Конфликт

Шатров процедил:

– Развяжите его.

Невысокий сухой мужик с жестким ястребиным лицом насмешливо поглядывал на десантников – ни хрена не боялся.

– Лихой парень. Говорить, конечно, не станет. Роберт, вкатите ему дозу «болтушки». Черт возьми, уж не подарок ли это от нашего Птенчика?

Патрик почесал хищный облупившийся нос:

– Едва ли. Алекс умен, он никогда на это не пойдет. Скорее всего, это из местных.

Роберт (он дежурил) смотался в лагерь. Сняв предохранительный колпачок, воткнул иглу шприц-тюбика в предплечье гостю, прямо через мягкую кожу охотничьей куртки.

Подождали минуты три, следя за лицом предводителя. Оно помягчело, на нем проступили испуг и растерянность.

Роберт мягко спросил:

– Назови свое имя, кто ты и твои люди, зачем вы напали на нас?

– Я Мурх, старший охотник в поместье эшуфа Барта. Мой господин, – монотонно говорил Мурх с выражением полного ужаса, – собрал у всех соседей самых ловких, сильных и отважных бойцов и охотников. Велел скрытно схватить двоих из вас, тех, кто ловит рыбу, и доставить к нему. Если получится, он заплатит большие деньги, нет – отправит нас драться на арену. Больше я ничего не знаю.

Шатров присвистнул:

– Похоже, это местные латифундисты заинтересовались нашими скромными особами. Интересно, почему?

Петер пожал плечами:

– Что ж тут непонятного? Скрыть наше присутствие невозможно, охотники шныряют везде. Мы же находимся на земле этого Барта – кто смеет ловить мою рыбу, стрелять моих кроликов, топтать мою траву? Похоже, что любая территория здесь только кажется пустынной, на самом деле у нее есть хозяева и не очень приветливые.

Шатров мрачно вышагивал, сцепив руки за спиной.

– Роберт, вы у нас самый умный, что там гласит долбаная философская концепция по этому поводу?

– Любая жизнь в первую очередь стремится сохранить себя. Мы непонятны, а значит, опасны, нас надо уничтожить любым способом. А если, вдобавок, мы не агрессивны и никак не проявляем своей силы, то тут уж сам бог велел.

Шатров вздохнул:

– Все это так, но сдается мне, что наш Птенчик хотя бы косвенно замешан в этих делах. Ладно, грузим чижиков на платформу. Роберт, вывалите эту банду где-нибудь возле деревни.

– Шеф, не завидую ребятам, их хозяину здорово не понравится, что они не выполнили задание.

Шатров разъярился:

– Что прикажете, идти сдаваться хозяевам, чтобы они пожалели эту сволочь? Курорт кончается, за пределы защитного поля выходить только по моему разрешению. По периметру установить стрелковые установки, зарядить жесткими парализаторами – пусть только сунутся. В любом случае надо отсюда сматываться – мы здесь засиделись. Но сначала… – Шатров на секунду сцепил зубы, под обожженной кожей забегали желваки, – мы разберемся с нашим дезертиром.

– Гнездо, с вами говорит император Астура.

– Вот как? Вы уже, стало быть, не Птенчик? Как же-с, наблюдали за коронацией, имели честь. Кстати, ваше величество, вам предписывается немедленно возвратиться в лагерь, наша миссия здесь закончена.

– Вы напрасно иронизируете, Шатров. Я действительно император крупнейшего здешнего государственного образования, и моя миссия (он подчеркнул «моя») только начинается. Я предлагаю вам отбыть на ваш корабль, потом незамедлительно на Землю. Передайте начальнику экспедиции мои требования: немедленно сообщить Комиссии по контактам об открытии цивилизации на Астуре и установить с нами официальные отношения на государственном уровне. До этого – никаких зондажей, никаких исследований. Ваши проклятые акулы не получат эту планету.

– О, я для вас уже даже и не «господин майор», а так, просто Шатров, нечто вроде рассыльного? Слушай ты, император всея говна, для меня, а значит для всей Системы, ты просто сержант Ратнер, дезертир и бунтовщик, угрожающий Системе, военный преступник, подлежащий немедленному уничтожению. Вопрос стоит таким образом: либо ты добровольно возвращаешься в лагерь, в наручниках отправляешься на «Тайфун» и тебе гарантируется жизнь, правда на рудниках. Либо я отдаю приказ о твоем немедленном уничтожении.

– Перестаньте громыхать, Шатров. За что не люблю военных, так это за тупость. Во-первых, достать меня совсем не просто, во-вторых, загляните-ка в бортовые кассеты, парочки аварийных буев вы не досчитаетесь. Информационная емкость у них небольшая, но мне хватит, что до мощности… не вам рассказывать. Будете предпринимать что-то против меня – я активирую буи и через двенадцать часов вся Система будет знать, в какое дерьмо вляпался майор Шатров. Все.

Сцепив руки за спиной, Шатров мрачно вышагивал вокруг костерка. Размышлял.

– Да, Алексей Николаич, влип ты, брат. Куда ни кинь – все клин. Вот проклятый сопляк, подставил по полной программе. Карьере конец, начальство стрелочника всегда сыщет. Всю жизнь пахал, чинов особенных не выслужил, а возраст, заметьте, уже на пределе. Обвинят быстренько во всех грехах и турнут с половинной пенсией – прощай коттедж на Смоленщине. Денег хватит лишь на то, чтобы поселиться на какой-нибудь «псевдо» с искусственным климатом в стандартной конуре-ячейке. Раз в неделю вызывать шлюху, словно такси, а по вечерам напиваться до чертиков и таращиться в экран дешевого УАСа. Тьфу ты, пакость.

