Сатана

После этого в зале раздался шквал аплодисментов, зазвенели бокалы. Под торжественную музыку оркестра председатель женсовета надела на голову Евы небольшую корону, напоминающую собой чем-то корону цариц или королев, которыми когда-то венчали выдающихся особ. С этой короной Ева была весь бал. Торжественная «коронация» Евы, была своеобразным признанием ее красоты, да, наверное, и не только этого. У девушки появился новый приток сил и творческой энергиии. Красивая особа в эту ночь отдавала все для того, чтобы первый офицерский бал в ее жизни был радостныи и светлым не только для нее, но и для всех тех, кто принимал в нем участие.

Прошло порядка трех часов, после того как куранты отбили начало нового года. Несмотря на столь позднее время, никто из участников торжества не расходился. Первыми огонек стали покидать немецкие гости. Среди провожающих была и Ева. Ей это впервые в жизни приходилось делать. В этих проводах она играла ведомую роль. Командир и замполит полка со своими женами считали проводы немецких товарищей одной из важнейших своих обязанностей и поэтому стремились как можно меньше пить спиртного. Молодая блондинка улыбалась, когда видела, как немецкие мужчины несколько «раскисли» от русской водки, Одного участника торжества по укреплению «дружбы» полушатающиеся командир с замполитом под аплодисменты своих жен «внесли» в микроавтобус. Немцы сквозь пелену алкогольного тумана дружно кричали: «Дружба-Фройндшафт» и также дружно хлопали в ладони через полуоткрытые окна автобуса…

После отбытия немецких гостей торжество стало стремительно приобретать оттенки русского застолья. Его участники и участницы в меньшей степени «подвергали» себя субординации. Некоторые прибавили «жару» в танцах. Кое-кто стал переходить на «ты» с тем, кто и по должности или по возрасту явно «превосходил» того, кто «тыкал».

«Апогеем» злоупотребления спиртного стала небольшая драка, которая произошла уже под самое утро в бильярдной. Драка произошла при непосредственном участии прапорщика Игоря Кузьмина. После того, как Ева с Игорем простилась, она его больше не видела. Она, надеясь на порядочность мужа, своего возлюбленного не контролировала. К тому же большого желания заходить в подвал она не испытывала. От густых облаков табачного дыма Кротиху тошнило. Вполне возможно, этой драки и не возникло, если бы командир и замполит части со своими женами не покинуло торжество. Ушедшие руководство мероприятием возложили на секретаря комсомольской организации полка, молодого лейтенанта. Запыхавшийся офицер стремительно подошел к Еве и шепнул ей на ухо о том, что прапорщик Кузьмин организовал в подвале драку.

Ева, словно рысь, рванулась вниз, надеясь моментально утихомирить своего мужа. Но, увы, своего возлюбленного усмирять ей не пришлось. Трое мощных офицеров, заслонив своими телами разбушевавшегося Игоря, крепко его держали. Игорь стоял в углу бильярдной и громко кричал на офицеров, которые не дают ему возможности набить «морду» целому майору.

В противоположном углу подвального помещения возле «морды» и его жены стояли два офицера. Они также не давали довольно буйным мужчине и женщине расправиться с прапорщиком Кузьминым. Поведение Игоря очень расстроило Еву. Она, невзирая ни на кого, со слезами на глазах бросилась было обнимать своего мужа. Но, увы… Она испугалась этого делать. Перед ней стоял совсем другой Игорь, которого она привыкла всегда видеть. «Повседневный» муж, пусть даже и полупьяный, был ласковым и что-то мог произносить и мыслить. Это был также не тот Игорь, которого она встретила совсем недавно в районном центре в Сибири. Перед Евой, стоящей в плотном окружении толпы зевак, стоял совершенно другой мужчина. Он сейчас был блондинке очень противен, как никогда. Лицо «незнакомого» было исцарапано, на левой щеке обильно сочилась кровь. Игорь то и дело делал попытки вырваться из-под сильных рук офицеров. Это ему не удавалось. Он тогда рычал и скрежетал зубами. Изо рта прапорщика выделялась слюна, что делало его лицо неприятным и даже страшным. Что творилось в противоположным углу Ева смотреть не стала. Слезы обиды и разочарования в своем муже душили красивую женщину. Она медленно отвернулась от Кузьмина и со слезами на глазах вышла вон. Через несколько минут блондинка была в своей квартире. Из Дома офицеров раздавались оглушительная музыка и смех…

