Выходной апрель

Выше этажом, на балконе распахнулась дверь, и в пустынный карантинный русский двор вырвались Калифорнийские зимние мечты – знаменитая песня California Dreamin' от The Mamas & The Papas.

В воздухе раздалось внезапное и пронзительное:

– Бля!

Мелькнула чёрная тень, ударилась о перила, в живот Семёна отскочил стоптанный войлочный тапок и упал к ногам, параллельно с глухим шмякающим звуком снаружи. Он осторожно высунулся и посмотрел на небо, а потом на землю. Выше ничего интересного не было, а вот внизу, на узком свежевскопанном газоне лежал без движения человек – Семён узнал Анатолия Жиганова, или, просто Толяна, соседа, живущего на третьем этаже.

Толян работал грузчиком в магазине строительных товаров, магазин на время эпидемии закрыли и он, на самоизоляции, утомившись от водки, решил накануне начать заниматься йогой и как уверенный в своих силах мужчина с крепкими руками, сразу перешёл к сложным членосплетениям. С бодуна, немного запыхавшись, приподнял себя в Титтибхасане – позе Светлячка, на йога-сайте было гарантировано, что упражнение это даёт ясность в сознании, и, главное – укрепляет половую функцию. Он стоял и дышал по инструкции, мечтая, как похвастается новым модным увлечением Ритке из отдела фурнитуры. Руки задрожали, и он рухнул на грязный палас. «Ну её, эту йогу», подумал Толик, лёжа на полу, он расслабился, сам не подозревая вытянулся в Шавасане – поза Трупа. Вечером Толян опять напился, а сегодня едва проснувшись, врубил хорошую музыку, он любил американские хиты 60-70-х, выйдя на балкон, взялся за поручень и поднялся навстречу солнцу в позе Журавля – Бакасане. В голове потемнело, и Толя полетел вниз, вскрикнув, как подбитая птица, зацепившись ногой за балкон Семёна, смягчив тем самым падение.

The Mamas & The Papas красиво пели о Калифорнийской зиме, которая наверно, теплее чем наше лето:

All the leaves are brown and the sky is grey

I've been for a walk on a winter's day….

Толян лежал в мягкой земле, в Шавасане и вдыхал запах перегноя.

Хорошо, баба Люба с первого этажа вчера вскопала кусок газона у окна. Обычно, она в это время уже начинала дачный сезон, но общественный транспорт, в связи с эпидемией прикрыли. Душа и руки тянулись к садоводству, она не выдержала и вышла на улицу с лопатой. Ценою оформленного протокола за нарушение режима самоизоляции, баба Люба удовлетворила свою потребность к земле и благодаря этому спасла человека. Ведь, чистая рыхлая вскопанная почва гораздо мягче, чем слежавшийся за зиму грунт с обломками стёкол и камней.

Семён продолжал курить, он поймал себя на мысли, что ужесточился и даже не переживает за распластанного человека, обнимавшего газон внизу.

– «А что ему будет, это же Толян, легендарный долбоящер, наш ответ Хэнкоку, по его историям надо фильмы снимать о супергероях», – подумал Семён. – «Полежит, отдохнёт и ещё не то выкинет».

Будто в подтверждение его мыслей, тело вздрогнуло, и судорожная волна пробежала по его членам. Версия, что Толян это не похмельный грузчик из строймаркета, а Антей – реинкарнация сына Посейдона и Геи, только что, лежавший замертво, вдруг получивший заряд энергии от своей матери-земли, в наше-то безумное время, тоже имеет право на существование. Толян, кстати, в любой драке, падая на землю, тотчас вставал как новенький и в своём неповторимом стиле «мельничного колеса» с новыми силами кидался в схватку.

California dreamin' on such a winter's day…

California dreamin' on such a winter's day…

California dreamin' on such a winter's day…

Песня закончилась и Толян-Антей открыл глаза.

– Живой? – крикнул Семён.

– Да, вроде, – Толя пощупал голову, и осторожно встал, посмотрел на босую ногу.

– Тапок у меня, – помахал искомым предметом одежды, Семён.

– Кинь, пожалуйста.

– Держи.

Толян встал, покачиваясь, нащупал ногой тапок, отряхнулся и поковылял к подъезду. На газоне остался след от тела, похожий отпечаток, оставляют дети на снегу, когда лёжа в сугробе машут руками, изображая ангела.

Через приоткрытую дверь в комнату, было слышно, как сосед дядя Валера закричал:

– Вы чё там, охренели совсем, мракобесы? – … и что-то ещё неразборчиво.

Скорее всего, ругался с телевизором.

Семён прошёл в ванную ополоснул лицо и почистил зубы, взял полотенце. – «Блин», – махровая ткань было влажной. – «Это гандон задолбал, честное слово», – Опять Саша с утречка мылся и вытерся его рушником.

