Чужое небо

Еще в раннем детстве он во многом отличался от своих ровесников. В юные годы стремился быть похожим на революционеров. У них он учился честности, справедливости и умению постоять за интересы людей труда. В школе он был первым учеником. За все десять лет учебы он не получил ни одной двойки. Юноша, еще не зная жизненных передряг, строил большие планы на будущее. Его первые шаги в самостоятельную жизнь внесли очень серьезные коррективы в его миропонимание. Он быстро расстался со своей детской наивностью… Неожиданно заморосил дождь. Грязь налипала на подошвы его стоптанных ботинок. По мере продвижения по проселочной дороге его ноги тяжелели. Он останавливался, и первым попавшимся предметом, будь то прут, палочка или камень очищал обувь от грязи. Иванову еще в детстве казалось, что его поведением управляла какая-то неведомая сила, находящаяся на других планетах. Он допускал и наличие души, идентичной его. Она появилась с его рождением и являлась прообразом его духа и тела.

Прожив более четырех десятков лет, он так и не понял, почему неведомые силы на тех планетах допускали господство несправедливости среди живущих на земле. Мысль о возможной справедливости и равенстве всех в потустороннем мире путнику понравилась. Он улыбнулся, затем громко рассмеялся. Он войдет в потустронний мир и первым сообщит об его преимуществах честным и порядочным людям на земле. Он нисколько не сомневался, что им, как и ему, надоело мучиться в так называемом человеческом обществе.

Он невольно вспомнил эпизоды из своего детства и ему стало не по себе от нелепости происходящего. В Чапаевке нередко похороны сопровождались драками, доходило и до поножовщины. Были случаи, когда кое-кто из-за алкоголя отдавал Богу свою душу. К подобным у Иванова не было сожаления. Человек по своему разуму и воле создал умопомрачительные напитки.

Неожиданно солнце вышло из-за туч и уже можно было различать силуэты родной деревни. Его яркие лучи заставили «дымиться» мокрые куски грязи на дороге, непокрытые травой отдельные островки близлежащих полян. Тотчас же застрекотали кузнечики в траве, активнее заработал и комариный мир. Путник машинально отбивался от комаров, многих убивал. Иногда специально допускал их на свое тело. Смельчаки, напившись его крови, раздувались и тут же падали. Он невольно сравнивал их с человеком, который по своей глупости и жадности не только калечил природу, но и убивал друг друга. Иванову захотелось пить, он свернул с дороги и подошел к небольшому колку. На полянке среди низкорослой травы выбрал лужу. Она показалась ему наиболее чистой. Зачерпнув ладонью воду, он попробовал ее на вкус. Она оказалась невкусной, даже чем-то отдавала. Жажда взяла свое. Он прилег, затем привстав на полусогнутые руки, и не отрываясь от земли, стал пить. Он пил и пил, не думая ни о вкусе воды, не брезгуя соринками и жучками, которые ползали по дну лужи. И вдруг он невольно увидел в воде свое отражение и отражение солнца. Ему показалось, что небесное светило над ним издевалось и говорило: «Ну, ты, плебей и раб, посмотри на себя, несчастный… На кого ты похож? Что ты добился на этой грешной Земле? Ты скоро умрешь, как ничтожество, а я вечное! Я вечное!!!». Владимир ужаснулся от своих мыслей и на какие-то мгновения замер. В водяном отражении перед ним был старый мужчина. Худое, заросшее щетиной, лицо, две глубокие морщины на лбу над переносицей свидетельствовали о тяжелом его прошлом, одновременно подчеркивая сложность его натуры и твердость характера. Иванов не отрицал ни того, ни другого. Детство его не баловало.

Ему было обидно до слез за своих родителей, в первую очередь, за мать. Он всхлипывал, когда она возвращалась с работы поздним вечером, и завершив все дела по хозяйству, ложилась спать. Нередко из спальни доносились тяжелые вздохи и тихий плач уставшей женщины. Однажды пришла беда. В один из зимних вечеров с матерью на работе стало плохо. О этом малчишке сообщила соседка. Иванов до сих пор помнил ту страшную ночь. Пронизывающий до костей ветер дул ему в спину и гнал туда, где его любимая мать отдала лучшие годы своей жизни. Она лежала посредине телятника возле короба с силосом. Ему не верилось, что его мать может заболеть или, тем более, умереть. Ненависть ко всему переполняла его душу. Он хотел убить не только телят, но и тех, кто заставил его мать страдать.