Игорь пришел домой через два часа после того, как Ева со слезами покинула злосчастный подвал. Кузьмин, открыв ключом входную дверь, быстро разделся и затем зашел на кухню. Ева все это время не спала и плакала. Она поэтому слышала то, как Игорь достал бутылку водки из холодильника и жадными глотками стал пить спиртное из горлышка бутылки. Минут через пять мужчина грузно плюхнулся в постель. Через несколько мгновений он жадно поцеловал Еву в губы и с силой раздвинул ее ноги… Блондинка сопротивляться не стала, даже несмотря на то, что изо рта ее мужа выделось что-то вонючее, даже противное. Она в этот момент понимала бессмысленность своего сопротивления. Не только понимала, но и боялась это делать. Королева офицерского бала, словно стреноженное животное, лежала перед тяжело дышащим мужчиной и плакала…

В эту первую ночь нового года что-то в сердце Евы оборвалось. Кротиха поняла,что она и ее муж Игорь Кузьмин в эту ночь стали уже совсем другими, а может, даже и чужими. В том, что они уже никогда не будут такими, какими они были еще до наступившего нового года, женщина нисколько не сомневалась.

В своих рассуждениях Ева Крот не ошиблась. Начало наступившего года, да и практически весь год для Евы и Игоря стал далеко небезоблачным. На следующий день весь полк то и дело «шушукался» о том, что произошло в бильярдной. Все считали виновником произошедшего прапорщика Кузьмина, мужа Евы Крот. Многие старожилы военного городка, то и дело, «разбавляли» содержание драки дополнительными неблаговидными поступками, которые прапорщик Кузьмин совершал за время своей службы в полку. К тому же, «древняя» информация обрастала все новыми и новыми подробностями.

В этот же чертов день после обеда на квартиру Кузьминых прибежал полковой посыльный и сказал Еве о том, что ее просит срочно прийти на собеседование секретарь комсомольской организации полка лейтенант Басаргин. Ева тотчас же оделась и пришла в штаб полка, где на втором этаже находился кабинет главного «комсомольца».

Лейтенант очень приветлитво встретил королеву офицерского бала. Офицер без всяких вступлений и обиняков очень подробно рассказал Еве о драке в бильярдной. Молодой мужчина не забыл также козырнуть и тем, что он успешно выполнил рекомендации замполита полка майора Гришкина, который предупреждал его о том, что бильярдная есть самое «злачное место в части», где могут возникнуть «по пьяной лавочке» драки среди офицеров и прапорщиков. В этом «злачном месте» было даже кое-что и поинтереснее. Нина Баранова совсем недавно рассказывала Еве о том, что однажды здесь на бильярдном столе женатый офицер «трахнул» одну из вольнонаемных, которая потом почему-то на его пожаловалась замполиту полка.

Ева, слушая рассказ вожака комсомольской организации части, внимательно смотрела на офицера. Она все это время старалась угадать истинное содержание внутреннего мира и души этого человека. Мнение у ней по этому поводу было двояким. Жена организатора драки прекрасно понимала то, что этому офицеру по долгу службы полагалось информировать замполита полка о чрезвычайном происшествии. И он это делал очень умело, и даже искусно. От своего мужа, да и от некоторых офицеров и их жен, Кротиха слышала далеко нелестные высказывания о «творческой» деятельности комсомольца. Вожак армейской молодежи пользовался очень большим доверием у командира и замполита полка. Они, благодаря этому информатору, знали буквально все хорошее и плохое, происходящее во всех подразделениях. Ева, видя сейчас перед собою еще юношеское и милое личико «дёгтемаза» с тщательно причесанными волосами, среди которых уже виднелись очень маленькие островки будущей плешины, почему-то не все брала близко к своему сердцу, о чем так подробно ей рассказывал Басаргин.

