Генералиссимус

Будучи арестован 22-го мая, прибыв в Москву 24-го, впервые был допрошен 25-го и сегодня 25-го мая заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и то, что я был во главе его. Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора, не утаивая никого из его участников, ни одного факта и документа.

Основание заговора относится к 1932-му году. Участие в нем принимали: Фельдман, Алафузо, Примаков, Путна и др., о чем подробно покажу дополнительно.

    Тухачевский
    25.5.37.

Какие тут пытки? Какие истязания? Тухачевский пишет: «…впервые был допрошен 25-го и сегодня 25-го мая заявляю, что признаю наличие антисоветского военно-троцкистского заговора и что я был во главе его».

Следователь Ушаков (Ушамирский Зиновий Маркович), который вел дело Тухачевского, а позднее сам был арестован, рассказал: «Я его пальцем не тронул и был поражен, что такой сильный физически и духовно (маршал, герой войны) так сразу во всем признался». Ушамирский объясняет это тем, что он выложил Тухачевскому все материалы, которыми располагал, включая и показания сообщников, и Тухачевский, внимательно прочитав их, понял, что ему не вывернуться.

На первом же допросе Тухачевского 25 мая (маршала привезли из Куйбышева на Лубянку 25 мая) была проведена очная ставка с однодельцами. На этой очной ставке, вполне естественно, сначала Тухачевский отрицал свое участие в заговоре.

А уличавший его Фельдман позже писал: «Я догадывался наверняка, что Тухачевский арестован, но я думал, что он, попав в руки следствия, все сам расскажет – этим хоть немного искупит свою тяжелую вину перед государством, но, увидев его на очной ставке, услышал от него, что он все отрицает и что я все выдумал…»

Имеется также заявление Тухачевского. От того же 25 мая 1937 г. – об очных ставках с Примаковым, Путной и Фельдманом: «Мне были даны очные ставки с Примаковым, Путной и Фельдманом, которые обвиняют меня как руководителя антисоветского военно-троцкистского заговора. Прошу представить мне еще пару показаний других участников этого заговора, которые также обвиняют меня. Обязуюсь дать чистосердечные показания».

Просьбу Тухачевского удовлетворили, очные ставки состоялись. Однодельцы показали правду. И тогда Тухачевский в тот же день написал приведенное выше короткое признание. Но поскольку этот день был для него нелегким, он, видимо, устав, дает обещание: «Обязуюсь самостоятельно изложить следствию все касающееся заговора…» Обещание маршал выполнил. На дальнейших допросах назвал несколько десятков заговорщиков. Все были арестованы и расстреляны.

В недавние перестроечные времена натужно искали свидетельства о пытках, которым якобы подвергался маршал Тухачевский. Одно из них опубликовано в «Военно-историческом архиве» № 1—1997 г.:

«Вот некоторые сведения, раскрывающие причины, в силу которых Тухачевский вынужден был дать ложные показания. Бывший сотрудник НКВД СССР, член КПСС Вул в 1956 г. сообщил:

«Лично я видел в коридоре дома 2 Тухачевского, которого вели на допрос к Леплевскому, одет он был в прекрасный серый штатский костюм, а поверх него был одет арестантский армяк из шинельного сукна, на ногах лапти. Как я понял, такой костюм на Тухачевского был надет, чтобы унизить его. Все следствие по делу Тухачевского и других было закончено очень быстро… Помимо мер физического воздействия, определенную роль в получении показания сыграли уговоры следователей».

Допустим, надели «арестантский армяк». Эту одежду содержащегося во внутренней тюрьме Тухачевский был просто обязан надеть. Но «прекрасный серый костюм» все же с маршала не сняли. Ну а «лапти» полностью на совести Вула, это очевидно. Вул мог бы придумать что-нибудь более эффектное – железные кандалы, например, или деревянные колодки. И вообще, не маловато ли всего этого, чтобы «физически» сломить такого несомненно стойкого человека, каким был Тухачевский? Других «физических воздействий» на него, как видим, не было. Зачем же оскорблять маршала таким подозрением в малодушии? Он был человек сильный духом и телом.