И сегодня, идя к могиле своих родителей, он осознавал, что ни тогда, ни сейчас он был не в силах что-либо изменить к лучшему. Мать наверняка умерла, ежели бы в Чапаевке не оказалась старшая сестра его одноклассницы Анны, немки, с которой он учился. Полина была врачом и оказала экстренную помощь больной. Владимир до сих пор носил в своем сердце и в душе образ молодой женщины, руки и знания которой дали прожить его матери еще несколько лет…

Через некоторое время появилась Чапаевка. По деревне Иванов не пошел. Да и деревней ее нельзя было назвать. Скорее всего, это было небольшое скопище полусгнивших построек. Десять лет назад в селе насчитывалось больше сотни домов. Кладбище находилось неподалеку от заброшенного здания бывшего маслозавода. До опушки леса было рукой подать. Иванов вновь оказался в плену своих воспоминаний о прошлом. Его мать часто рассказывала ему о своей жизни. Особый интерес у него вызывали моменты из героической жизни деда, который, по ее словам, был умным и честным человеком. Он никогда не шел на сделку с совестью, несмотря на то что, его семью выселили из Украины в Сибирь. Не сломили его ни лесоповалы, ни голод, ни война. Внук гордился своим дедом, собирал полевые цветы и приносил их на его могилу. После смерти родителей он весной, как только земля основательно оттаяла, пошел в лес и выкопал маленькую березку. Посадил ее между могилами деда и родителей. Все эти годы внук и сын бережно ухаживал за могилами и березкой, которая за четверть века превратилась в мощное дерево. Ее в деревне видел каждый. Ее издали видели и те, кто забредал в эти края за грибами или ягодами.

Солнце встало в свой зенит. Вот и знакомый ориентир. Иванов сразу же увидел знакомую березку, слабый ветерок слегка шевелил ее листву. Он невольно ускорил шаг, радуясь родному солнцу и родной березке. И вдруг у него екнуло сердце. Он стремительно выбежал на шоссейку, споткнулся и упал. Затем снова встал и снова побежал. Вот и окраина кладбища. Он не верил своим глазам… Дорогой его сердцу и душе могилы деда не было. Вместо нее была ровная полоска земли, от недавно прошедшего бульдозера.

Он сразу же представил картину происшедшего. Тракторист, понимая безнаказанность своих проступков в глухой деревушке, не стал объезжать большой околок, за которым шла проселочная дорога, а поехал напрямую, через кладбище. Могила, находящаяся на окраине кладбища, попала под бульдозер. Владимир не верил, что это мог сделать человек, пусть даже пьяный. Надругаться над прахом умершего, по его твердому убеждению, мог только подонок. К его счастью, могилы родителей не были повреждены, скорее всего, их спасла береза. Он упал на колени и заплакал навзрыд. Затем начал сгребать руками свежеразрытую землю к центру, стоявшей когда-то оградки. Она искореженная валялась недалеко от березы. Он не помнил, сколько времени затратил на сооружение земляного надгробия. Через некоторое время он окончательно решил уйти в иной мир и принялся рыть для себя яму. Слезы застилали его глаза. Несмотря на то, что его руки были в глубоких ссадинах, кое-где кровоточили, он продолжал с рвением и особым прилежанием делать свое дело. Однако в его душе начали скрести кошки. Близость ухода в потусторонний мир настоятельно требовала от него отмщения за поруганную память деда, кощунство над его могилой.

Деревня все больше и больше окуналась в темноту. Иванов тем временем сидел возле своего «склепа» и терялся в догадках, кто мог надругаться над могилой его деда. Его земляки на дикую выходку пойти не могли. Они уважали его деда и его родителей. Оставалось одно – это могли сделать приезжие или те, кто строил неизвестно что на развалинах маслозавода. Чувство мести переполняло его душу. На какой-то момент он превратился в молодого и сильного хищника, жаждущего крови…

