Крысолов или К вящей славе Божией

После объявления перерыва не прошло ещё и четверти часа, а некоторые выборщики уже проявляли нетерпение

– сторонники клана Савелли-Орсини жаждали закрепить своё преимущество.

– Миссер Октавиано, не пора ли начинать?..

– Действительно, давайте продолжим! Не до утра же нам здесь сидеть!..

Октавиано Паоли вышел на средину зала.

– Миссери!.. Миссери, внимание!.. Продолжаем выборный консисториум!.. Члены счётного консилиума, прошу, займите свои места!.. Брат Грегорио!.. Да, сюда, за стол!.. А где брат Альберто?!.. А, всё, вижу!.. Брат Гуйдо! Прошу, угомони своих слуг! А то они, вероятно, думают, что… э-э… что они сидят в таверне!.. – кардинал-епископ оглядел притихшее собрание. – Ну вот, пожалуй, можно начинать!.. Миссери! Перед перерывом наш уважаемый камерарий предложил проголосовать кандидатуру Йоханнеса из Салерно. Проголосовать её обычным образом, а не письменно. Я правильно изложил твою мысль, брат Ценцио?.. Отлично!.. Кто-то хочет что-то добавить?.. Возразить?.. Нет?.. Что ж, если ни у кого нет… э-э… каких-нибудь других предложений, то, я полагаю, мы можем перейти непосредственно к процедуре. Члены счётного консилиума зафиксируют полученный результат. Брат Петро, вы готовы?.. Ну что ж, тогда… э-э… тогда, пожалуй, начнём?..

– Стойте!.. – раздался в тишине взволнованный голос, и со своего места поднялся пресвитер церкви Святого Стефана, он был мраморно бледен. – Стойте! Подождите!

Все взоры устремились на кандидата в понтифексы.

– Ты что-то хочешь сказать нам, брат Йоханнес? – повернулся к нему Октавиано Паоли.

– Да!.. То есть… – Йоханнес потёр ладонью лицо. – Да, я хочу сказать!.. – он сделал шаг вперёд. – Миссери! Вы оказали мне огромное доверие и… и высокую честь! Но… Я хочу сказать, что… что я не достоин вашего выбора! Миссери! Даже те десять голосов, что я получил в предыдущем голосовании – слишком много для меня!.. Миссери! Я грешен! Я грешен и недостоин! Звание Великого Понтифекса предполагает чистоту души и безупречность помыслов! А я!.. – Йоханнес обречённо махнул рукой. – А я очень грешен, миссери! И я… не достоин!..

– Все мы грешны!.. – раздались ободряющие голоса кардиналов.

– Йоханнес, успокойся! Всё будет хорошо!..

– Кто не без греха! Не согрешишь – не покаешься!..

– Ничего, отмолишь!..

Кандидат в понтифексы отчаянно замотал головой.

– Нет! Нет, миссери! Я не смогу! Я не достоин!.. Я… я отказываюсь!

Октавиано Паоли под гомон взволнованных голосов пересёк зал и остановился перед кардиналом-пресвитером.

– Тише, миссери!.. – поднял он руку. – Тише!.. Йоханнес из Салерно! Правильно ли я тебя понял? Ты отказываешься от права… э-э… от права быть избранным Великим Понтифексом?!

На зал упала мёртвая тишина. Стало слышно, как тяжело, с присвистом, дышит неудавшийся кандидат.

– Да… – Йоханнес переглотнул и на этот раз громко и отчётливо произнёс, глядя в лицо кардиналу-епископу: – Да, я отказываюсь!

Гул голосов всколыхнул зал.

– Тише! – снова вскинул руку Октавиано Паоли. – Тише, миссери!.. Тишина!.. Брат Йоханнес, может, ты тогда… э-э… назовёшь кого-нибудь вместо себя? Того, кто, по твоему разумению, достоин быть избранным. Того, кто… э-э… как ты говоришь, чист душой и безупречен в своих помыслах.

Кардинал-пресвитер быстрым движением языка облизнул губы.

– Да!.. Да, я назову кандидата!..

Зал снова притих. Йоханнес поднял голову.

– Миссери!.. Я хочу назвать имя кандидата!.. Человека, более достойного, чем я! Человека, который, в отличие от меня, сможет надеть папскую тиару без угрызений совести!.. Миссери! Имя этого человека… Это – Лотарио, миссери!

Зал выдохнул и снова затих. Изумление было слишком велико. Сказанное требовало осмысления.

Одинокий негромкий голос потерянно произнёс:

– Но это же!.. Это… – и замолк.

Первым опомнился Октавиано Паоли.

– Правильно ли я тебя понял, брат Йоханнес, ты предлагаешь избрать Великим Понтифексом кардинала-дьякона Лотарио из рода Сеньи?

– Да, это так!.. – подтвердил кардинал-пресвитер и окрепшим голосом – главное уже было сказано – добавил: – И я прошу, миссери! Я прошу всех, кто голосовал за меня, отдать свои голоса в пользу брата Лотарио!