С другой стороны выполнить требования Ратнера… Лучше уж сразу пулю в лоб. Чтобы старший офицер-десантник вышел с такой информацией даже на начальника экспедиции – прямая дорога в психушку. Этот вариант отпадает безусловно.

В первом варианте один шанс, правда, имеется: группу формировал зам начальника управления по третьему сектору: никто ни моего совета, ни моего согласия не спрашивал. Вот пусть старый хрыч и отдувается. Такое невероятное дельце в архивах сектора похоронить не удастся. В любом случае скандал примет огромные размеры. Бросить такой лакомый кусочек, целую планету, с прекрасными показателями по редкоземельным и внетабличным – шутки что ли? Корпорации, алчность которых безгранична, нажмут на политиков, такое завертится… О каких-то вшивых десантниках и не вспомнит никто. Важно представить информацию в полном объеме и доставить этого гаденыша на «Тайфун». Либо прикончить. Важно и то, что такой вариант полностью совпадал с требованиями Устава. Сделать все аккуратненько, чтобы комар носа не подточил. А там посмотрим…

Десантники помалкивали – понимали в какую дрянь врюхались. За всю историю десантуры такого не бывало.

Шатров поднял голову:

– Хольман, Полянски, отправляйтесь в город и доставьте Ратнера любой ценой, живого или мертвого. Патрик, обеспечьте доставку группы и связь. Контроль на мне. Разрешаю пользоваться любым оружием.

Алекс быстро шел по анфиладе роскошных покоев, трепетали, летели за ним складки белого одеяния. Сзади пыхтел Корсу, слева бесшумно скользил Борх, личный секретарь, держа наготове планшет с пергаментом. В край планшета вделана крошечная чернильница, в руке у Борха очиненное птичье перо – нововведение прижилось быстро. Внимательные карие глаза секретаря устремлены на императора, лицо пергаментное от недосыпания. Работает как машина – толковый парень. Алекс поразился тому, как быстро меняются люди: свитские перестали важничать, церемониться, дрыхнуть после обеда. Все стали ужасно деловыми. Усмехнулся, попробуй не стань, мигом вылетишь из свиты, а лишиться благосклонности императора, это, знаете ли, не шуточки.

Алекс на ходу помассировал лицо, спать хотелось дико.

– Борх, дружище, что там у нас на очереди?

Толстая физиономия Корсу перекосилась от ревности, только он один до сих пор не мог понять чего стоит дружеское обращение императора.

Борх кашлянул и четко ответил:

– Сейчас официальное представление высших военачальников и гаруссов страны. Двенадцать начальствующих над коурами, да четыре гарусса – шестнадцать человек, – заметив недовольно сморщенное лицо императора, твердо продолжил, – государь, их надо принимать персонально, иначе обид не оберешься, это важно. Да еще Торк просится вне всякого расписания – у него что-то срочное.

– Вызови немедленно.

В приемной, огромной зале с мраморными колоннами и изумительной работы бронзовыми скульптурами, на скамьях драгоценного черного дерева, важно сидели высшие военачальники. Сияла полированная позолота парадных панцирей и шлемов, ярко цвели синие, алые, пурпурные, желтые форменные… рубахи, туники, или как там их. Горделиво выставлены орленые жезлы, но ножны пустые – не положено входить к императору с оружием. Хоть и окружают малый трон два десятка лихих рубак в боевой броне, хоть впивается в присутствующих пристальным взором десяток лучников, прячущихся на галерее – из тех, что с тридцати шагов в безветренную погоду всаживают стрелу в стрелу, но… мало ли что.

В самом уголке приемной скромно жался сотник портовой стражи Герта. До представления императору ему было далеко, он сопровождал в качестве телохранителя гарусса портовой стражи. Но… Доползли, доползли слухи о происшествии в порту. Не шутки – сотник Герта причастен к становлению нынешнего императора, и тот на построении отметил именно его. Не зря выбрал гарусс его своим телохранителем. Попасть в приемную императора – небывалая честь для рядового офицера.

У Алекса молнией блеснула отличная мысль. Он на секунду остановился, громко сказал:

– Сотник портовой стражи Герта, немедленно ступай за мной.

О, как обиженно, оскорбленно, негодующе вытянулись физиономии местного комсостава. Как, в день представления первым потребовать жалкого сотника из порта! Впрочем, большинство утешилось – должно быть, поганец попался на взятках и из императорского кабинета ему прямая дорога в каменоломни. Такое бывало, не станешь же с треском отправлять на казенные работы начальника коура или гарусса – с теми расправлялись по-тихому. Белый как мел Герта немедленно последовал за свитой. Лишь только его гарусс, старый хитрый лис, сиял как медный таз. О-о, он-то знал, в чем дело: его подчиненный из столичного порта угодил молодому императору. А под чьим крылом вырос такой орел? То-то.

В роскошном приемном кабинете Алекс уселся в кресло, крепко хлопнул себя по ляжкам, с удовольствием посмотрел на по-прежнему бледного Герту. Статный парень, маленький шлем на сгибе левой руки, в правой, у бедра – короткий орленый жезл.

– Герта, ты мне нужен. Я тебя назначаю своим главным представителем во всех вооруженных силах Астура. Ты будешь неукоснительно и тщательно выполнять мои личные указания. Обо всех случаях неповиновения будешь докладывать непосредственно мне.

Герта побледнел еще сильней: