Дракон

– Зачем тогда живёшь?

– Приказ исполняю.

– А умереть без мучений хочешь?

– Нет.

– Чего же ты хочешь?

– Посчитаться.

– За себя?

– За ребят.

– И думаешь, что счёты твои ко мне? Что ж  тут считаться не стал?

– Не воюю с женщинами и детьми.

– Благородный значит. И вот что ты благородный забыл на этой войне? Зачем ты здесь? Это что, твой дом, твоя деревня? Может, я семье твоей угрожал?

– Я воюю за свою страну.

– Ах за страну значит! Так я тебе секрет открою – ей похер на тебя, она продала тебя дважды! Знаешь как там дело было? Мне Гутаков проход продал, я ему 20 лямов дал, чтоб мы спокойно ушли тогда, а тут вы нарисовались в последней момент – приданная разведрота. Вот он и не стал ничего делать, испугался, что его снимут, если он вас отзовёт. И меня испугался, так и пустил на самотёк, мол будь что будет, что может рота против пары тысяч, а вышло вон как. Так что счёт у тебя не ко мне, а к Гутакову.

– Чем докажешь?

– Я все разговоры записываю, вот диктофон.

– А зачем он сюда пришёл, если вы друзья такие?

– Да поругались мы, дорого мне тот день обошёлся, триста человек я потерял, вот он и решил свои возможности показать, ну и тебя в подарок привёз. Сразу на стол и кнут и пряник положил, мол выбирай. Так что ты отсюда по-любому не ушёл бы, он тебя изначально для меня брал, считай, дважды тебя приговорил. Что теперь думаешь?

– Думаю, что Гутаков ответит мне, потому что кроме меня с него спросить некому.

– Вот и я так думаю. Так что отдыхай, ешь, пей, а завтра вечером уходи, тебя никто не тронет, позже нельзя, подозрительно будет.

– Хорошо.

– И больше сюда с оружием не приходи, это не твоя война, твоя у тебя дома.

Через три дня Андрей вышел на блокпост, его сразу отправили в районный госпиталь, там он написал два письма, одно отправил почтой в Москву, другое отнёс в прокуратуру.

***

Андрей шагал по коридору прокуратуры, его вызвали явиться сегодня к 12:00 в 305 кабинет. Секретарша мило улыбнулась:

– Проходите. Вас ждут.

Андрей постучался и толкнул дверь. За столом в начальственном кресле по хозяйски развалился Гутаков:

– А ты кого тут ожидал увидеть, прокурора? Или может министра обороны? Проходи садись, иначе, на выходе тебя схватят как дезертира.

Андрей молча подсел к столу.

– Итак, Дрюня, вот твой рапорт, которого не было – и Гутаков начал рвать листы на части. – А ты как думал, стукнешь на меня и мне кабзда? Нет, так не бывает, мы ж все одна большая семья и я, и прокуратура, и  особый отдел. Это как кобелю на хвост жаловаться, глупо. Ты везучий, быстро от Башира ушёл, он обычно на третий день яйца режет, на четвёртый их на завтрак скармливает, а ты вон, смотрю, не хромаешь почти. – Андрей со скрежетом стиснул зубы – Ладно, не кипятись, шучу я. Короче поступим так: сейчас вместе в часть поедем, там сидеть будешь на жопе ровно, через недельку тебя за геройские твои поступки наградят, как полагается, и поедешь ты в отпуск, а там уже и контракт твой выйдет, встречай родная мама своего геройского сына, девки любить будут…

– Я сирота.

– Да мне похуй, кто ты! Через неделю мы попрощаемся, и я тебя больше не увижу, ты останешься подвигом моей части. Есть и другой вариант: может ты не из плена сбежал, а из части, ну крыша у тебя от всего этого поехала, мерещиться всякое стало, патруль тебя поймал, в санчасть определил. И поедет не герой домой к мягким сиськам, а дебил в дурдом к таблеткам. Так рассказывай, как дело было?

Андрей хрипло начал:

– Во время боестолкновения у села Новый-Хиндой получил ранение в ногу, от потери крови потерял сознание, очнулся в плену. Ночью, воспользовавшись тем, что боевики меня не охраняли, сочтя тяжелораненым, бежал. Три дня по ночам выбирался пока не вышел на наш блокпост.

