Живи за двоих

– Форма работников оранжереи.

– Отлично, – ответил Джон, включая один из компьютеров. – Посмотрим, что ещё может быть нам полезно.

Мужчина нажал несколько клавиш на клавиатуре и позвал Энн.

– Взгляни. У начальника оранжереи сегодня вечером встреча с президентом. Это наш шанс. Мы дождёмся, пока начальник придёт сюда…

– Джон, ты обещал, что напрасной крови не будет, – перебила его Энн. – Должно быть другое решение.

– Хорошо, – Джон слегка растерялся, но спорить с девушкой не стал. – Есть и другой план. Мы переоденемся и придём на встречу раньше.

– Отлично, – девушка открыла дверцу шкафа и достала два форменных костюма. – Всегда можно найти гуманное решение. Если захотеть.

Джон улыбнулся, глядя на Энни.

– Я люблю тебя, – сказал он вдруг.

– И я люблю тебя, ты знаешь, – девушка улыбнулась в ответ.

На одной из центральных улиц Ин-Сити было много людей. Чиновники, работники и управленцы в униформе разного цвета спешили по своим делам. Но большинство горожан в это вечернее время просто прогуливались, наслаждаясь хорошей погодой. Здесь, под куполом Города, плохой погоды не могло быть по определению. Экран защищал жителей от дождя, ветра и, главное, от обжигающей радиации солнца. Городская система климата контролировала температуру, влажность и даже прохладный искусственный ветерок под куполом Города, создаваемый для комфорта жителей.

В толпе горожан два человека в тёмно-зелёной форме работников городских оранжерей – мужчина и девушка – практически никак не выделялись.

– Веди себя естественно, не оглядывайся по сторонам, не то кто-нибудь поймёт, что ты здесь в первый раз, – тихо сказал мужчина своей спутнице.

На экране большого монитора, располагающегося над головами прохожих, мелькали картинки яркого телевизионного ролика. Из динамиков, установленных вдоль всей улицы, раздавался голос, знакомый всем горожанам и даже Джону и Энни. Голос комментатора чемпионатов по пейн-болу.

– Сегодня завершился очередной чемпионат по игре в пейн-бол. Да – вам известен результат игры. Да – вы слышали наши комментарии в реальном времени. Но увидеть всё потрясающее реалити-шоу целиком в видеоформате можно, только приобретя лицензионное видео! Не пропустите презентацию диска! Через пять дней Город увидит очередной виток Шоу Тысячелетия! Правительство Ин-Сити предупреждает о серьёзном наказании граждан, распространяющих и приобретающих поддельные видеоверсии трансляции чемпионата.

Текст комментатора сопровождал сцены реальной бойни в лабиринте.

– Они делают шоу из смерти людей в лабиринте. Как можно?.. – потрясённо шепнула Энни.

– Пейн-бол даёт Правительству многое: деньги, власть, общего врага для всех горожан. Народ требует зрелища – и получает его.

– Неужели они все одинаковые? Не могут люди быть все такими кровожадными – все как один! – не удержалась Энн.

– Тише. Я тебе уже говорил, девочка моя: люди жестоки сами по себе. Такова наша природа, – спокойно заключил Джон.

На мониторе меж тем появилось лицо человека, суровое и угрюмое. Колючий взгляд, короткие седые волосы, резкий и упрямый изгиб тонких губ – весь облик выдавал человека жёсткого; человека, наделённого властью, но не избалованного ею. Голос комментатора представил того, кого знал в лицо каждый горожанин.

– Итоги вчерашней игры кратко прокомментировал вице-президент Ин-Сити Алекс Шнайдер, ветеран игр и бессменный наставник городской команды по игре в пейн-бол.

– Очередное поражение команды Города на чемпионате заставляет нас проанализировать причины неудач и принять ряд мер по улучшению качества подготовки наших бойцов, – даже в спокойной интонации голоса вице-президента была слышна плохо скрываемая агрессия. – Будет проведён тщательный анализ действий каждого бойца. И если выяснится, что причиной поражения нашей команды стала чья-то преступная халатность, виновные будут наказаны самым строгим образом, вплоть до изгнания за пределы Города. Полагаю, что лишь такие меры…

Джону, очевидно, лицо Шнайдера было знакомо. В отличие от Энн.

– Я не знаю его. Но фамилия почему-то кажется знакомой.

– Госпожа президент носит эту фамилию. Она его жена, – пояснил Джон.

– Кто он? – спросила Энн.

– Алекс Шнайдер. Воин. Практически основатель пейн-бола, создатель идеи игры и автор многих её правил, – в голосе Джона удивительным образом сочетались уважение и ненависть к этому человеку. – А также беспощадный убийца и живодёр. Несколько десятков лет подряд Шнайдер участвовал в чемпионатах сам. Был самым искусным воином. Говорят, и сейчас в свои шестьдесят с лишним он сможет победить любого.

– А почему живодёр? – спросила Энн, внимательно глядя в немигающие глаза пожилого человека на экране телемонитора.

– Превосходно владеет всеми видами оружия. Особенно неравнодушен к боевым ножам. Рассказывают, что лет тридцать назад он взял с собой в лабиринт только один нож – и никакого огнестрельного оружия. В тот раз Алекс Шнайдер собственными руками прирезал пятерых воинов команды Аутсайда.

– Чудовище… – прошептала Энни.

– Каждый человек – чудовище. Более или менее, – Джон указал направо. – Здание Правительства там. Держись уверенно. Я верю в тебя, любимая.

Джон нежно взглянул на Энни, которая явно робела, пусть и пыталась показать, что всё в порядке.

– Я в порядке, любимый. Я верю в нас.

– Тогда вперёд.

Охрана в холле правительственного корпуса проверила лишь подлинность удостоверений визитёров. Без сомнения, документы были настоящими – диверсанты достали их в кабинете начальника оранжерей, как и униформу. Охранник выдал Джону и Энн карточки посетителей.

– Мистер Мортон, мисс Лайт, приём назначен на восемнадцать ноль-ноль. Вы рановато.

– Мы подождём приглашения госпожи президента в её зале ожидания, – уверенно ответил Джон.

– Хорошо, я сообщу охране и референту госпожи президента, что вы прибыли. Вам на лифте, двенадцатый этаж, – охранник указал посетителям в сторону лифта, а сам взял трубку внутреннего телефона и набрал короткий номер референта.

Джон и Энн прошли несколько метров по коридору и сели в лифт.

– Удостоверения сотрудников оранжереи не содержат никаких личных данных? Там даже фотографий нет, – удивилась Энни.

– Правительство Ин-Сити почти ничего не боится. Оппозиции у него нет. Диверсантов из Аутсайда они не опасаются, так как уверены, что, полностью обеспечивая нас продовольствием, имеют абсолютный рычаг воздействия.

– Любая диверсия – и все жители Аутсайда умрут от голода и жажды… А местные преступники? Они Правительству не угрожают? – спросила Энн, разглядывая панель лифта.

– В Ин-Сити почти нет преступности. За любым преступлением следует незамедлительное и жестокое наказание: смерть, – ответил Джон.

– Они казнят всех преступников?

– Хуже. Они обрекают их на медленную гибель, изгоняя из Города. Преступник без защиты городского Экрана быстро получает свою дозу солнечной радиации и умирает от солнечных ожогов, голода или жажды, в конце концов.

– Как жестоко…

– Зато действенно. – Лифт остановился на двенадцатом этаже. – Наша остановка. Ты готова? – Джон взял Энни за руку.

– Да. Я люблю тебя, Джон.

– Я люблю тебя, Энни. Ты знаешь, как действовать. Вперёд.