Предчувствие мужчины не обмануло. Он незаметно подошел к деревянной будке, стоявшей неподалеку от кирпичных развалин. Сквозь зашторенные окна и переплеты железных прутьев он четко различал силуэты сидящих. Он пристально посмотрел по сторонам и обрадовался. Позади будки стоял бульдозер. Он слегка наклонился и почти на корточках подошел к трактору с землеройной машиной. С облегчением вздохнул, водителя не было. Затем внимательно оглядел технику и заскрипел зубами. Остатки свежей земли вперемежку с травой, а также поломанная штакетина из кладбищенского ограждения лежали на дне ковша. План у мстителя созрел мгновенно. Он взял из-под сидения в кабине гаечный ключ и ведро. Затем выкрутил сливную трубку топливного бака. Наполнив сосуд цилиндирической формы соляркой, осторожно подошел к будке, притаился. Все было спокойно. Пир в будке продолжался. Думать о проделках пьяных у него не было времени. Он быстро и бесшумно накинул замок, висевший на гвозде рядом, в проушину щеколды и хотел его защелкнуть. Не получилось. Затем он быстро взял ведро и плеснул жидкость на дверь и углы дощатого домика. После этого зажег спичку и поднес ее к двери. Огонь медленно, но очень уверенно стал расползаться…

Через две-три минуты Иванов уже был на кладбище возле могил дорогих ему людей. Его не пугали отблески разгорающегося домика. Ему также были безразличны вопли и призывы о помощи мечущихся людей. Для него они были подонки, они не имели право на жизнь.

Иванов сквозь слезы улыбнулся. Он рассчитался с теми, кто надругался над его дедом. В сей миг у него возникло желание по-человечески быть преданным земле. Порывшись в карманах, он достал пять американских долларов и положил купюру на горку только что вырытой земли. Затем положил на нее небольшой камень, чтобы не унесло ветром. Тяжело вздохнул и вновь улыбнулся. Он не сомневался, что утром или днем кто-либо из односельчан увидит яму и покойника. Затем купят на его деньги водку и выпьют за то, чтобы земля ему была пухом.

Недолго думая, мужчина вытащил из кармана брюк кнопочный нож, перекрестился и … вдруг его кто-то окликнул. Он на какие-то доли секунды опешил, не мог понять, что с ним происходило. Он не допускал, что в этот момент, когда ночь уходила в свое небытие, а утро только начинало свой путь, кто-то мог быть на кладбище. В первый миг он не осознавал, чей это был голос: земной или небесный. Нет, нет, это была земная реальность. Свидетельством тому стал повторный окрик, его назвали по имени. Он неожиданно для себя стал осознавать, что он еще жив. Он уже четко слышал чужой голос. Голос был женским, даже в какой-то мере знакомый. Он быстро выскочил из ямы, прополз метров и притаился за могилой родителей. Мощная береза была надежным укрытием от посторонних глаз. Он слегка приподнялся и увидел женщину. Она, миновав калитку разломанной ограды, шла в направлении могилы его родителей. Женский голос раздался в очередной раз. И этот голос до боли в душе показался очень знакомым для того, кто притаился за деревом. Иванов невольно заставил работать свой мозг. Он, как своеобразный компьютер, отыскивал в своей памяти среди сотен, а может даже и тысяч имен и фамилий одну единственную, ту, которая появилась в предверии его смерти. Он приподнялся во весь рост и еле слышно произнес:

– Анна, Аннушка, скорее всего, это ты…

Глава 4.

Девочка из детства

Да, это была она, Анна Майер, его землячка. Он навечно запомнил до мельчайших подробностей свое детство. И с этими фамилиями, именами, он прошел через всю свою жизнь. Никто и ничто не вытравило из его памяти тех, с кем он прошел прекрасную страну Детство. В лучах восходящего солнца он уже четко видел ту, которая уверенно шла ему навстречу. Через некоторое время руки мужчины и женщины сомкнулись, они обнялись. Мужчина немного отошел в сторону и стал внимательно разглядывать свою бывшую одноклассницу. Симпатичная женщина улыбалась и делала то же самое. Подобное длилось недолго, но для Иванова этого было достаточно, чтобы «прокрутить» в своей голове молодые годы. Анна и в детстве была хороша собою. Особенно ему нравились ее глаза, они были большие, черные, как угольки. Прошло четверть века, как они расстались. От хрупкой фигурки школьницы не осталось и следа. Перед худощавым мужчиной с небольшими крапинками седых волос на голове стояла стройная женщина чуть выше среднего роста. Ей все было к лицу, и черные сапоги, которые плотно облегали икры ее ног и короткая черная юбка, и кофта ярко-синего цвета, за которой скрывались тугие женские груди. Он не стеснялся и продолжал любоваться той, которую так давно не видел. Он снова и снова глядел в глаза подруги детства и отрочества. Ее черные угольки светились и переливались в часы радости и веселья, и вспыхивали как искры, готовые сжечь всех тех, кто стоял им наперекор. В этом Иванов убедился еще в школьные годы. Свидетельством этому курьезный случай, он произошел во втором классе. Однажды Володя Иванов и его закадычный друг Санька Рыжов из третьего класса обчистили сад у директора маслозавода. Украли два десятка яблок. Неприятное дело стало достоянием школьной общественности. Последовали разборки. Сначала состоялось собрание звездочки, затем классное. И там, и здесь тон в осуждении проступка задавала Анна. Очень бойкая девочка с маленькими кудрявыми, как смоль, волосами тараторила как из пулемета. Иногда она поворачивала свою голову в сторону директора школы или классного руководителя. Те одобрительно кивали ей головами, что вызывало у нее новый поток обличений в адрес главного вора яблок и неизвестных никому его пособников. Ее большие черные глаза были готовы протаранить сотоварища по парте. Период идейной очистки прошел где-то через пару недель. Все стало на свои места. Иванов продолжал учиться, и как всегда, его ставили в пример другим за усердие в учебе и примерное поведение. Коллег по «сбору» яблок, он не назвал, не стал ябедой. Шли годы. Володя Иванов не держал обиды на девушку, которую он тогда по-детски любил, любил по-своему, не как все.

Только перед самым выпуском контакты между ними стали более тесными. Причиной этому стал бильярд, купил его и подарил школе директор совхоза за помощь при уборке картофеля. Иванов был чемпионом по бильярду в школе. Не выигрывал у него и учитель физкультуры, единственный мужчина среди педагогов. Любители точного удара, среди них была и Анна, довольно часто после занятий задерживались. Она была по-своему счастлива в этой игре. Ее глаза блестели, когда она забивала шар, ее лицо и шея становились розовыми, если она промахивалась кием по шару или проигрывала. Чемпиону иногда хотелось девушке специально проиграть. Однако этого он не делал. Скорее всего, это была еще детская, а может, уже и юношеская гордость, а может, что-то другое.

Перед самым выпуском Иванов пару раз проводил Анну до ее дома. У него была возможность это сделать куда больше, но он стеснялся. В те времена это в деревне не было принято. Побаивался он и родителей девушки, немцев по национальности. На выпускном вечере Анна дважды пригласила его на танец. Он до сих пор ощущал нежность ее руки…

Через много лет они опять встретились. И они этим были счастливы. Незаметно для себя они покинули кладбище, и присели на спиленные березы, которые были навалены у совхозной пилорамы. Иванов мгновенно заметил перемены в поведении своей ровесницы. Она уже не тараторила, как в школьные годы. Ее речь была ровной и серьезной. Прежними были только ее глаза. Они светились и искрились тогда, когда она рассказывала что-то веселое из своей жизни, и наполнялись грустью, когда шел разговор о тяжелом пережитом. После восьмилетки Анна Майер закончила педучилище, затем поступила пединститут. По распределению попала в Омск, где в одной из средних школ до сих пор преподавала немецкий и русский языки. К удивлению Иванова, она была еще не замужем. в средней школе. К его удивлению, Анна оказалась не замужем. Он даже не мог представить, что такая красивая женщина была еще одинокой.

В родную Чапаевку она приехала, чтобы побывать на кладбище, почтить память отца и брата. Из глаз Анны выступили слезы. В их смерти она винила только себя. Они были у нее на дне рождения. Затем поехали домой. Трактор за ними не приехал. Мужчины пошли пешком. Внезапно разыгралась метель. Они заблудились. Нашли их только через неделю, уже мертвыми. Из близких родственников у нее осталась мать и сестра. Они жили на Дальнем Востоке. Она высылала им деньги, хотела хоть в какой-то мере скрасить их тяжелое финансовое положение.

В эту ночь Анне не спалось. Едва начали исчезать ночные сумерки, она пошла по улице, проходящей возле кладбища, и заметила мужчину. Она часто бывала на кладбище и прекрасно ориентировалась в темноте, знала где, и кто из односельчан похоронен. Тем более, место захоронения родителей Иванова «выдавала» большая, ветвистая береза. Несмотря на его длительное отсутствие, кое-что из его жизни доходило и до Анны. За разговорами бывшие одноклассники не заметили, как быстро пролетало время. Крохотная деревушка уже проснулась, прошло несколько животных по шоссейке, пролегающей по середине расположенных друг против друга домов. Кое-где залаяли собаки, завизжали свиньи. В конце разговора Анна пригласила Владимира к себе в гости. Она знала, что родственников в Чапаевке у него нет. Он охотно согласился.

