Ступени на песке

Эти странные свойства урожая, будь он в чистом виде, или в переработанном, как ни странно никого не удивляли. Народ советский быстро привык к героическому сбору урожая каждой осенью, и к такому же нудному и героическому стоянию в очередях за тем же урожаем.

Мы, курсанты-первокурсники, ехали часов шесть по ухабистым российским дорогам и были вполне довольны и счастливы тем обстоятельством, что началось время отсчета нашего обучения. И чем скорее оно, это время, кончится, тем скорее мы сможем увидеть МОРЕ.

Наверно, со стороны постороннего наблюдателя все могло показаться совсем не так, как все происходящее воспринималось нами. Но вот это состояние предчувствия сказки, как ни странно было тогда с нами постоянно.

Всеобщая эйфория царила среди нас. Со стороны мы, видимо, были похожи на стадо восторженных идиотов, вырвавшихся на свободу и думающих, что их мечты вот-вот сбудутся.

Наконец, мы приехали в этот богом забытый колхоз и выгрузились с вещами в лагере среди чистого поля, получили койки с продавленными пружинами, матрасы и постельное белье.

Лагерь из себя представлял архитектурное строение девятого-десятого веков где-то на окраинах Астраханского ханства. Одноэтажные строения из глины с маленькими оконцами были соединены воедино в форме большого квадрата. Эти глиняные мазанки делались примерно так – сначала делался каркас из камыша, и потом все это обмазывалось глиной. В центре этого эпохального сооружения был сделан длинный стол со скамейками, за которым одновременно могли поместиться сто с лишним человек. Сверху гигантского стола был установлен большой навес от дождя. В длинных уродливых строениях, в которых нам предстояло жить, было несколько окон с грязными стеклами. Двери были, но все они имели достаточно жалкий вид, и, похоже, было, что не одно поколение студентов открывало их с пинка.

Когда мы прожили в них некоторое время, выяснилось, что когда дует ветер, то эти строения продуваются насквозь, задерживая, впрочем, снаружи песок и комаров, которых в степи недалеко от Волги было несметное количество.

Кроме нас там еще были студентки из Чарджоуского пединститута, девчонки были с третьего-четвертого курса и были старше каждого из нас лет на пять-шесть, кроме того, все они, как одна, были нерусские. Все это вместе взятое, да плюс еще то обстоятельство, что с ними вместе были их сокурсники, сильно охладило пыл некоторых молодых ловеласов, решивших приударить за девушками. Поэтому жили мы с ними мирно и добрососедских отношений ни одна, ни другая сторона не разрывала, но и не углубляла.

В первый же вечер нас построили и перед всем строем спросили, кто умеет готовить. Я как честный малый вышел вперед и заявил, что умею хорошо жарить картошку. Кроме меня готовить умели еще двое: один парень из Майкопа, Юрка Дубовской, который заявил, что превосходно умеет готовить яичницу, и один азербайджанец из Сумгаита, который признался, что готовил когда-то макароны.

Наш классный руководитель Воронков, который был в нашем лагере главным и производил построение, довольно потер руки и сказал, что поскольку мы единственные из мужчин умеем готовить, то он назначает нас поварами, и мы должны будем готовить для всех курсантов пищу.

– По традициям, которые есть в нашем училище. – Сказал наш классный руководитель, полноватый лысый мужчина сорока лет с глубоко посаженными внутрь глазами – я буду классным руководителем группы судомехаников М-12. И они могут называть меня классным «папой». Какие есть ко мне вопросы, – задавайте, я отвечу.

Лично мне было как-то не до вопросов, поскольку мои познания в кулинарии были, мягко говоря, очень скромными, а поскольку спорить со старшими я не привык, я думал о том, как же мне все-таки приготовить что-нибудь съедобное для оравы в сто с лишним человек, которые стояли передо мной и с любопытством поглядывали на меня.

– Я не могу быть поваром, – услышал я.

Это подал голос Гасан Гусейнов, второй повар, пятнадцатилетний азербайджанец. У него была характерная внешность представителя гор – кавказца: характерный орлиный нос, черные кучерявые вьющиеся волосы и черные как смоль глаза.

– Что-что? Что ты сказал? – спросил его классный папа, который совсем не казался строгим, а был каким-то домашне-добрым. – Повтори еще раз, что ты сказал.

– Я не буду поваром, – упрямо стоял на своем Гасан.

– Это почему же? – удивился наш лысый начальник.

– Есть две причины: первая – я не умею готовить, а вторая – я просто не хочу, – сказал упрямый кавказец.

– Я тоже не хочу быть поваром, – заявил Юрка Дубовской, который перед этим признался, что умеет готовить яичницу.

– Значит так, товарищи курсанты, – повысил голос наш классный папа, – если вы что-то не умеете, мы вас научим, если не хотите, мы вас заставим. Поняли?

– Да… – неуверенно донеслось из строя.

– А ты что молчишь? – обратился он ко мне с вопросом.

– Я думаю, что я буду готовить такой ораве народа, – честно сказал я.

– Молодец, – похвалил меня наш наставник, – ты настоящий мужчина. Я назначаю тебя шеф-поваром, а этих двоих твоими помощниками.

– Рота! Равняйсь! Смирно! – неожиданно крикнул он.

Мы вытянулись по стойке «смирно» насколько каждый из нас, ее понимал.

– Разойдись! – услышали мы. – Вновь назначенным поварам явиться на кухню.

