Душа нежити. Подплащерье 1

Я выдохнул и вышел из медитации. Призрак не исчез. Только колыхался поверх мальчика. Да и смысл уже прятаться?

– Что вы хотите? – спросил я. Это очень важный вопрос. Иногда призраки хотят какую-то ерунду, и стоит ее выполнить, развеиваются. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Предмет привязки я видел отчетливо. Постамент. Стоит его расколотить на несколько кусков и всё. Я не умею развоплощать призраков, но расколотить что-то – это запросто!

– Я хочу статуи! Памятники!

– Где? Здесь? – я ткнул пальцем под ноги писающему гермафродиту.

– И здесь тоже! И при входе в замок! И на городской площади! Две статуи. И перед главным храмом! И в храме! – шепот дамы приобрел надрывный характер. Понятно. Кукушечка поехала. Редкий призрак сумеет пережить в ясном уме более года-другого. А этому уже много больше.

– Извините, леди, я с вами прощаюсь, – непреклонно сказал я. – Впрочем, с полчаса у вас еще есть. Если что-то совсем сильно сделать хотите.

– А может договоримся? – в шепоте приведения исчезли все истерические нотки. Только сухой, деловой тон.

– Давайте попробуем, – я несомненно заинтересовался.

– Я открываю тебе клад, а ты уходишь отсюда и больше в этом городе не появляешься.

– Только в замке, – возразил я. – Мало ли, вдруг придется проехать по этой дороге. Не появляюсь в замке по своей воле. С завтрашнего дня и сто лет. Никому про вас не говорю. Сейчас говорю, что вы привязаны ко всему замку. И что вы спрятались навсегда. Так пойдет? Какой клад вы предлагаете в обмен?

С призраками надо строго формулировать. По крайней мере стараться. Это такие твари…

– Минимум на одиннадцать тысяч золотых там наберется, – ехидно улыбнулась дама.

– Что в нем? – я приподнял бровь. Стоит уточнять. Был случай, когда незадачливый маг получил указание на склад армейских портянок. Мало того, что там возить – не вывозить, так еще и погнили к черту.

Тетка сразу стала строже. То-то же! Неужели сразу не поняла по моей формулировке клятвы, что имеет дело с опытным человеком?

– Не далее десяти миль отсюда. Доступ нормальный. Без известных мне ловушек. Без известной мне охраны. Драгоценные камни. Ликвидные. Не менее одиннадцати тысяч золотых по ценам двадцатилетней давности. Не ювелирные цены.

– Согласен на обмен.

– Согласна на обмен.

Не знаю, зачем такие сложности, но многим нравится. Тут, вообще, сложно. Дамочка меня обмануть может, только если в конечной точке меня ждет какая-то гадость, которая убьет сразу и насмерть. И я это буду учитывать.

Я же могу забрать клад и явиться для расправы с ней. Или даже в городе шепнуть кому-нибудь из слуг. Нет на самом деле гарантий.

Вот только пишут, что на душу такое нарушение наложит немаленькое черное пятно. Я и раньше бы не нарушил обещание. А теперь, поначитавшись теологических страшилок, тем более.

Далее бывшая хозяйка замка рассказала мне точные координаты и ориентиры клада.

– Прощайте, леди! – собственно попрощался я. – И постарайтесь не сильно попадаться на глаза.

– Сама знаю, щенок! – прошипели мне вслед.

Я сказал напряженно ожидающей хозяйке, что привидение привязано ко всему замку, и что я напугал его до того самого медицинского термина. Так что, хоть на пять золотых рассчитываю. Но был просто с позором выгнан за ворота. Предложили только дать в дорогу полкраюхи хлеба и луковицу. Я гордо отказался и, насвистывая, отправился в трактир, где кутнул, заказав жаренную утку и пару бокалов неплохого вина.

На утро я откопал клад. Никаких проблем! И бодро направился дальше на юг.

Уже к обеду я пересек границу. Сразу после таможни, где с меня содрали двадцать медяков, я повстречал замок белых паладинов. Потом замок местного феодала, а чуть дальше деревню. В наших королевствах деревень нет совершенно. Только городки за каменными стенами. А здесь вот как. Надо же! Не боятся.

Идилия немного подпортилась только к вечеру. Последняя деревенька, которую я проходил, запиралась на ночь довольно основательно. Крепкие двери и ставни, сараи со скотиной тоже из бревен. Похоже, и здесь что-то неладно. Хотя стук кружек и заунывные песни во дворах, а также шныряющая по кустам молодежь, показывали, что не все так плохо, а запираются скорее по привычке, в память о каком-то прошлом нашествии кого-то неприятного.

Я остановился в трактире с огороженным бревенчатым частоколом двором, стоявшем прямо на тракте. А потом получил тяжелое потрясение, на грани с психической травмой. Когда я в комнате решил потренировать свое магическое зрение, то заметил изрядное количество черных нитей в собственной ауре. Много. Раз в десять больше, чем было раньше.

Если бы я сидел на стуле, то, наверное, свалился бы на истоптанный пол. Хорошо, что тесная комната не предполагала таких мебельных излишеств. Я поудобнее устроился на кровати и задумался. Несомненно, так меня вычернила моя успешная финансовая операция с призраком. Ну да. Там был целый букет преступлений. И мошенничество с неприятной вдовой, и вымогательство.

А может еще и попытка убийства призрака. Вот почему многие маги не берутся за изгнание приведений. Кто там разберет, опасный ли это дух, или просто живет и никого не трогает? Не всегда уместно сказать заказчику, что опасного развею, а более-менее мирного не трону. Для заказчика они все на одно лицо, особенно если пугают до мокрых штанов.