Дальняя родственница, у которой Анна нашла временное пристанище, Иванова узнала и тепло с ним поздоровалась. Затем гости позавтракали и вышли из дома, присев на скамейку возле палисадника. Они опять разговорились. Вскоре они увидели женщину, идущую по дороге, она направлялась к ним. Она, еще не дойдя до парочки, запричитала:

– Люди добрые! Я новость большую несу… Сегодня ночью кто-то поджег стоянку новых русских… Один из них обгорел и лежит в больнице… – Затем, осенив себя крестом, еле слышно пробурчала. – Так и нам этим гадам…

Анна довольно спокойно приняла сообщение односельчанки. По ее словам, в Омске такие разборки происходили каждый день, люди к этому уже привыкли. Владимир на новость незнакомки не прореагировал, он промолчал.

Рассказал о себе Анне и Владимир Иванов. Его монолог был очень коротким и представлял собою набор предложений из разных периодов из его далеко нелегкой жизни. Собеседница вопросов ему не задавала, она молчала и внимательно его слушала. Иногда она улыбалась. Улыбнулась она и тогда, когда узнала, что он не имел крыши над головой. Мало того. Она протянула мужчине руку для рукопожатия, затем привстала со скамейки и поцеловала его в щеку. Именно в этот момент, через столько лет разлуки, девочка с черными глазами, и мальчишка, посягнувший на чужие яблоки, поняли необходимость друг в друге в этой сложной жизни.

В Омск бывшие одноклассники поехали электричкой. Через два часа они уже были в городе. Анна жила на его окраине в девятиэтажном доме. Ее однокомнатная квартира с балконом была небольшая, но очень уютная. Чувствовалось «творчество» хозяйки. Владимир, согласовав с ней перечень необходимых продуктов, пошел в дежурный магазин. Кроме продуктов он купил бутылку коньяка и бутылку шампанского. Вечером, когда сумерки опустились на землю, хозяйка и ее неожиданный гость сели за стол.

Первый тост они подняли за встречу, для каждого из них она была приятной неожиданностью. Шампанское слегка подрумянило щеки Анны, черные глаза ее неистово заблестели, чувствовалось, что встрече с мужчиной из своего детства она была очень рада. После бокала шампанского она, как когда-то в детстве, стала тараторить. Она то гордилась своими учениками, то ругала мужиков за пьянку, то осуждала местных правителей. Неизвестно еще сколько времени могла болтать хозяйка, если бы ее разговор не прервал гость. Он встал из-за стола, открыл холодильник и достал бутылку «Русской», она стояла по словам хозяйки уже около года. Водку она берегла для гостей. Их то не было, а если кто-то и приходил, то приносил свою. Затем он достал из шкафа два граненых стакана и наполнил их до самого верха. Затем предложил тост за любовь. Анна сначала слегка опешила. Для нее было неожиданным такое действие от некогда тихого и стеснительного мальчика. Несмотря на это, его тост она поддержала. Иванов, слегка полузакрыв глаза, поднес к губам стакан с прозрачной жидкостью и стал ее жадно пить. Он никогда в своей жизни еще стаканами не пил. Сейчас же он об этом нисколько не сожалел. Он только сейчас понял, что эта женщина с черными глазами вернула его к жизни. И эта женщина обязана стать его любовью, подругой на всю жизнь.

Открыв глаза и поставив стакан на стол, он с мальчишеским озорством посмотрел в сторону Анны. К его удивлению, ее стакан также был пустым. Она громко смеялась и показала рукой то на свой стакан, то на стакан гостя. Иванов несколько мгновений любовался женщиной, девочкой из своего детства. Затем он стремительно подошел к ней, сильно стиснул ее в объятиях и поцеловал ее в губы. Анна не сопротивлялась. Она не кривила душой. Этого поцелуя она ждала многие годы… Проснулись они поздно утром, они оба были уставшими и счастливыми от любви. Взаимная любовь дала мужчине и женщине, уже далеко не мальчику и далеко не девочке, новый импульс к жизни, которая с каждым часом тяжелела.

Они не верили в «прелести» нарастающего капитализма. Они знали, что власти, как в прошлом, так и в будущем ничего хорошего для людей труда не делали и не сделают. Борьба за выживание толкали Иванова к поиску работы. Его хождения положительного результата не давали. Подавляющее большинство предприятий работало не в полную нагрузку, многие вообще стояли закрытыми.