Драка возникла практически из ничего. К бильярдному столу, за которым «резался» прапорщик Кузьмин со своим другом прапорщиком Козодоевым, неожиданно для играющих «приплыла» жена майора Хорева, начальника химической службы части. Женщина была довольно маленького роста и до невозможности тощая, как палка. При всем этом участница огонька была одета в ярко красные штаны и цветную кофту. На голове ее был в прямом смысле «нахлобучен» парик из густых ярко рыжих волос. Своим внешним видом майорша напоминала циркового клоуна. Женщина, одетая по последнему «писку» моды, приостановилась возле бильярдного стола. Затем, не то с издевкой, не то с каким-то повелением, громко завопила:

– А ну, прапора Козлодоевы, прекращайте курить, а то спасу нет от вашего дыма… Меня от этой дымехи тошнит…

Продолжить назидательное «словоблудие» жена офицера уже не имела возможности. Этого ее лишил прапорщик Кузьмин. Пьяный Игорь, который только что опустошил бутылку водки со своим напарником, без всякого чинопочитания произнес:

– Ты бы, подруга, катилась отсюдова… Иди к своему химику и попроси у него противогаз…

Слова, сказанные прапорщиком, женщине явно не понравились. Она, как бы в отместку «прапорам Козлодоевым», взяла своей маленькой ручкой пару шаров с бильярдного стола и бросила их на пол. Это очередное «противоправное действие» опять не понравилось Кузьмину. Он со всей силой ударил женщину кием по худой заднице. Кий мгновенно переломился на две части, произведя при этом почему-то громкий звук. На этот звук сразу же повернулись другие пьяные и полупьяные игроки, и зеваки. Тотчас же раздался смех, который очень не понравился дотошной женщине. Полупьяная «химичка», с перекошенной от злобы физиономией, со всей прытью подбежала к Кузьмину. Она по-женски ловко извернулась и со всей силой процарапала рукой лицо обидчика. Муж Евы Крот, даже несмотря на то, что он был сильно пьян, среагировал мгновенно. Молодой мужчина, взяв худобу подмышки, с силой бросил ее на бильярдный стол. Зеваки от неожиданного циркового представления чуть было не попадали от смеха. На этом «витке» циркового представления застал свою возлюбленную начальник химической службы полка. Майор по физическим возможностям был даже несколько мощнее Кузьмина. Он также имел больше «прав» по своей должности. Старший офицер не материл обидчика своей жены. Он не махал и кулаками. Хорев, как более трезвый и натренированный мужчина, ловко схватил прапорщика за руку и резко завернул ее за спину обидчика. Кузьмин взыл от боли, как собака, и мгновенно опустился на колени. Никто из зевак не стал вмешиваться в происходящее. Кореш Игоря по кию и по пьянке прапорщик Козодоеев к этому времени куда-то исчез. Через несколько минут в подвал прибежал лейтенант Басаргин. После его появления подавляющее большинство зевак сразу же исчезло. Их словно кошка слизала.Покинувшие подвал боялись попасть на заметку в «черную книгу» командира или замполита полка…

С тяжелыми чувствами покидала Ева кабинет главного комсомольца. Она прекрасно знала то, к чему может привести происшедшее с ее мужем. «Штрафные» санкции из-за мужа против Евы последовали незамедлительно. За ней уже не прибегал каждый день посыльный солдат по поручению женсовета. Кротиха и сама где-то неделю по собственному угрызению совести не ходила в Дом офицеров. Таким образом женщина хотела как-то спрятать свое разочарование от происшедшего. В своей небольшой квартирке жена прапорщика покоя себе не находила. С каждым днем собственного «заключения» ей также невмоготу становился и Игорь, который приходил домой «под мухой». Игорь для Евы «увядал» с каждым часом. Равнодушие ее к мужчине господствовало и в постели. «Любовь» супругов, как правило, заканчивалась тем, что Игорь, насытившись телом своей жены, сразу же с нее сползал и тут же засыпал. Ева после того, как муж начинал храпеть, сиеминутно бежала подмываться в ванную комнату. Она хотела как можно скорее избавиться от того, что пьяный супруг во время полового акта «испустил». Очередной процедурой стерильности была чистка зубов. Зубы она чистила с особой старательностью. Затем женщина также усердно полоскала рот, надеясь избавиться от вонючего запаха, который исходил довольно часто изо рта мужчины. Этот запах содержал в себе смесь спиртного и сигарет, а иногда лука и соленой рыбы. И не только это…

