В БОРЬБЕ С COVID-19. РЕПОРТАЖ ИЗ КОВИДНОГО ГОСПИТАЛЯ

Сопровождающий меня медик открыл дверь и вышел на улицу. Я медленно последовал за ним.

Медработник со скорой помог спуститься. Было ужасное самочувствие.

Какой-то энергетический вампир высосал всю энергию жизни из больного организма, и один угасающий разум из последних усилий заставлял непослушные ноги двигаться.

Врач скорой помощи взял под локоть и принялся помогать идти. Медленно поднялись по порожкам к дверям.

Сбоку стоит девушка со свёртком в руках. Жутко захотел сказать:

– Глупая, идёт ковидный больной без маски и ты без неё. Заразишься ведь так!

Но в тот момент мне было не до этого.

Медик дёрнул дверь, она оказалась закрытой.

– Странно, – проговорил он, – они всё знают.

Но вскоре вышла в фойе женщина, открыла дверь и принялась объяснять девушке, куда что положить, а мы пошли вовнутрь.

Прошли маленький коридор и завернули в другой. На пути встретилась каталка для перевозки больных. Мне жутко захотелось прислониться к ней и отдохнуть, но надо двигаться вперёд.

В коридоре замаячила женщина около открытой двери. Ох, как трудно до неё добраться.

Чувствуя, что я начинаю слабеть, врач со скорой принялся волоком тащить меня к заветной двери.

За дверью оказалась палата. Меня втащили вовнутрь. В помещении медицинский персонал принялся помогать мне снимать зимнюю куртку, куртку тренировочного костюма, зимние полусапожки.

Я лёг на кровать, мне надели маску с подачей воздуха, обогащённого кислородом, от аппарата искусственной вентиляции лёгких. На палец нацепили приборчик в виде зажима. Он подаёт на монитор информацию о моём артериальном давлении, пульсе и насыщенности кислородом в крови на этот момент.

Пришла медсестра, чтоб взять из вены кровь для анализа.

В обычных местах забора венозной крови ей не удалось отыскать мои вены, пришлось делать забор крови из вен на кулаке. Около запястья в вену вставили катетер, чтоб через него вводить внутривенные инъекции, а не искать в очередной раз вену для установки капельницы.

После этих процедур я мигом впал в забытьё.

Проснулся я через тройку часов. Часы мобильника показывали десять часов восемь минут утра 24 декабря.

На подоконнике стоял остывший завтрак в одноразовой посуде. Я поднялся и присел на кровать, насколько позволял шланг от аппарата искусственного дыхания. Через тройку минут ко мне подошла медработник. Что это женщина, я узнал лишь по голосу.

Весь медицинский персонал облачили в серебристо-белые, или чисто-белые комбинезоны. На ногах бахилы. Кисти рук защищали перчатки. На лицах маски и очки, а у иных ещё и прозрачный пластиковый экран на лице. Этакие ангелы хранители или инопланетяне.

– Вы будете кушать? – поинтересовалась она.

– Да, надо организм маленько побаловать едой.

– Может вас покормить?

– Нет. Я попробую сам, снимите, пожалуйста, маску.

Женщина сняла с меня маску и положила рядом на кровать. Аппарат мгновенно запищал на разные лады, он явно возмущался, что я прекратил поглощать воздух, обогащённый кислородом.

Не обращая внимание на возмущённые сигналы техники, я принялся за завтрак.

Каждую ложку с громадным трудом проглоченной каши приходилось сопровождать вдыханием обогащённого воздуха. Это придавало силы к приёму следующей порции еды.

После завтрака мне помогли надеть маску, я прилёг отдохнуть и огляделся. Палата представляла собой комнату метров пять на восемь. Стены выкрашены в светлый желтовато-коричневый цвет, приятно действующий на зрение, что не режет глаза, нет дискомфорта. Это создавало в палате атмосферу спокойствия и уюта.

Кровать, где я лежал, разместилась около окна, что выходило во двор. Метров в двух от кровати разместилась ещё одна пустая кровать. Рядом с ней стоял аналогичный прибор для искусственной вентиляции лёгких, как у меня. Сбоку от кровати, где лежал я, расположился санузел.

Интересная особенность в нём. Раковина с горячей и холодной водой есть, зеркало есть, а унитаз отсутствовал.

Хоть Википедия и даёт определение реанимации, как «совокупность мероприятий по оживлению человека, что находится в состоянии клинической смерти, восстановление резко нарушенных или утраченных жизненно важных функций организма». Но ни я, ни другие обитатели ковидной реанимации не находимся в таком состоянии. Это главное отличие от других реанимаций.

По этому поводу вспоминается старый советский анекдот.

Глубокой ночью идёт женщина через кладбище, страшно ей. Вдруг впереди увидела идущего мужчину. Она к нему.

– Мужчина, проводите меня, пожалуйста, я ужас как боюсь мертвецов.

– С большим удовольствием провожу. Но зачем нас бояться? Мы ничего худого никому не сделали.

Так и в данном конкретном случае. Если человек с ковидным вирусом попал в реанимацию, то это никак не значит, что у него клиническая наступила смерть. Этого не надо бояться.

Все пациенты находятся в сознании. Есть те, кому делают разрез и вставляют трубку аппарата искусственного дыхания в трахею, но и в этом сложном случае пациент не находится в состоянии клинической смерти.

В реанимационных палатах внимательный уход, в разы интенсивней лечение, а аппарат, что подаёт обогащённый кислородом воздух, облегчает дыхание пациенту.

Но продолжим повествование.

В то самое время, как я отдыхал после завтрака, раза три подходили медсёстры и спрашивали:

– Как вы себя чувствуете?

– Нормально. Всё хорошо, – отвечал я.

И действительно, всё было хорошо. Аппарат помогал дышать, что улучшало самочувствие.

Подошла ещё одна медсестра и спросила:

– Кислород поступает нормально?

– Да, – ответил я, – но, надеюсь, это не 100% кислород. Чистый кислород сильнейший окислитель и ядовит.

– Нет, конечно, – удивлённо проговорила медсестра, – аппарат подаёт смесь кислорода с воздухом.

Позвонила жена:

– Дорогой, мы тебя все любим. Только не умирай, пожалуйста! Я и Богу молилась, чтоб он тебя спас!