Наступил август, последний месяц школьных каникул. Анна, как истинный патриот своего дела, не выдерживала и посещала школу, где, как и по всей стране, шли приготовления к новому учебному году. Однажды она пришла из школы и сообщила Владимиру приятную новость в отношении его будущей работы в ее же школе. Для него это было неожиданностью. По ее словам, в школе работала семейная пара, муж и жена, немцы по национальности. Они получили вызов из Германии на постоянное место жительство и написали заявление об увольнении. Мужчина работал учителем физкультуры. На следующий день состоялось короткое собеседование с директором школы. На работу Иванова приняли без всяких проволочек.

Потекли рабочие будни школьной жизни. Совместная жизнь и работа давала силы для многого. Относительно молодые люди использовали свое свободное время разумно и рационально. Они посетили почти все исторические места города, частенько бывали в кинотеатрах, ходили на лыжах. Появились у них и знакомые. Первыми из них для Иванова стали соседи. Поводом для близкого знакомства послужила телевизионная передача, в которой один из «знахарей» демократической России «лечил» телезрителей от всех болезней и «заряжал» им воду с целью исцеления. Иван Петрович, так звали соседа, в это время стоял на балконе, и как Владимир, загорал на солнцепеке. То ли из-за интереса, то ли с целью знакомства Сидоров пригласил своего нового соседа посмотреть, как он лечился целебной водой. Владимир от приглашения не отказался. К его удивлению, попасть в соседскую квартиру оказалось довольно сложно. Он преодолел заслон из двух металлических дверей. Уловив его удивленный взгляд, Иван Петрович неспеша изложил причину своих «секретов». Два года назад он пошел на заслуженный отдых. Профсоюзный комитет завода подарил новоиспеченному пенсионеру цветной телевизор импортного производства. Сидоровым подарок пришелся на радость. За всю жизнь они не имели такого телевезионного приемника. Радость была короткой. В один из воскресных дней сын пригласил их к себе на дачу, на пикник. Отдохнули хорошо, все было: и шашлык, и пиво, даже импортное мороженое. Под вечер старики приехали домой. Вошли в квартиру и обомлели… цветного телевизора нет. Осмотрели дверь, она на месте, не выбита, замок также цел… Николай, шеф малого предприятия, оно изготавливало металлические двери, свою ошибку исправил очень быстро. Для родителей он сделал запоры на совесть.

Секрет «лечения» целебной водой для гостя оказался неожиданным и смешным. На большом круглом столе перед телевизором стояло около десятка литровых банок с самогоном. Иванов не удержался и засмеялся. Он невольно подумал, до чего же русский народ богат на выдумки. Из мошенничества «знахарей» простой люд умудрялся делать «выгоду». Первую рюмку первача соседи подняли за знакомство, вторую – за двери.

Навещали Анну и Владимира и те, с которыми они работали. В основном, это были подруги Анны. За столом, как обычно, речь вели о работе, о том, что творилось в стране и кто в этом виноват. Были среди гостей и российские немцы. В разговорах все актуальней становились вопросы выезда в ФРГ. Иванов не раз был свидетелем проводов

на вокзале тех, кто уезжал на историческую родину своих предков. На происходившее жители области и страны реагировали по-разному. Одни приветствовали выезд немцев, другие давали нелицеприятные оценки.

Наступил учебный год. Для Анны и Владимира его начало стало очередной жизненной драмой. Школу закрыли, причиной этому было ее ветхое состояние. У города не было денег для ее ремонта, не говоря уже о строительстве новой. Учеников перевели в другие учебно-воспитательные учреждения. Часть учителей осталась без работы. Иванов бросился на поиски хоть како-либо приработка. Не получалось.

К счастью, проблема денег, точнее работы была вскоре решена. И в этом ему помог сосед Иван Петрович. Заметив, что учителя почему-то днем сидят дома, он зашел к ним и поинтересовался в чем дело. Узнав причину их безделья, обещал помочь. Через два дня он вместе с соседом поехал к своему сыну Николаю. Малое предприятие Сидорова младшего находилось на заводе, где раньше производили сельскохозяйственную технику. Сейчас предприятие стояло. Николай брал в аренду цех, где его бригада изготовляла двери для квартир. За аренду помещения он платил непосредственно директору, платил чистоганом. На этом все премудрости экономики заканчивались.