Самовольное недельное затворничество Евы никаким образом не повлияло на командиршу. Полковничиха гонцов в солдатских погонах или кого-либо из своих подчиненных из состава женсовета за Евой не посылала. И это на нет изводило молодую женщину. Неизвестно сколько бы это затворничество красивой блондинки продолжалась, если бы не угрожающее положение Игоря, в котором он оказался. Ровно через неделю после происшедшего, Кузьмин пришел домой вечером очень возбужденный и к тому же не пьяный. Ева, едва увидев своего мужа, сразу же почувствовала что-то неладное. Игорь, не притрагиваясь к ужину, который уже стоял на столе, с глубоким вздохом произнес:

– Ева, ты даже не представляешь как против меня замполит волокет. После завтра будет суд прапорщиков… Меня хотят уволить за дискредитацию высокого звания советского прапорщика…

Последние слова он произнес с болью в сердце, словно хотел плакать. Немного помолчав, мужчина опять произнес:

– Ева, я этого, честно говоря, очень боюсь. Я уже несколько раз бывал в кабинете у замполита. Этот жук меня уже много раз предупреждал об увольнении.... Сейчас я думаю то, что это его последнее предупреждение… К тому же, наш начмед, который кроме как мазать больных солдат зеленкой ничего не умеет, сочинил целую петицию жене начхима, которую я будто сильно искалечил.... Она, недолго думая, с этими бумагами сразу же пошла к начальству… О том, что я ей причинил телесные повреждения, знает уже командир дивизии. Одним словом, наверное, мне прийдет хана.... Ты знаешь к чему это приведет…

Игорь больше ничего не мог говорить. На душе у него скребли кошки. В подавленном состоянии была и Ева, которая, выйдя замуж за Кузьмина, и живя в ГДР, строила большие планы на будущее. Мужу оставалось защищать передовые рубежи Европы еще три года. За это время она надеялась хоть немного накопить денег… Сейчас эти планы могли в один момент рухнуть как карточный домик. От страха перед таким вариантом своего будущего у блондинки перехватило дыхание…

Целую ночь молодая пара не сомкнула глаз, обсуждая дальнейший план своих действий. Под утро Ева и Игорь пришли к выводу, что реальной силой, которая могла бы хоть в какой-то мере приостановить «карающий меч» над прапорщиком Кузьминым, была только командирша. Игорь даже привел своей жене несколько примеров из жизни военного городка, когда командирша приходила на помощь некоторым офицерам и прапорщикам.

Ровно в двенадцать дня Ева перешагнула порог офицерской библиотеки, где работала Нина Алексеевна, командирша. Заведующая библиотекой встретила Еву очень дружелюбно и сразу же усадила блондинку за стол. Вскоре женщины неспеша лакомились печеньем и пили чай. Командирша, как и раньше она это делала, все болтала о предстоящих планах работы женсовета. В его работе далеко не последнюю роль она отводила и Еве Крот. Это радовало молодую девушку. Ей даже казалось, что Нина Алексеевна забыла о похождениях прапорщика Кузьмина или вообще не хочет о них знать. Однако Ева, внимательно глядя в эти строгие глаза старшей по возрасту женщины, не только понимала, но и чувствовала своим нутром, своей душой притворство командирши. Кротиха прекрасно знала, что командир полка всегда держал свою жену в курсе происходящих событий в военном городке, да и не только об этом…

Ослепительно красивая особа с большим вниманием слушала свою наставницу и со всем соглашалась. Да и не соглашаться было не только бесполезно, но и бессмысленно. Ева, как никто на этой земле, понимала сложность жизненной ситуации, в которой оказался ее муж. На практике это означало ее равнозначность и для Евы. Из этого военного городка, из этой цветущей и сытой страны красивой блондинке не хотелось уезжать. Безысходность положения заставляла Еву действовать очень осторожно и неспеша. Это она понимала особенно четко, когда старалась хоть каким-то образом прочитать глаза своей собеседницы.