– Ну герой! Как такого не наградить? Давай по сто грамм за встречу и уёбывай, во дворе машина ждёт и старайся в части на глаза мне не попадаться.

Девятый порог

На плацу шло награждение, по списку называли военнослужащих, те, чеканя шаг, подходили к полковнику, жали руку, получали награду и возвращались в строй.

– За отличное выполнение боевых заданий… проявленное при этом мужество… Чернов Андрей Олегович!

Андрей вышел из строя, так же, как и остальные, чеканя шаг, подошёл к полковнику, приложил руку к голове и доложил:

– Товарищ полковник, старший сержант Чернов для вручения награды прибыл!

Полковник с усмешкой посмотрел на него, протянул руку для рукопожатия и медаль с корочкой,  чувствовалось напряжение, все присутствующие знали историю Чернова, и с любопытством смотрели, как он пожмёт руку полковнику. Андрей взял полковника за руку, все облегчённо вздохнули, раздались первые аплодисменты и тут его левая рука летит полковнику в кадык, правой рывок на себя, рукопожатие разорвано и удар в висок, на плац падал уже труп. Медаль с корочкой полетели на тело:

– Себе оставь. – раздалось неожиданно громко в неестественной тишине.

Андрей развернулся и строевым шагом направился в сторону выхода. Оцепенение спало, защёлкали затворы, на него налетели сразу со всех сторон, он не сопротивлялся. Его били страшно, в считанные мгновения лицо превратилось в кровавое месиво, по телу, прижатому к асфальту, били ногами и прикладами.

– Хватит, не убейте. – раздался голос подполковника – Я хочу, чтобы эта сука ещё пожила чуть-чуть.

Он наклонился к Андрею, которого держали прижатым к земле четверо:

– Слышишь тварь, тебе даю жить ровно 48 часов. Живи и знай, что через 48 часов тебя расстреляют, весь остаток своей жизни ты будешь валяться в клетке, блевать кровью, считать минуты и знать, что это происходит по моей воле! В карцер гниду! Не кормить, воды не давать, узнаю, что кто-то ослушался – сгною на губе!

***

Андрей стоял посреди камеры и смотрел в забранное решёткой окно, где был виден маленький кусочек неба. Руки его были скованы за спиной наручниками, у него болели отбитые почки и сломанные рёбра, но он не пытался лечь или сесть на шконку, ему очень важно было стоять прямо эти последние часы, а может быть минуты. Он вспоминал свою жизнь и всех кого потерял: ребят, Рыжего, Нушчика, нерождённого ребёнка, Женю, Серёгу, отца, маму, того парня на соревнованиях, себя – того мальчика, который боялся темноты.

«Жалко, что всё кончается так. А могло ли быть по-другому? Нет, ошибок нет, я бы всё сделал также и лучшее, что они могут сделать – расстрелять побыстрее, потому что если не убьют сейчас, если дадут восстановиться – им конец. Я пройду через стены, пройду через них, сломаю их мир, у такого мира нет права быть. На руинах построю свой и будет по слову моему и горе тем, кто встанет у меня на пути. Так что убивайте сейчас, пока есть шанс, иначе я пойду вперёд без колебаний и сожалений, теперь мне хватит сил».

Словно в ответ на эти мысли раздался скрежет замка и дверь в камеру отворилась, человек обернулся и с лёгким удивлением посмотрел на вошедших. В сопровождении двух солдат в камеру вошёл аж целый генерал-майор. Генерал слегка отшатнулся от взгляда заключённого и хриплым голосом начал:

– Андрей Олегович, произошла ужасная ошибка. Гутаков был мразью, его заместители взяты под стражу и дают показания. Все обвинения с вас сняты, вы немедленно будете освобождены, вам возвращены все награды, кроме этого вам присваивается офицерское звание, пришли документы, оказывается вы закончили военную кафедру, только сборы не прошли, приказ на подписи. – и немного помявшись – Что касается того инцидента, это был несчастный случай, сердечный приступ, очевидцы всё подтверждают. Вы же понимаете, что так будет лучше?