Первую неделю на новом поприще Владимир переносил с большим трудом. Вставал он очень рано, домой приходил поздно вечером. От тяжелых физических нагрузок болела спина, ныли руки и ноги. Анна, все это видя, тяжело переживала, просила его найти более легкий труд. Иванов не сдавался. В правильности своего решения он убедился уже через неделю, когда получил первую зарплату. Она превышала месячную зарплату некогда двух педагогов. Они оба были довольны. Еще через неделю нашлась работа и Анне, она стала диспетчером на фирме. Клиенты, прочитав информацию о дверях, звонили на ее домашний телефон, она затем передавала заказы директору. Иванов с каждым днем в освоении новой профессии преуспевал. Он уже свободно резал металл и сваривал металлические заготовки, самостоятельно вставлял двери в проемы «хрущевок» и других сооружений, воздвигнутых вождями партноменклатурного социализма.

Глава 5.

Крах любви и новые надежды?

Прошел год. Обитатели однокомнатной квартиры все больше и больше понимали друг друга. Никто из них не отрицал, что их совместное пребывание не только поднимало жизненный тонус, но и их сближало. Владимир не отрицал, что его напарница стала для него настоящим другом и женой. Нередко он задавал себе вопрос, почему они до сих пор не зарегистрированы. И тут же сам же себе отвечал. Бумажка с печатью не всегда приносила людям счастье. С этими мыслями он подходил к женщине и крепко целовал ее в губы. Анна отвечала ему таким же поцелуем и, как правило, широко улыбалась. Люди, живущие в гражданском браке, понимали, что человеческое счастье невозможно построить без улыбки, без любви. Они делали все возможное до сохранения своих чувств.

Наступила осень. Лучи сентябрьского солнца уже бегали по квартире, когда влюбленные проснулись. Владимир, он всегда это делал, выбежал на лестничную клетку, где размещались почтовые ящики. Много газет и журналов он не выписывал, как было в коммунистические времена, кроме одной областной. В «Омской правде» были местные новости, и главное – телевизионная программа. Кроме газеты в почтовом ящике оказалось письмо, адресованное Анне. Она сначала неслыханно обрадовалась письму от своей старшей сестры. Однако по мере его прочтения слезы ручьем катились из ее глаз, хотя ничего страшного в нем не было. Полина сообщала, она в декабре уезжает на постоянное место жительства в Германию. Мать раньше не хотела ехать в эту страну, не изменила она своего решения и после того, как ее дочь получила вызов. Сестра просила Анну приехать и забрать мать к себе, или в лучшем случае, остаться жить с нею. Она предлагала ей свою небольшую квартиру в районном центре, где она жила. Письмо в один миг разрушило все планы относительно молодых людей. На следующий день они отписали, что Анна согласна приехать и поухаживать за больной матерью. Через две недели к ним пришла телеграмма. Полина ждала сестру в начале декабря.

Время до отъезда Анны для влюбленных сверстников было очень тяжелым. Каждый из них, срывая очередной листок календаря, чувствовал в своем сердце что-то очень тревожное, которое не давало им жить так, как они жили раньше. Анна за это время сильно постарела, осунулась. На ее челке черных волос появилось несколько седых.

Владимир приходил с работы уставшим, но несмотря на это, он делал все возможное, чтобы хоть как-то отвлечь любимую женщину от тяжелых мыслей. Они вместе ходили в магазины, вместе смотрели телевизор или читали книги.

К сожалению, Иванов вынужден был задерживаться на работе. Он прекрасно понимал, что для отъезда Анны нужны были деньги, притом большие. Иногда он приходил очень поздно и садился кушать. Он не мог ни замечать пристальных взглядов любимой женщины, она сидела за столом напротив него и о чем-то думала. Он слегка улыбался, старался угадать ее мысли. Когда он говорил ей об этом, Анна сначала смеялась, затем плакала. Мужчина вставал из-за стола, брал любимую на руки и нес ее в постель. Потом ее очень медленно раздевал и осыпал поцелуями каждую частицу ее тела. Любви они отдавались до изнеможения…

Наступил день разлуки. Никто из влюбленных не мог повернуть ход времени вспять или хоть чуть-чуть отодвинуть этот день. Прощались они в аэропорту. Прощались молча, так как уже все было переговорено и обговорено. Слез не было, оба думали о скорой встрече. Они надеялись, что мать Анны согласится на переезд в Сибирь, в крайнем случае через некоторое время Владимир сам приедет к ним. На какое-то время губы и руки мужчины и женщины жадно сомкнулись, затем вновь разомкнулись. Каждый из них унес с собой частицу тепла губ и рук друг друга. Самолет взлетел и взял курс на восток. Иванов еще долго махал ему вслед, надеясь на то, что и любимая женщина его видит и также машет ему рукой.