Нина Алексеевна в отличие от молодой и смазливой блондинки таковых мыслей в своей голове не имела. Командирша, как женщина, в душе была очень суровая и практичная. Она прекрасно понимала то, что в этом военном городке ее муж гвардии полковник Шарманов бог и царь для всех живущих. Исключение для царя составлял замполит полка майор Цвиликов. Однако и он, иногда на проделки командира смотрел сквозь пальцы. Причиной этому была его любимая жена, дотошная до всевозможных тряпок. Эта тяга, наверное, была вызвана еще тем, что предыдущие двадцать лет семейная чета прослужила в степях Казахстана, где они кроме красного кумача да солдатских котелков ничего не видела. Замполиту оставалось четыре года до пенсии. Изголодавшийся по тряпкам и земным удовольствиям, политработник с ведома жены довольно часто прощал «ошибки» командира части. Майор, «забывая» проинформировать вышестоящее партийное начальство о проделках полковника Шарманова, иногда по ночам не спал. Коммунист не страдал от беспринципности. Он просто боялся того, что кто-то из личного состав полка «капнет» про командира наверх без его ведома.

Нина Алексеевна всегда жалела своего мужа. Она в равной степени переживала за его падения и взлеты. Полковник Шарманов приходил домой очень поздно. В своем кабинете он иногда засиживался до десяти вечера, а то и позже. Большими организаторскими способностями офицер не обладал. Да их и не надо было ему иметь. Да и не только Шарманову. Везде и всегда действовала магическая сила Устава и Приказа. Благодаря им полковник мог в любое время суток вызвать любого офицера и снять с него стружку. В этом плане командир части имел большой опыт. «Воспитывать» подчиненных офицеру охотно помогала и его боевая подруга. Шарманиха военного кителя не носила. Она также и на учения не выезжала. Однако ее дух присутствовал везде и всегда. Без нее у командира на все сто процентов не было бы таких больших звезд. Еще в стенах «военки» молодому сельскому пареньку понравилась, а может, даже и не очень, дочка заместителя начальника училища. Девушка очень часто посещала различные политические и культурные мероприятия. Почти четверть века прожили и прослужили Шармановы вместе. За все это время они ни разу не переваливали за Урал. Их «географическая» служба была чисто европейской. Офицер служил в столице Союза и в двух столицах союзных республик. Причиной этому были не полководческие способности Шарманова, а родословная его жены. Об «особенностях» своей боевой подруги командир никогда не забывал. Да и сейчас он был очень признателен ей за то, что знакомый генерал тестя дал возможность полковнику Шарманову перед пенсией послужить в Германии. Стратегическое значение своей невесты молодой лейтенат понял сразу же после свадьбы, которая прошла с большим размахом в одном из ресторанов столицы. Служба у начинающегося «салаги» шла как по маслу. За все время службы Шарманов молодой и уже зрелый уяснил только одно. Карьеру ему делали в большей степени не его подчиненные, а его боевая подруга, связи ее отца. Лично сам тесть в своей карьере не имел «волосатой» руки и поэтому спокойно дослуживал свой срок. Полковник, Герой Советского Союза десять лет ходил в «полканах». До генерала, как говорят, был один только шаг. Но, увы… Без широких лампасов ушел он и на пенсию. У участника Великой Отечественной войны была не та «родословная». В том, что и его зять не будет генералом, командир полка гвардии полковник Шарманов также не сомневался. Не сомневалась и его жена…