Так произошло и с комкором Фельдманом (бывшим начальником управления по учету командных кадров РККА). Он был арестован 15 мая 1937 года как один из соучастников подготовленного Тухачевским «дворцового переворота». В первый же день, сразу после ареста, Фельдман написал следователю (Ушамирскому) Ушакову:

«Вы и н-к особого отдела т. Леплевский, который также беседовал со мною, предъявили обвинение в участии в военно-троцкистской антисоветской организации и предлагаете встать на путь чистосердечного раскаяния. Прошу ознакомить меня с фактами, изобличающими меня в участии в вышеназванной организации. После этого мне легче будет разобраться в этом вопросе».

Все документы и улики Фельдману были предъявлены. И на первом же допросе 16 мая 1937 года он показал, что в военно-троцкистскую организацию его вовлек в 1934 году Примаков, что военно-троцкистская организация возглавлялась Тухачевским.

Через несколько дней Фельдман на очной ставке с Тухачевским уже сожалеет, что маршал для облегчения вины сразу же не признается. А его личные отношения со следователем Ушамирским тоже совсем не похожи на пытки и истязания. Вот одна из записок Фельдмана Ушакову (Ушамирскому):

«Помощнику начальника 5 отдела ГУГБ НКВД Союза ССР тов. Ушакову. Зиновий Маркович! Начало и концовку заявления я написал по собственному усмотрению. Уверен, что Вы меня вызовете к себе и лично укажете, переписать недолго… Благодарю за Ваше внимание и заботливость – я получил 29-го печенье, яблоки, папиросы и сегодня папиросы, откуда, от кого, не говорят, но я-то знаю, от кого. Фельдман. 31.V.1937 г.»

Не могут быть «яблоки и печенье» тридцатью сребрениками, за которые комкор Фельдман предает заговор. Его поведение, пусть подобострастное, очень похоже на поведение человека, раскаявшегося и ищущего снисхождения.

Здесь следует напомнить, что Фельдман был одной из зловещих фигур в организации репрессий. Как выяснилось на следствии (и мы говорили об этом выше), троцкисты многие мероприятия партии и правительства доводили до абсурда, желая вызвать недовольство советских людей. Так они действовали при раскулачивании и такую же тактику применили при репрессиях.

Не кто иной как Фельдман, будучи начальником управления по учету командного состава РККА, разработал директивную инструкцию об особом учете «О. У.» Есть документы, убедительно подтверждающие это. Например, составленный в апреле 1964 года секретный доклад управления кадров Министерства обороны СССР «О нарушении законности по отношению к командному, политическому и начальствующему составу в период культа личности Сталина». К докладу приложен «Список бывших военнослужащих от комбрига и выше, в отношении которых отменены решения о привлечении их к уголовной ответственности». Это самый полный список – на 274 страницах, который мне доводилось видеть.

Документы эти, как видно из названия доклада, составлены в период хрущевского развенчания «культа личности Сталина». Составлены, скорее всего, по указанию «развенчателя» и, следовательно, несут в себе оправдательную тенденциозность.

Но подлинные документы, приведенные в том же докладе, позволяют говорить об обратном. Вот как выглядит по ним роль того же Фельдмана.

В докладе кадровиков, в частности, говорится:

«Необоснованные репрессии по отношению к командно-начальствующему составу Советской Армии и Военно-Морского Флота, увольнения и аресты по политическим мотивам в значительных размерах начались в 1935 году после злодейского убийства С.М. Кирова.