Отъезд Анны во многом изменил жизнь одинокого мужчины. Он весь отдавался работе, прихватывал иногда и выходные. Заказы у жителей для «железной» фирмы были. Причиной этому был вал преступности, который в прямом смысле захлестнул страну и город. В свободное от работы время Иванов заходил к соседу, он вместо Анны принимал заказы клиентов. Мужчины для сугрева принимали пару рюмок первача, затем приступали к обсуждению жизненных проблем. Иван Петрович был для него, как отец. Чем чаще он наведывался к соседям, тем больше радости он приносил старику и его старухе. Она с удовольствием накрывала стол для желанного гостя, затем ставила для мужчин бутылку первача. Нередко выпивала и сама, для общей компании. Сидоровы были уже в курсе житейских проблем своего соседа. Они, как и он, ждали письма от Анны, его все не было. Прошла неделя, вторая… Прошел месяц, наступил другой… Писем все не было. Иванов стал строить различные домыслы, иногда довольно трагичные. Он стал действовать. Один раз в неделю он ходил на почту и отбивал телеграммы. От Анны опять ничего не было. Он пару раз заказал переговоры. Абонент не пришел. Не было ответа и на его письма. Письмо от Анны пришло накануне Дня Советской Армии. Оно было объемное, около половины школьной тетради. Его содержание получателя убило. Анна писала о сложных отношениях с матерью. Старая, параллизованная женщина была категорически против ее брака с русским, то есть с Владимиром. Узнав о том, что ее дочь жила с мужчиной, с которым не состояла в законном браке, она чуть было не покончила с собой. Из письма он также узнал, что мать Анны очень набожная женщина. Она почти каждый день возила ее на инвалидной коляске в церковь. Написала она и своих бытовых проблемах. В их квартире нет угля, от сырости они часто болеют. Она прописала и о том, что она разрешает Владимиру жить в ее квартире. Денег или какой-либо помощи от него не просила. В конце письма была короткая приписка. Анна просила его, чтобы он ей больше никогда не писал и забыл. Его письма и телеграммы подрывали нервную систему ее матери. В письме также было и фото Анны. Владимир с улыбкой вспомнил историю этой фотографии, перед отъездом они вместе снимались в фотосалоне. Вторую часть с его изображением, скорее всего, она оставила себе на память. Фото в какой-то степени давало мужчине надежду на встречу с любимой женщиной. Когда это произойдет – через месяц, год или десятилетие – он еще не знал.

После непонятного и тревожного письма с Дальнего Востока прошло ровно полгода. Боль в сердце Иванова потихоньку затихла. Писем он Анне больше не писал, телеграмм также не посылал. Деньги, несмотря на запрет, отсылал на ее адрес каждый месяц в один и тот же день. Он прекрасно понимал бедственное положение женщин. На работе дела у Иванова пошли лучше, его назначили бригадиром, повысилась и его зарплата. Он каждый день и ночь жил воспоминаниями об Анне, надеялся на скорую встречу с ней. Прошло еще полгода. Он все продолжал жить одиночкой. Работа, дом и посещение соседской квартиры по сути дела составляли основу его жизни. Он сам себе готовил, сам стирал и убирал в квартире.

Во время очередного визита к Ивану Петровичу, он не мог ни заметить особую обходительность и вежливость старика. То ли настроение у него было прекрасное, то ли он хотел показать свое красноречие и культуру для своей бабки и женщины, сидящей на диване. Сосед впервые видел эту женщину. В этот вечер, как бы невзначай, когда двое мужчин и две женщины сидели за столом и обсуждали повседневные проблемы, он пристальным взглядом окинул незнакомку. Он не кривил душой, она была симпатичной, даже очень. Короткие белые волосы, слегка переливаясь под лучами электрического света, шли, как нельзя лучше, к ее полуовальному лицу. Нос у нее был прямой, немного вздернутый кверху. Глаза у блондинки были не то голубые, не то цвета морской волны. Шея была тонкой и привлекательной. Под ее белой блузкой скрывались небольшие тугие груди. На какие-то секунды у Владимира появилось желание овладеть этой женщиной, дать простор своим чувствам и страстям. Но это был лишь короткий порыв, не более. Образ любимой Анны, ее черные глаза закрывали от него все. Они, словно за ним наблюдали и смеялись, порою с укором и грустью смотрели на мужчину, который все больше и больше уставал от одиночества.