Плацкартные монологи. Анекдоты и миниатюры

Емеля берет чуть левее.

– Там север!

– Емельянов, там – жопа! – повторяет майор.

Совсем растерявшийся Емеля тычет пальцем почти на юг:

– Там север…

– «Там», Емельянов, жопа, а север находиться в направлении отдельно стоящего дерева!

4.И мы бежали по скудному перелеску на занятиях по топосьемки. Я ничего не соображал и полностью доверился другу и командиру нашей тройки Вовану. Когда мы завершили наш маршрут, и Вован предоставил Скрипнику карту, я интуитивно снял очки.

– Ты зачем очки снял, – спросил меня майор.

– Ну, так, на всякий случай, – честно ответил я.

– Правильно, – ответил майор Скрипник, и повернулся к Вовану.

– Я- то думал, что ты единственный человек среди этой коблы, а ты, оказывается, папуас ебаный! Газы!

Ошибки навигации мы исправляли, обливаясь потом в резиновых масках.

Ну-у, четыре примера. Тем не менее, ни я, ни кто-то другой не могут сказать дурного слова в адрес майора Скрипника.

– — —

Есть на свете много мудаков. В военных организациях их концентрация больше. Ну- у, что же:

Павел Аносов был редкосным мудаком. Это признавали и курсанты, и ведущие офицеры. Да, не спорю, в военных кругах такие личности – не редкость, но, позвольте, требовать зашить карманы у собственных офицеров…

Был, конечно, майор Дыгин, что сбрил усы и, запершись в отеле, пил девять дней, не пуская к себе никого, так это ж гусарство!

А отработка выправки на плацу, это, вы меня извините, У-у- у-у —у…

Когда начальник военной кафедры Московского Авиационного Технологического Института имени Константина Эдуардовича Циолковского в час свободный попытался собрать металлическую кровать для отдыха в тени, и когда у него ничего не получилось, и все присутствующие в лагере исчезли, и курсанты, и действующие офицеры – ах, мама, это надо было видеть! – его недоуменный взгляд, обводящий мертвый лагерь, только что кишащий зелеными человечками…

– Да ладно! Вот у нас командир дивизии, – отвечал нам местный капитан, – опоздаешь —

Я вас спрашиваю: почему?

– Автобус задержался!

– Молчать! Я вас спрашиваю почему?

– Автобус задержался, товарищ полковник.

– Молчать! Я вас спрашиваю, почему?!

– Да не было возможности, автобус…

– Моолчаать!!! Пять суток ареста!

– — —

В моей жизни все было проще.

Когда мы уезжали из обыденных сосновых советских посадок, и когда уже было ясно, что кошмар кончился, вдруг…

Машины остановились.

– Товарищи офицеры! – прогремел Павел Аносов.

– Посмотрите, как колоситься рожь!

Все вылезли из машин, и по команде, встали в ряд.

Неумолимое желание сесть в поезд и напиться не позволяло любоваться колосящейся рожью.

Пользуясь своим малым ростом, я вышел из строя и, расстегнув уже не мои солдатские штаны, помочился прямо на пыльную дорогу, разрезающую ту самую рожь. Желтая жидкость падала на высохшую землю и рассыпалась в пыли, как бусинки ртути от случайно разбитого градусника.

АРТУР И ЕГО ЖЕНА

Варшавянин, приятель мой, Артур занимался оптикой в тяжелые времена. Изготавливал лазеры на основе советских линз, и мы ему в этом помогали. Он ещё был гонщик, в смысле, автогонщик, и участвовал в соревнованиях местного значения. Ещё Артур прикупил УАЗик после распада СССР и распродажи военной техники, на котором мы гоняли по танкодрому под Варшавой. По лужам, грязи, по горкам и обрывам, через рельсы и дровяные завалы…

А жена у него была украинкой, по образованию искусствовед. Она научила меня таинству коктейлей, и она же всегда рассказывала занимательные истории из своей жизни. Уже подпив.

Как то, снимали они с подружкой квартирку в Ивано-Франковске. Квартира была однокомнатная, а поскольку, хозяину жить было больше негде, он обитал на балконе. Происходило это так: вечером хозяин приползал на четвереньках совершенно пьяный домой. Его запускали на балкон и дверь запирали. Следующим утром он робко стучался в стеклянную перегородку. Ему открывали. Мужик раздевался почти до нага, срезал со своего костюма все пуговицы, всё стирал, затем гладил-сушил, и пришивал пуговицы обратно. Получив оплату за прошедшую ночь, он уходил в мир, и вечером, опять заблёванный, возвращался назад.

А когда девчонкам становилось совсем плохо, совсем тоскливо, они шли на автобусную остановку. Там, если удавалось присесть на лавочку, можно было наблюдать замечательный спектакль посадки пассажиров. Особенно, смешили каменные лица граждан, стоящих у дверей автобуса, и не желающих пропустить прочих в глубь салона по неизвестным причинам. Ну, и другая толчея.

А Артура, кстати, убили. Он пришёл к знакомой по виндсерфингу, сидели на кухне, ну, как в Москве, тут вломился бывший муженёк, и стал женщину избивать на глазах Артура. Тот, конечно, заступился, и конечно, этого заломал, а этот достал самодельный пистолет и застрелил того. Артура, значит.

Такие, вот, у нас в Варшаве, варшавские дела.

ВОССТАНОВЛЕННАЯ ПЕСНЯ

Начало я забыл. Точнее, помнил, точно, одну фразу. Вы её сразу узнаете.

ВЕРТИКАЛЬНЫЕ ЛУГА.

ВЕРТИКАЛЬНАЯ ВОДА.

(Ну, в смысле, водопады там везде)

ЕСТЬ ДОРОГА В ОБЛАКА,

ЕСТЬ ДОРОГА В НИКУДА.