Странные сны Отто Шубдца

Первым делом Отто пошёл в местный кабак. Там заказал он себе местного пива, и закусон к пиву, который там был. Из закуски было: рябчики, варёные раки и как ни странно ананасы.

Откуда ананасы в такой глуши Шубдц не знал. Но ему показалось прикольным попробовать ананасы с пивом на фронте.

Шубдц по привычке начал потреблять пиво с раками.

Раки были выше всякой похвалы: свежие, большие и вкусные.

Когда Шубдц заканчивал с раками к нему присоединился его старый знакомый Генрих Штраузэн. Он появился, как чёрт из табакерки, совершенно неожиданно, как он всегда любил это делать в мюнхенской пивной, где они с Отто познакомились, когда Штраузэн в Мюнхене занимался арестами евреев, а Шубдц делал евреям поддельные документы, чтобы те могли выехать за рубеж.

Генрих по доброте душевной, и за некоторое количество дойчмарок, давал Отто списки тех, кого планировалось арестовывать, за несколько дней до их предполагаемого ареста.

В списке были фамилии, имена, адреса. Отто шёл по списку и предлагал евреям документы, чтобы они могли скрыться от властей, и уехать за границу.

Это был бизнес, который был выгоден и Штраузэну. и Шубдцу.

Оба поимели с евреев очень неплохие деньги. Заодно спасли много еврейских жизней. Они оба по натуре были пацифисты, и неплохие, в общем-то, ребята, особенно, когда им за это платили.

– Отто, дружище, как ты поживаешь? Какими ветрами тебя занесло к нам? – Спросил весело уже нетрезвый Штраузэн. На нём была форма майора вермахта, которая сидела на нем как влитая.

– Да вот по приказу командования приехал на фронт заготавливать сало. – Ответил интендант, чеша ухо вилкой.

– Кому на хуй в Берлине понадобилось сало? – Искренне удивился Генрих.

– Да хуй его знает. – Так же искренне ответил Шубдц. – Не знаешь, где его тут можно взять? Сало тут есть вообще?

– Знаю. Завтра дадим в местной газетке объявление о закупке сала. И будет тебе счастье. Кроме того, моя часть стоит неподалёку тут. Там какой-то местный колхоз выращивает свиней. Там этого сала до энтой матери. Завтра поедешь и всё сало заберёшь. Всё равно все местные жители разбежались.

– Дружище, Генрих, ты меня здорово выручил. – Сказал Шубдц, подозвал официанта и заказал всё, что было в меню, которое было, на двоих, и всю путёвую выпивку, которая была в заведении.

Старые друзья просидели в ресторане добрых три часа и были пьяные, как фюрер на Первомай.

Известно, что Германия строила социализм с человеческим лицом, и это лицо, было лицом фюрера. А фюрер был не дурак выпить.

И на первое мая однажды он так нажрался, что про это долго сплетничали все немцы.

Неожиданно, в ресторан пришёл ординарец Штраузэна, разбудил Генриха, который лежал мордой в «салате Оливье», и заорал, что было сил:

– Господин майор, мы поймали русского диверсанта. Его нужно допросить. В нашей дивизии только вы знаете русский язык, и вас срочно вызывают в штаб.

С трудом пополам Штраузэна еле-еле разбудили, собрали всё, что было съедобного на столе, взяли недопитое спиртное, и Шубдц помог ординарцу донести Генриха, до машины. Сам тот идти не мог, и лишь мычал какую-то странную песню, с какими-то странными повторяющимися русскими словами:

«На хуй! На хуй! Я уеду на хуй!»

Когда Шубдц с другом доехали до штаба, была глухая ночь. Пели соловьи, где-то неподалёку хрюкали свиньи, и нестерпимо чем-то воняло.

Шубдц помог ординарцу внести тело Штраузэна в штаб, и приказал ординарцу принести выпивку и закуску, которую они захватили с собой из ресторана.

– Mein Junge, я приказываю тебе сесть в машину, вернуться в город, там найдёшь отель «Советская», спросишь там тридцать второй номер. Вот тебе ключ, – и Отто отдал ординарцу ключ от номера, – Возьмёшь там шнапса три бутылки из моего чемодана, и доставишь сюда. Всё понял?

– Jawohl, mein F?hrer! – Бодро заорал ординарец, и бегом побежал исполнять приказ.

Когда Отто вошёл в штаб и прошёл в кабинет, где находился Генрих, он увидел там ещё капитана вермахта: худого светловолосого парня, который допрашивал русского.

Русский был здоровый стодвадцатикилограммовый детина с тупой мордой и с чёрно-седыми волосами. Капитану было около тридцати, русскому около пятидесяти. Капитан говорил только по-немецки, русский знал только свой язык.

Так они говорили каждый о своём минут десять, при этом Шраузэн, который должен переводить был в говно пьяный и спал.

– Капитан, да он же не знает немецкого языка! Давай лучше выпьем, – сказал Шубдц.

– А давай! – Быстро согласился капитан.

И они начали пить пиво, закусывая обильно, теми закусками, которые Отто привёз с собой.

Наконец приехал ординарец и привёз шнапс, который Шубдц привёз с собой из Берлина.

Как только они открыли шнапс, сразу же очнулся Штраузэн.

Он обладал редким даром просыпаться тогда, когда появлялся качественный и дорогой элитный алкоголь.

Они выпили, потом ещё выпили. Потом напоили русского. Чтобы напоить русского им потребовалось целое ведро местного самогона. Русский пил, не закусывая, при этом совершенно не хмелея. Генрих во время вливания в русского самогон провёл допрос.

Выяснилось, что русского зовут Вова, сам он местный тракторист, и ни какой не диверсант. Просто перед этим вечером он хорошо выпил, упал в канаву и уснул. В этой канаве его и нашли немцы, почему-то приняв его за диверсанта, который выкопал окоп и замаскировался там.

Вова рассказал им, что когда он выпьет, он часто ходит на охоту на медведя и убивает медведя ударом кулака в лоб.

– Да ну на хуй! – Удивился Шубдц. – Не верю!

То ли пиво виной тому, то ли шнапс с самогоном, но капитан, майор, интендант и русский обходились уже давно без переводчика. Русский говорил на своём языке, офицеры вермахта по-немецки, и все друг друга понимали.

– Я тебе отвечаю, братан! – Сказал русский амбал Вова, – Хочешь, пошли во двор, покажу.

– А что там есть медведи? – спросил Генрих ошалело.

– Конечно, есть – это же Россия! – Воскликнул русский тракторист, выходя на улицу.

Немцы последовали за ним. На улице медведей не оказалось.

– Ночь. Темно. Спят медведи, – пояснил русский мужик отсутствие медведей.

Компания двинулась по деревне громко горланя:

«Wenn die Soldaten durch die Stadt marschieren,

?ffnen die M?dchen die Fenster und die T?ren.

Ei warum? Ei darum!

Ei warum? Ei darum!