А вообще, я здорово начал! Полгода такого прогресса, и моя вампиресса не сможет отличить предмет своей любви от очередного злодея и выпьет просто по ошибке. Хотя, она же не видит ауры… Но все равно, я сейчас чернее нее, нежити.

Ладно. Делать-то что? Жертвовать добычу на светлый храм бесполезно. Это так не работает. Все жрецы и книги так говорят.

Надо искать возможность совершить какие-то добрые дела. Подавать нищим не поможет. Точнее поможет, но трудов будет лет так на двадцать. Какие добрые дела я делал? Помнится, наколол дров и поправил дверь одной молодой знахарке в маленьком домике под самой стеной одного пыльного городка. А потом скрасил ей пару дней одинокой жизни. Нет. Там не было ничего плохого. Но и святостью не пахнет.

Вот. Я могу отметелить какого-нибудь насильника, который нападет на прекрасную пастушку. Да-да… На каждом углу встречаются все персонажи. Ну пусть будет пьяница и… да просто любой человек. Это уже вероятнее. Но тоже довольно медленно дело пойдет. Не каждый же месяц встречаются такие житейские ситуации. А за один раз осветлиться можно? Почему нет? Если пьяницей будет, к примеру, дракон. Тогда меня похоронят с заметно побелевшей аурой.

Еще можно вылавливать убийц на улицах городов, как это делала Сили. Да, это метод. Правда, вампирессе потребовалось несколько лет. Но я же не привязан к вампирьему голоду. Могу постоянно патрулировать. Надо только купить оружие и доспехи. С городским отребьем я скорее всего справиться смогу.

Я немного успокоился и решил при первой же возможности начать отбеливаться.

Утром, первым делом, я поинтересовался, не шалят ли на тракте разбойники.

– Шалят, как не шалить? – успокоил меня трактирщик. – Обычно с крестьян и купцов дань собирают. Бывает и путника какого могут раздеть до исподнего. Есть тут дальше по тракту банда, так те раз в два-три месяца на караваны нападают. Целые битвы происходят.

Как и везде. Ничего неожиданного.

Почти неделю я прошагал по тракту и даже посетил одно место силы. Никто на меня не напал. Даже досадно. Хотя ловить на себя разбойников идея так себе. Для хорошего дела надо помогать другим, а не спасать свою шкуру.

Наконец я дошел до цели. Очень почитаемому в народе храму Челизии, богини справедливости. Одна из светлых. Причем, с пониманием. Могла даже закрывать глаза на не слишком благовидные поступки, если они имели своей целью справедливость. Без перебора, конечно.

Что? Нельзя было найти что-то поближе? В наших землях все храмы белых богов, которые я встретил в последнее время, были этими самыми богами брошены. Уже здесь я прошел парочку святилищ очень светлых богов. Но больно уж те были принципиальные и бескомпромиссные. А у врат одного, особо почитаемого паладинами, стояли такие внушительные жрецы и такая высокая лестница вела к святыни, что спрашивать там про одну вампирессу было откровенно боязно.

Впрочем, я шучу. Я и заходил, и спрашивал. Меня внимательно выслушали, но посоветовали только упокоить нежить. Тем более, я сам уже выяснил, что душу она, наверное, сохранит. Так чего мне еще надо? Все-таки посмотреть на нее, черная у нее душа или белая? А зачем? На божественном суде разберутся. Так может ей можно пожить еще на земле, если она и не черная вовсе? Нет! Нежити на земле не место! Никакой.

Надо было поискать храм с более покладистыми, готовыми к компромиссу жрецами, которые сначала попробуют хотя бы спросить своего бога, прежде чем отказывать мне в помощи.

Теперь я осматривал белоснежный храм, стоя на углу широкой, не менее полусотни ярдов, площади. С противоположной от святилища стороны раскинулись торговые ряды и стояло не менее дюжины трактиров на разные кошельки. Ближайший городок краснел черепичными крышами на другом берегу реки, за горбатым и замшелым мостом.

Небольшая стайка бедно одетых паломников жалась под высокими деревьями и с ужасом посматривала в сторону торговых рядов. Я подгадал к великому празднику. Дню Пресветлой Богини Справедливости Челизии. По этому случаю напротив храма шла разнузданная гулянка аж с самого утра. Вино, пиво и крепкие настойки лились рекой. Кто-то горланил песни. И рожи вокруг сверкали как на подбор. По этому виселица плачет, а по тому каторга.

Похоже, эта богиня как-то уж слишком покладиста! С минуты на минуту, с полуденным ударом часов на ратуше городка, ожидалось явление верховного жреца и начало торжественного богослужения.

Пока на площадь никто не совался, кроме нескольких тел, которые видимо уже не видя ничего перед собой от перепоя, сумели прошагать несколько ярдов к сияющему храму, но обессилили. И теперь замерли живописными кляксами на тесаной брусчатке. Но до жертв любви к богине никому не было дела.

– Ты з-знаешь, как я страдал в д-детстве? – еле ворочал языком, размазывая пьяные слезы по ряхе размером с задницу тролля, остро воняющий детина в десятке ярдах от меня. – Нет! Ты н-не знаешь ниичаво. А т-теперь наш атаман с-сказал, что надо десятину б-богине жертвовать. Эт-то если со жмурами д-дело было. А если без крови, то д-двадцатую. И н-нам м-место в раю обеспечено! Это с-справедливо? С-справедливо! Наша б-богиня. С пониманием!

Его собеседник что-то мычал в ответ, но за другими голосами было не разобрать. Сейчас как раз стихийно зарождалась уже третья попытка затянуть божественный гимн. Но гимн как-то плохо вязался с пьяным хором, и получалось только многоголосое завывание.