Когда я пришел на кухню там уже был классный руководитель и две девушки-казашки, которые что-то готовили для будущих педагогов. Видя, что вместе с нами будут заниматься приготовлением пищи люди, которые, в отличие от нас, в этом хоть что-то понимают, мы приободрились, и наше будущее немного прояснилось. По крайне мере нам так казалось.

Те три дня, которые студентки были вместе с нами, пища, которую мы готовили, была очень даже съедобной и временами даже вкусной, как ни странно. Нам троим поварам-самоучкам, была объявлена перед строем благодарность, чем мы безмерно гордились.

Но ничто в этой жизни не вечно и студентки в один из солнечно-знойных дней собрали свои манатки и укатили в свое далекое Чарджоу. Мы восприняли их отъезд довольно спокойно, рассудив, что все, что не делается к лучшему, но как показало время, это не всегда так.

Ужин, который мы приготовили самостоятельно, был достаточно прост и незамысловат в приготовлении, но и достаточно несъедобен для молодых пацанов, всю жизнь проживших на маменькиной шее и вкушавших деликатесы домашнего приготовления. Состоял он из трех блюд, причем, самым вкусным блюдом был хлеб. Чай тоже был вроде бы ничего – в этом целиком и полностью заслуга вашего покорного слуги. По крайней мере, его можно было взять в рот и желание выплюнуть его возникало не сразу, а через некоторое время и то не у всех. Собаки, например, его лакали с удовольствием. Третье блюдо, которое не понравилось даже собакам, были макароны. Есть их, почти все, категорически отказались.

Что было несъедобного в казалось бы изначально съедобном блюде, макаронах, – убей зарежь не понимаю. Но есть их по какой-то одному богу известной причине было категорически нельзя.

Мы попробовали скормить часть макарон собакам. Но эти зажравшиеся уродливые твари упрямо отворачивались от нашего угощения. Когда же мы стали предлагать им пищу предназначенную для курсантов более настойчиво, для верности тыкая их мордой в слипшиеся и спаявшиеся в единое целое макароны, они поджимали хвост, и начинали истошно выть и лаять. А когда некоторым собакам удавалось вырваться и избежать принудительного кормления, они отбегали от нас на безопасное расстояние, поднимали морду кверху и начинали с остервенением выть. Так, видимо, они выражали восторг по поводу своего счастливого спасения от смерти путем введения макарон в их неприспособленные желудки.

– Сволочи они, эти местные собаки. – Изрек я после неудачного кормления. – Совсем зажрались, суки. Даже макарон не едят. Чего уж тут от курсантов ждать?

– Ничего, привыкнут. – Услышали мы мнение местного аборигена-наркомана с опухшим небритым лицом.

Этот пятидесятилетний низкорослый, кряжистый как дуб, татарин, часто пасся у нас на кухне, готовя себе то чифир, то какую-то гадость из маковой соломки. Татарин относился к числу местных крестьян-колхозников, которые почему-то предпочитали не работать в поле, и не собирать урожай, а поручить это малоприятное занятие молодым курсантам.

Сказанное им относилось то ли к курсантам, то ли к собакам, но нас это необычайно воодушевило и приободрило, и жизнь показалась нам не такой уж плохой штукой.

Начало нашей деятельности на ниве кулинарии было впечатляющим, и мы все дружно думали, что на этом наша поварская карьера завершится. Но мы несколько ошиблись в этом. Единственный, кто съел все, положенное в тарелку, был наш классный «папа» и мы начали серьезно опасаться за его здоровье по мере того, как проходило время.

Мы, трое горе-поваров, сидели, закрывшись на кухне, и обсуждали, что нам делать дальше и что будем готовить на завтра. По мере того как мы думали, у меня возникла мысль сходить на склад и посмотреть, что там есть вообще из пищи и на основании имеющегося составить меню на следующий день.

На складе ничего кроме макарон не было.

Зато макарон было изобилие. Прямо как на макаронной фабрике.

Мы сильно приуныли. Впрочем, наше тусклое настроение несколько улучшило наличие ящика сгущенки и ящика кофе на сгущенном молоке. Поскольку, видя реакцию курсантов и собак, на приготовленную нами пищу, мы ее не осмелились, есть, все мы были голодны, и у кого-то из нас возникла мысль попробовать сгущенное молоко. Мы его попробовали каждый по банке и пришли к выводу, что быть поваром не так уж и плохо.

Пока Юрка Дубовской низкий, нескладный малый, ходил закапывать пустые банки в мусор, к нам пришел начальник лагеря и попросил срывающимся голосом, если это возможно, завтра не готовить больше макарон.

Видимо, наша пища не пришлась ему по вкусу, хотя он в отличие от собак и съел её.

Если до этого мы подозревали его в мазохизме, то после этой просьбы нам с Гасаном стало стыдно.

– Вы, конечно, извините нас. – Сказал я. – Но ничего кроме макарон на складе нет.

– Как? Совсем? – в голосе нашего преподавателя отчетливо слышались нотки ужаса.

– Нет, ну есть, конечно: хлеб, мука, чай, сгущенка, кофе, консервы какие-то, лапша, соль и сахар. – отрапортовал я..– А больше ничего нет.

– Да, дело труба. – Сокрушенно вздохнул наш классный. – Но продукты, я думаю, мы закажем, это не проблема. Другой вопрос что заказывать.

– А заказывайте все, что есть, и побольше – высказался я.