машенька! Как я тебя ждал, но ты пришла без меня! – почти ласково, с напевом заговорил он. – Но я был готов к твоему посещению, и поэтому ты не застала меня врасплох!

После полученного когда-то урока Васька укладывал оставшиеся после сезона продукты в жестяные бочонки, недоступные для когтей и зубов хищника. Разбитое окно, разорванное по лоскуткам одеяло, изгрызенные ложки, кружки и чашки не считались слишком большой потерей. Главное – целы продукты.

Приняв Васькины слова за чистую монету, Ольга ревниво спросила:

– Кто это такая Машенька?

– Да есть у меня тут любимая подруга, верная помощница в разбоях!

Все еще ничего не понимая, она замолчала и отвернулась. Ваське пришлось объяснять, что Машка не девица-красавица.

После обеда Ольга блаженно растянулась на солнышке, а он, пыхтя сигареткой, скосил глаза на часы:

– Ты здесь обживайся, а я пробегусь по подбелочью – посмотрю, есть или нет олени.

Она посмотрела на него округлившимися глазами:

– Ты еще не устал? Не ходи – скоро вечер, давай лучше отдохнем!

Ей явно не хотелось отпускать его, не столько из-за боязни остаться одной, сколько из-за жалости. Но он только усмехнулся:

– Отдыхать будем на том свете. А до темноты можно еще три белка обежать!

Ольга покорно промолчала, наблюдая, как он ловко увязал в котомку топор, проверочно клацнул затвором карабина и, повернув флажок предохранителя, привычно закинул СКС за спину. Улыбнувшись, подмигнул и в три секунды скрылся между деревьями.

Вечер вступил в свои права и после закатившегося за голец солнца заблестел первыми звездами. Воздух посвежел холодной влагой, тянувшей откуда-то сверху, предсказывая еще один солнечный день бабьего лета.

В избушке потемнело, Ольга зажгла керосиновую лампу и, усевшись на краешек нар, молча ждала торопливых шагов Васьки. Он появился так же неожиданно, как и ушел: уже в сенях затопотал ногами, повесил на стену карабин и резко, беззвучно открыл дверь.

Мрачное лицо посветлело при виде улыбающейся Ольги.

– Я тебе воды нагрела, будешь мыться? – суетливо накрывая на стол, спросила она.

– Конечно! – обрадованно отозвался Васька, скидывая одежду, одновременно докладывая о своих похождениях. – Дела плохи! Ни одного зверя не видел, хотя старые следы есть. Не пойму, почему оленей нет? Погода хорошая. Сейчас самый разгар гона, все рогачи должны быть на гольцах… Кажется, я обещал сводить тебя на белок? Пойдешь завтра со мной? Как ты? Не устала сегодня?

Ольга с готовностью согласилась:

– Конечно, пойду! И нисколько не устала – все нормально!

9

Внимательно осматривая подбелочные луга, Васька раздраженно хмыкал себе под нос:

– Что-то здесь не то!

Вот уже несколько часов они шли к вершине, поднимаясь все выше и выше, медленно приближаясь к покатой макушке горы, на которой красовалась невысокая деревянная пирамида – ориентир в геодезических съемках.

Высокоствольные деревья, завалы и чащоба сменились низкорослыми толстыми кедрами, заросшими сучками так плотно, что добраться даже до четырехметровой вершинки было совсем непросто. Колодник и кустарник заменили обширные альпийские луга, лишь изредка уступая небольшие пятачки земли хвойным деревьям, которые цепко ухватились корнями за каменистую почву и стойко выдерживали натиск ураганных ветров. Ближе к вершине таежная растительность вообще прекращала свое существование, освобождая жизненное пространство лишь самым стойким кустарникам: карликовой березе, кашкаре и шикше. Осознав бессмысленность освоения недоступного плоскогорья, замерла далеко внизу подкрадывающаяся к пику граница тайги. За долгие тысячелетия, сама того не ведая, тайга подсказывала человеку отметку в полторы тысячи метров над уровнем моря.

Траву постепенно сменяли обширные плантации белогрязного ягеля – любимого лакомства сокжоя. Пуховой периной разросся ягель по всей туполобой плоскости овального белка.

Чтобы застать оленей на утренней кормежке, Васька разбудил Ольгу задолго до рассвета, и еще в сумерках они вышли к вершине. По верным расчетам охотившегося здесь Васьки, подошли вовремя, но тщательный осмотр обширных пастбищ не дал результатов – зверя не было!