Многие командиры и начальники были исключены из партии и уволены из армии в связи с проверкой партийных документов, которая проводилась с мая 1935 года по февраль 1936 года. Так, в записке бывшего нач. ОРПО ПУРККА корпусного комиссара Троянкера Б.У. на имя нач. ПУРККА армейского комиссара 1 ранга Гамарника Я.Б. от 10.12.1935 г. сообщалось, что уже к 1 декабря 1935 г. было исключено из партии в связи с проверкой партийных документов 2948 человек, из которых 60–70 % составлял командно-начальствующий (без политработников) состав. В октябре 1936 года бывший начальник Управления по командно-начальствующему составу комкор Фельдман Б.И. докладывал наркому обороны, что командующими войсками военных округов пачками представляются к увольнению из армии лица командно-начальствующего состава. Основная причина: троцкизм или связь с троцкистами. При проверке же оказывается, что много представлений необоснованных».

То есть Фельдман был очень обеспокоен тем, что арестовывают и увольняют из армии «троцкистов», и открыто защищал их: «При проверке же оказывается, что много представлений необоснованных».

Это, как говорится, официальная сторона дела. А неофициальная, по показаниям самого Фельдмана после ареста, заключалась в том, что он придумал, как вывести из-под удара своих единомышленников-троцкистов, и доложил об этом одному из руководителей военного заговора – Гамарнику. Гамарник эту идею, понятно, одобрил.

Как и компрометирующее доведение до абсурда решений партии и правительства, так и эта защита маскировались под особое рвение в выполнении указаний Сталина и Ворошилова по очищению армии от врагов и ненадежных элементов, выявленных после убийства Кирова.

А вот еще один подлинный документ.

    «СЕКРЕТНО»
    Заместителю народного комиссара
    обороны СССР
    армейскому комиссару 1-го ранга
    тов. Гамарнику Я.Б.

14 января 1937 г.

Во исполнение Ваших указаний о введении условного шифра в отношении лиц начсостава, увольняемых по политико-моральным причинам, докладываю:

Наиболее приемлемым вариантом, не нарушающим Положения о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА, является установление особой нумерации приказа. После номера приказа проставляются буквы «О.У.» (особый учет). В остальном форма приказа ничем не будет отличаться от обычных приказов по личному составу.

Внешне эти приказы будут иметь такой вид:

«Приказ

Народного Комиссара Обороны Союза ССР

по личному составу армии

№ 115/оу

г. Москва

Командир взвода № стрелкового полка лейтенант СЕМЕНОВ Иван Семенович освобождается от занимаемой должности и увольняется в запас РККА по ст. 43 п. «б» «Положения о прохождении службы командным начальствующим составом РККА со званием лейтенант запаса».

Все уволенные по приказам НКО с данным шифром будут браться на особый учет с тем, чтобы не приписывать их к войсковым частям, не зачислять в переменный состав тер. частей, не призывать в РККА по отдельным заданиям и нарядам и не направлять в войска в начальный период войны.

В случае утверждения Вами этого мероприятия я дам соответствующие указания командующим войсками военных округов (флотов).

    Начальник УНКС
    Фельдман»

С таким «шифром Фельдмана» были уволены из армии тысячи командиров, и почти все они сразу же по прибытии на место жительства арестовывались, как только местные органы НКВД видели на их документах шифр «О.У.», – он, собственно, был сигналом для ареста. Шифр «О.У.» являлся страшным «клеймом» для латышей, поляков, эстонцев, литовцев, финнов, корейцев, китайцев и лиц других национальностей, не входивших тогда в Советский Союз.

Кроме того, в этом приказе говорилось: «Выявить всех родившихся, проживающих или имеющих родственников в Германии, Польше и других иностранных государствах и наличие связи с ними».

Все командиры с шифром «О.У.», вне зависимости от их честности, опыта работы, партийности, участия в гражданской войне, отличий по защите Родины, были уволены из Красной Армии. Списки этих уволенных в запас командиров направлялись в НКВД. Нетрудно догадаться о их дальнейшей судьбе – в НКВД «рулили» единомышленники Фельдмана, начиная с наркома Ягоды.