С этими мыслями в голове Нина Алексеевна внимательно разглядывала красивое лицо смазливой блондинки, которая почему-то ей и сейчас продолжала нравиться. Командирша, честно говоря, этой простой крестьянке в какой-то степени даже и завидовала. Ей, особенно, в годы «лейтенантской» молодости хотелось быть красивее всех. Она даже злилась, когда подчиненный ее мужа имел красивую жену. Ей хотелось чем-то даже досадить этой женщине. Она нередко изыскивала всевозможные пути для того, чтобы «насолить» по службе обладателю красивой блондинки или брюнетки. Шарманихе, к ее сожалению, не всегда это удавалось сделать. Женская месть командирши «отступала» перед теми, кто имел куда солиднее связи, чем ее отец. Иногда в подчинении Шарманова были офицеры значительно его моложе и с очень красивыми женами. Через год или два «волосатые» птенцы покидали своего отца и сами становились его начальниками. Нина Шарманова от зависти иногда плакала и все им «прощала». Женщина прекрасно понимала то, что против архи-больших звезд и «непролетарской» родословной, которые имели вновь прибывшие офицеры, ни она, ни ее муж ничего сделать не могли. Да и не пытались. Это было равносильно тому, что против ветра одно дело делать. Ева Крот, как таковой, опасности для Шармановой не представляла. Супруг этой смазливой соплячки был простой прапорщик и больших планов на службу не имел…

Командирша, как опытный, не то философ, не то психолог, прекрасно понимала цель визита молодой девушки, как только она переступила порог библиотеки. И в этом она еще раз убедилась, когда стала смотреть на свои часы. Они показывали без четверти час. В это время командирша закрывала офицерскую библиотеку и шла на обед домой. Не успела командирша еще и привстать из-за столика, как Ева неожиданно для нее разрыдалась. Такая развязка беседы не столь уже и сильно ошарашила жену командира полка. Командирша стала ласково гладить голову молодой блондинки и тихо приговаривать:

– Ева, товарищ Крот, пожалуйста, успокойтесь. Ну, Ева, возьми себя в руки. Я прекрасно понимаю, что Вашего мужа могут выгнать из армии. Это для Вас двоих будет очень плохо. Однако я постараюсь Вам и Вашему мужу хоть чем-то помочь…Тем более, Ваш концерт очень понравился начальнику политического отдела…

Больше жена командира части ничего не сказала. Взяв дамскую сумочку, она быстро вышла из библиотеки. Ева последовала за своей покровительницей. Женщины прошли через строевой плац, не промолвив ни слова. Каждый думал о своем…

Вечером пришел Игорь. Молодая пара опять стала обсуждать дальнейший план своих действий. Поведение Евы во время визита к командирше Кузьмину очень не понравилось. Мужчина просил свою жену вновь завтра посетить «нечаянно» библиотеку. Ева, несмотря на злорадство Игоря, к командирше не пошла ни завтра, ни на следующий день.

Суд прапорщиков состоялся через три дня после того, как Ева нанесла визит в библиотеку. Замполит на суд пригласил и жену «подсудимого». Обвинительных речей в адрес провинившегося было много и разного толка. Кузьмин стоял посреди небольшого зала, словно мертвый. Его китель, несмотря на относительно прохладную температуру в зале, был весь мокрый. Ева сидела в углу зала и тихонько плакала. Иногда она пристально бросала свои жалостливые взгляды то в сторону мужа, то в сторону стола, за которым восседали командир с замполитом. Кротиха прекрасно понимала то, что судьбу ее мужа сейчас определяют ни эти два десятка прапорщиков, смиренно сидящих за столами. Судьбу Кузьмина, его жены определяли сейчас только двое. Они сидели с серьезным и умным видом, имели большие звезды на погонах.