Семён жил в четырёхкомнатной квартире с двумя соседями: пенсионером Валерием Ивановичем, и сорокалетним недорослем Сашей, с подходящей фамилией Осинин.

– «Дерево и есть дерево, сколько можно ему говорить…?» Семён брезгливо бросил мокрое полотенце в таз. У двери Осинина он прислушался, в комнате тихо. – «Дрыхнет сука»… – Опять всю ночь дрочил и комменты строчил, – продекламировал Семён, проходя на кухню.

Саша Осинин работал интернет-троллем, писал комментарии, ставил лайки, провоцировал виртуальные скандалы.

– Я не какой-то школоло-бот, «рубль за лайк», я – уважаемый специалист, боец невидимого фронта, – так хвастался Осинин по-пьяни.

У этого человека не было чётких политических убеждений, как и совести. Он брал деньги с левых и правых, топил за власть, и за оппозицию, главное чтобы платили.

– Моя норма – сто комментов за смену, чих-пых, пару штук в кармане, сорокет в месяц не напрягаясь. Сижу пивасик пью. Вот ты Сёма, сколько должен восьмёрок за станком отстоять, на свой прожиточный минимум? – самодовольно разглагольствовал карантинным вечером Осинин, попивая на кухне пиво, приспустив на подбородок замызганную самодельную марлевую повязку, как будто не замечая неодобрительного хмыканья Валерия Ивановича и презрительного взгляда Семёна.

– И врагу страны бы продался? – прищурившись, спросил дядя Валера.

– За хорошие бабки, почему бы и нет, и вообще всему есть цена, чем я хуже этих крикливых ведущих с центральных каналов, «враг», как вы говорите им заплатит больше, и они запросто развернут говномёты на 180 градусов. Поверьте мне, Валерий Иванович, я спец со стажем, иногда у меня складывается ощущение, что большинству во власти и очень многим людям из оппозиции, наплевать на страну, на людей, им главное бабло… Единственное отличие меня от них, количество получаемых денег, – невозмутимо отвечал Саша Осинин.

***

– «Что же ты, «уважаемый спец со стажем», полотенца себе не купишь?», – подумал Семён, наливая чайник.

Он действительно работал оператором фрезерного станка с ЧПУ в фирме того самого Рафаэля, заказов было много и Семён проводил за станком по десять часов за смену, получал приличные деньги, откладывал на счёт в банке, мечтал купить квартиру, но всё хорошее когда-то заканчивается. Эпидемия внесла коррективы. Президент отпустил страну на бессрочные выходные. Фирма Рафика работала тайком несколько дней, пока кто-то не сообщил о нарушении изоляционного режима. В пятницу хозяин собрал мужиков, выдал по десять тысяч рублей, развёл руками:

– Что нам дэлат? – спросил он, прекрасно зная ответ, виновато всматриваясь в глаза хмурых работяг, увязших в ипотеках и кредитах. Люди молчали.

– И-ыдыте домой братыя… Будэм ждат.

3

Семён не знал, что ему делать. Он не привык бездельничать и в отпуск никогда не ходил, максимум, что мог позволить, это взять в мае у Рафика к выходным сутки за свой счёт, съездить к родителям в деревню, посадить картошку, и в сентябре – собрать урожай.

Первые дни в изоляции, он лежал на диване, перечитывал немногие бумажные книги, купленные, когда было свободное время, днём, после обеда ложился спать на пару часов, просыпаясь, долго курил на балконе, наблюдая за редкими прохожими нарушителями. Ему поначалу понравилось это состояние неопределенности: «Наверно, ничего и не будет впереди, а может всё изменится к лучшему и встретится та единственная и неповторимая…»

Время утекало, и он должен был что-то сделать, «может помыться, или поесть, а может обои переклеить, да магазины закрыты… ну и ладно».

Семён жил последние годы как автомат: на работу и обратно, в выходные отсыпался, в комнате у него не было компьютера, телевизор он смотрел редко, новости узнавал по радиоточке, чудом сохранившейся от прежних хозяев, и сейчас он ничего не мог придумать нового для себя, взамен той размеренной жизни.

– «Вот докурю и обязательно возьмусь за изучение английского языка», – Семён вставал с табурета, тушил бычок, проходил на кухню и разбивал два яйца на сковородку.

В один из таких бесконечных дней вынужденного безделья ему постучал в дверь сосед Валерий Иванович:

– Здарова, рыбина, чего такой кислый?

– Да, нормальный, вот думаю чем бы заняться?

– Пойдём ко мне, компанию составишь, винца попьём, а то чего-то припекает, давит в душе, а излить некому.