Октавиано Паоли одобрительно кивнул и повернулся к собранию.

– Миссери! Брат Йоханнес заявил нам своё решение, которое… э-э… которое нам всем, безусловно, следует уважать! Он также высказал своё предложение, касаемое кандидатуры Великого Понтифекса! У кого-нибудь есть что сказать?!

– Есть!.. – кардинал-епископ Петро Галлоциа, скрипнув по каменному полу стулом, поднялся из-за стола. – Миссери! – выдержав весомую паузу, начал он. – Я вижу, что многие из вас удивлены новой кандидатурой. Да, Лотарио Сеньи не получил при первом голосовании ни одного голоса! Это, кстати, говорит о скромности самого брата Лотарио – он, в отличие от некоторых, не вписал своё имя в избирательный лист! Так вот, за Лотарио Сеньи при первом голосовании не было отдано ни одного голоса! Но говорит ли это о том, что брат Лотарио не достоин быть избранным?!.. Нет! Ничуть! И я со всей ответственностью заявляю: кардинал-дьякон Лотарио из рода Сеньи достоин стать новым Великим Понтифексом!.. Да, он молод! Но он молод годами! Но отнюдь не умом! Брат Лотарио не раз доказывал нам всем, что обладает умственными и душевными качествами, достойными самого высокого предназначения! Я скажу больше! Он мудр! Мудр не по годам!.. Во всём же прочем молодость даёт ему только преимущества. Взгляните на брата Лотарио! Он энергичен! Он честолюбив! Он здоров, наконец! И он ещё не накопил грехов, не погряз в роскоши и самодовольстве, как… как некоторые из нас!.. Скажите мне, миссери, разве нас не тяготило вечное нездоровье папы Целестина?! Его немощность тела и слабость ума?! Ведь сколько раз физическая слабость покойного папы влияла на прочность самого Священного Престола! Молодой же папа будет править долго и усердно. На благо Святой Церкви и всем нам! К вящей славе Божией!.. Миссери! Я полностью поддерживаю кандидатуру Лотарио Сеньи, предложенную братом Йоханнесом, и, более того, я, как и он, прошу тех, кто голосовал за меня, отдать свои голоса в пользу Лотарио!

Петро Галлоциа сел. И тут же, не давая остыть каше в горшке, слово взял Октавиано Паоли.

– Миссери!.. – привычно подняв руку, произнёс он. – Я мог бы тоже многое сказать о добрых качествах брата Лотарио, но полагаю, что это будет излишним. Мы все знаем его как примерного пастыря и усердного слугу Божьего. Мы также знаем его как… э-э… как выдающегося богослова и каноника. И мы, наконец, знаем его как человека безупречной репутации. Человека высокой чести… Миссери! На мой взгляд, мы должны быть благодарны брату Йоханнесу, который… э-э… который озвучил имя Лотарио Сеньи. Иначе мы сами вряд ли вспомнили о нём. А сам брат Лотарио настолько скромен, что… – кардинал-епископ по-отечески улыбнулся племяннику, – что никогда бы не предложил свою кандидатуру сам… Миссери! Я безусловно поддерживаю кандидатуру кардинала-дьякона Лотарио Сеньи для избрания его Великим Понтифексом. И прошу всех, кто голосовал за меня, отдать свои голоса в пользу брата Лотарио!

– Достоин! Безусловно достоин!..

– Я за Лотарио Сеньи!..

– Позвольте, но как же так?!..

– Ну и что, что молод?! Молод не глуп!.. – голоса кардиналов слились в беспокойный гул. Многие вскочили со своих мест.

Из-за стола счётного консилиума поднялся Йоханнес Бобоне.

– Миссер Октавиано!.. Ваша милость! Я полагаю, необходимо сделать ещё один перерыв. Это всё несколько неожиданно. Следует посоветоваться… посовещаться.

– Ты прав, брат Йоханнес, – с готовностью согласился кардинал-епископ. – Не будем торопиться. Дело, которым мы заняты, не терпит суеты… Миссери!.. – стараясь перекрыть царящий в зале шум, повысил голос Октавиано. – Миссери!.. Давайте сделаем перерыв! Нам всем следует успокоиться и… э-э… и обдумать поступившее предложение!.. Перерыв, миссери!..

Как Лотарио и предполагал, Ценцио Савелли сам подошёл к нему в перерыве.

– Я могу поговорить с тобой, брат Лотарио? – тронув коллегу за локоть, вполголоса спросил камерарий.

Лотарио сразу же вспомнил начало своего разговора с Йоханнесом из Салерно и, усмехнувшись, с готовностью повернулся к подошедшему.

– Ты, брат Ценцио, наверное, хочешь продать мне свой голос?

Камерарий заметно смешался.

– Я, собственно… Это не совсем так… Я просто…