Решение собрания прапорщиков Ева встретила с большим удовлетворением и радостью. Прапорщика Кузьмина из армии не увольняли. Его основательно пожурили и дали последнее предупреждение. Зал, в котором было собрание, Кузьмин и Кротиха покидали последними. Во время выхода из клуба они неожиданно встретили командира с командиршей. Полковник с надменным и презрительным взглядом посмотрел на прапорщика Кузьмина и громко произнес:

– Товарищ прапорщик, я дал Вам последную надежду на исправление. Больше пощады не будет. Ясно?

Кузьмин, словно его только что вытащили из парилки, очень тихо и преданно произнес:

– Я Вас понял, товарищ гвардии полковник… Я, Вам, товарищ гвардии полковник, очень-очень благодарен за то, что Вы меня оставили в рядах нашей доблестной Советской Армии…

Ева мимолетно посмотрела на мужа. Из глаз мужчины текли слезы. Командирша, поймав преданный взгляд молодой подопечной, мило улыбнулась и, как всегда, помахала блондинке своей маленькой ручкой.

Ева Крот с этого момента почувствовала новый прилив сил и творчества, и решила делать все возможное для того, чтобы ее жизнь с Игорем была сытной и счастливой…

На дворе стояла настоящая зима. Зима в Германии значительно отличалась от той, которая была в Сибири. Здесь не было таких страшных морозов, отсутствовали и большие сугробы снега, которые когда-то в детстве маленькая Ева расчищала в небольшой ограде своей избушки. Немецкая зима имела и свои особенности. На дворе хотя и не было большого мороза, однако влажный воздух при небольшой минусовой температуре давал о себе знать. От влажного воздуха руки молодой женщины даже в теплых рукавицах иногда замерзали. Неотъемлемой частью зимы были и туманы. Они иногда были такие густые, что в двух метрах нельзя друг друга было видеть. Нередко шли и дожди, к которым в зимних условиях Ева вообще не привыкла. Спасало то, что зима была здесь не продолжительная и даже теплая. В некоторые зимние дни люди выходили на улицу в такой же одежде, что и летом.

Моральное и политическое воздействие командования части и сотоварищей положительно повлияли на поведение прапорщика Кузьмина. Он стал меняться в лучшую сторону. И это, в первую очередь, чувствовала Ева. Игорь приходил со службы без всевозможного запаха. Внес он определенные коррективы и в постели. Мужчина не был уже в такой степени эгоистом как раньше. Муж ласкал свою жену даже после того, как молодая пара, обессиленная от любви и страсти, медленно «утихала» в постели.

Каждый новый день Ева «открывала» в своем муже что-то хорошее и необыкновенное, которого до этого в Игоре не было. Мужчина становился настоящим семьянином. В выходные дни молодая парочка выходила в город и гуляла на свежем воздухе. С каждым новым выходом городок для молодой женщины становился все более знакомым и родным. Молодая супружеская пара побывала в крепости, где по словам Игоря, десятки лет сидели узники свободы. Ева вместе с мужем поднялась и на башню, на которую когда-то поднимался не то сам Гитлер, не то кто-то из его заместителей. Как правило, в выходные дни небольшое семейство лакомилось в кафе «Мороженое». Из довольно большого ассортимента этого лакомства Еве нравилось сливочное мороженое с клубникой, которое несколько отличалось от того, что она кушала в Советском Союзе. Игорь не был большим любителем мороженого. Он охотно пил пиво, в сортах которого прекрасно разбирался. Молодые уединялись за небольшим столиком и все время о чем-то болтали. Иногда это им надоедало и они начинали «глазеть» на тех, кто сидел за такими же столиками или наблюдали за теми, кто проходил мимо этого кафе.

Не обходили молодые стороной и магазины. Ева после «разборки» Игоря теперь по-особому любила посещать эти «заведения» именно только с мужем. Советская немка, прекрасно понимая то, что ее муж не имеет никакого понятия в выборе женской одежды, просто-напросто хотела его присутствия. Она несколько раз примеряла все новые и новые платья и костюмы перед зеркалом и любовалась собою. Ей одновременно было приятно видеть и Игоря, который стоял рядом с ней перед зеркалом. Кузьмин в момент примерки ничего не говорил. Он просто громко сопел. Для Евы это означало то, что одежда или обувь, примеряемая его женой, ему также нравится. После своеобразного мужского «да» Ева больше уже не любовалась одетой блузкой или платьем. Блондинка любовалась своим мужем. Она прекрасно понимала, что Игорь был далеко не писаным красавцем, но ей нравился этот мужчина, ее муж. Кузьмин, как правило, ходил в город в цивильной одежде. Особенно Игорь «преуспевал» в своей фигуре, на котором очень ладно сидел коричневого цвета немецкий костюм. Кузьмин к этому костюму всегда одевал ослепительно белую рубашку с цветным галстуком и блестящие лакированные туфли черного цвета. В таком одеянии хотела видеть своего мужа Ева, жена прапорщика Кузьмина.

Высокий мужчина с мощным телосложением и ослепительно красивая блондика, которая была немного ниже его ростом, быстро «прижились» в немецких магазинах. Многие продавцы весело приветствовали молодых и красивых людей из Советского Союза на русском языке. Кое-кто из немцев говорил слова приветствия с большим акцентом, но это нисколько не расстраивало вошедших. Ева вместе с Игорем иногда в один голос приветствовали тех же немцев только на немецком языке, с тем же аналогичным акцентом. После взаимного приветствия те и другие громко смеялись, иногда пожимали друг другу руки.

Игорь и Ева, неспеша идущие по узким немецким улочкам или посещающие магазины, нередко становились «объектом», который привлекал проходящих немцев. Особенно это происходило тогда, когда Ева вместе с Ниной Барановой «шастала» по магазинам. Кое-кто из немецких мужчин, еще издали заприметив женскую пару, и в первую очередь, ослепительно красивую блондину с ярко накрашенными губами и стройными ногами, которые прикрывала очень короткая юбка, на какой-то миг замедляли свое движение. За несколько метров до встречи зевака вовсе «тормозил» и пристально бросал изучающий вгляд на Еву снизу вверх и сверху вниз. После того, как красивый «объект» проходил мимо, наиболее страстные мужчины поворачивались на сто восемьдесят градусов и придавались всевозможной фатазии. Ева, прекрасно понимая о чем могли мечтать эти мужчины, нередко сама разворачивалась на столько же градусов и от души смеялась…

Игорь, понимая притягательность мужчин к своей жене, на Еву не обижался и не ревновал ее. Он в силу своих возможностей давал отпор тем, кто имел привычку «пялить» глаза на чужих жен. Русский, увидев томный взгляд прохожего на Еву, иногда на «зеваку» смотрел так грозно, что тот в сей же момент резко отворачивал свою голову в сторону и с неподдельным блаженством расматривал приличной «округлости» жену или знакомую.

Красота Евы привлекала немецких мужчин, строителей соцалистического общества не только на какой-то миг. У некоторых из них образ Евы был словно заноза в сердце, которая долго ныла и не давала им спокойно жить и спать. В большинстве своем Кротиха ходила по городу со своей подругой Ниной Барановой. Игорь в принципе также не был против лишний раз с женой побродить по улицам или паркам города, но увы… Служба требовала своей ответственности и выполнения обязанностей.

Однажды молодые подруги, преодолев ворота КПП, уверенно направились в обувной магазин, который находился в каких-то пятистах метрах от военного городка. Женщины спешили за приличной и совсем недорогой женской обувью. Об этом Ева и Нина узнали от своих подруг, которые уже успели «промаячить» все близлежащие магазины. В метрах ста от магазина перед женщинами, мирно шествующими по тротуару, неожиданно остановилась легковая машина советской модели. Из «Волги» ГАЗ- 21 белого цвета с различными «прибабахами» на колесах и на дверцах , и с немецкими номерами стремительно вышел молодой человек. В руках высокого незнакомца было два небольших букета цветов. Мужчина на русском языке с небольшим акцентом весело произнес:

– Здравствуйте дорогие женщины из Советского Союза.... Я хочу подарить Вам цветы… Мне приятно это сделать, так как я очень интересуюсь жизнью Вашей страны…