Оценить:
 Рейтинг: 0

Из архивов памяти

Год написания книги
2023
Теги
1 2 3 4 5 ... 10 >>
На страницу:
1 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Из архивов памяти
Владимир Жестков

Это книга о жизни, любви, потерях и поиске своего места в мире, каждая страница пропитана ностальгией и живыми эмоциями. Она приглашает читателя в увлекательное путешествие в молодость, где открываются новые грани жизни и вдохновляют сохранять в памяти и сердце то, что делает нашу жизнь неповторимой. Путешествие в прошлое окутано пеленой воспоминаний о друзьях, которых уже нет в этом мире, но чьи образы живут в сердце автора и придают глубокий смысл каждому мгновению. Через рассказы о друзьях автор показывает, как важно сохранять и передавать воспоминания, чтобы оставаться живыми в памяти потомков.

Владимир Жестков

Из архивов памяти

сборник прозы

Несколько слов от автора, предваряющих эту книгу

В книге представлены отдельные воспоминания автора о том времени, когда он был молод и жил в самой прекрасной стране на свете. О событиях, повлиявших на мировоззрение автора, о встречах с интересными людьми, иногда мимолётных, но при этом оставивших след в его памяти.

О друзьях, большинства из которых уже нет в живых, но которых автор часто вспоминает.

А ведь не зря говорят: «Мы живы, пока о нас помнят».

По Финляндии с комсомольской путевкой в кармане

(повесть)

Глава первая. Перед поездкой

Эта история, благополучно закончившаяся в августе 1969 года, началась поздней дождливой осенью 1967 года, когда меня, молодого специалиста, без году неделя проработавшего в Центральном институте гематологии и переливания крови, на отчётно-выборном комсомольском собрании избрали в комитет комсомола, где тут же сделали заместителем секретаря по организационной работе. Я, как дисциплинированный человек, исправно выкраивал время из своего весьма плотного рабочего графика и занимался решением довольно скучных, особенно на первых порах, вопросов. Со временем я уже привык регулярно появляться в райкоме комсомола, перезнакомился со всеми его штатными сотрудниками, как правило, симпатичными молоденькими девчонками, и чётко осознал, что имею вполне законную отмазку, позволяющую мне в любое время сбежать с работы под благовидным предлогом, называемым «райком». Правда, я никогда не злоупотреблял такой возможностью просто погулять где-нибудь: все мои отлучки были жизненно необходимы.

Так незаметно пролетело около полутора лет, и вот весной 1969 года я залетел в райкомовский орготдел, где решил какой-то из непрерывно возникающих вопросов, и уже собрался было покинуть райком, как в дверях возникла фигура третьего секретаря Толи Долженко. Не буду утверждать, что мы были знакомы. Я, конечно, мог бы его выделить из толпы при условии, что она собралась в помещении райкома, но, встретив, к примеру, на улице, скорее всего, прошел бы мимо. Он же, как оказалось, о моем существовании вообще только в тот день и узнал.

Все дальнейшие события происходили у меня на глазах. Анатолий задал какой-то вопрос одной из девчонок, и она показала на меня. «Интересно, что это значит», – промелькнуло в голове. Какое-то время Долженко задумчиво меня рассматривал, а затем, по-видимому, приняв решение, окликнул:

– Пойдём ко мне, разговор есть.

Мы вошли в кабинет, он присел на краешек стола и спросил:

– За рубеж поехать хочешь?

Хотелось ли мне? Я даже не знал, что и ответить. С одной стороны, хотелось, но с другой – как подумаешь, сколько это стоит, всякое желание сразу пропадало. Всё это, наверное, прекрасно читалось у меня на лице, но ответ я так и не родил. Тем временем Долженко продолжал разговор, как будто и не задавал провокационный вопрос:

– Есть возможность тебе съездить в Англию или в Финляндию. На первый взгляд, Англия предпочтительней, но я советую согласиться на Финляндию: в такую поездку никогда в жизни больше не попадёшь. Дело в том, что ЦК ВЛКСМ решил организовать группу комсомольцев-медиков. Москва получила два места и отдала их нашему району. Сам бы поехал, но не доктор я, так что будем рекомендовать горкому твою кандидатуру. Быстренько напиши мне все твои данные: фамилию, имя, год рождения, комсомольский стаж, где работаешь, кем и твою должность в комсомоле.

За минутку я всё это написал и отдал Толе. Он не глядя бросил бумагу на свой стол.

– Ну а теперь ответ на твой так и не высказанный вопрос: половину стоимости оплачивает ЦК, вторую – наш райком. Так что, если поедешь, то бес-плат-но, – последнее слово он произнёс по слогам.

Анатолий пожал мне руку и рекомендовал потихонечку читать всё-всё о Финляндии: надо готовиться к комиссии «старых большевиков». Что за зверь эта комиссия, я не знал, а спрашивать не хотелось: ещё за дурачка примет, мол, таких вещей не знает. На этом и расстались.

Прошло больше недели, никаких звонков не было, и я уже решил, что всё это было просто сном. Когда в очередной раз я оказался в райкоме, девочки из орготдела в один голос закричали, что мне надо срочно найти Долженко. Пришлось направиться к нему. Он был на месте.

– Привет, заходи! – закричал Анатолий, как только я заглянул в кабинет. – Твою кандидатуру в горкоме одобрили, так что всё в порядке. Теперь ещё одно дело: мы дадим тебе письмо в твой институт. Если ты добьёшься, что наша просьба будет удовлетворена, в твоём послужном списке появится большой жирный восклицательный знак. – И он протянул мне письмо на бланке райкома, уже подписанное первым секретарём Наташей Марченко. – Да, ещё тебе обязательно надо познакомиться с Раей Гавриловой, комсомольским секретарём из поликлиники № 1. Вы с ней вместе поедете. И готовься к комиссии «старых большевиков», – услышал я напоминание Толи, уже закрывая дверь.

Текст письма был поразительным. Оказывается, именно я один из лучших комсомольцев района, поэтому меня решили наградить поездкой в Финляндию с пятидесятипроцентной оплатой за счёт средств комсомола, а оставшуюся часть райком просит оплатить мой институт. На следующий день райкомовское письмо, «вооружённое» двумя визами с просьбой «Оплатить»: одной – секретаря комитета комсомола Арнольда Котлярова, другой – секретаря парткома Ларисы Ивановны Герасимовой, – лежало на столе директора института.

Через неделю после оплаты путёвки секретарь директора позвала меня расписаться в получении телефонограммы, согласно которой мне необходимо было прибыть в поликлинику № 1 Мосгорздравотдела на совещание по работе с так называемой несоюзной молодёжью. Ответственной за проведение этого мероприятия была назначена Р. Гаврилова.

Ремарка 1. К несоюзной молодёжи относились все молодые люди от 14 до 28 лет, которые не состояли в рядах молодых строителей коммунизма, то есть не были членами ВЛКСМ. Нашей задачей было максимальное снижение этого числа. Методы допускались любые, кроме, разумеется, физического воздействия. Это и было моим основным занятием в то время в комитете комсомола института. В нашем институте работали порядка 100–120 сотрудников в возрасте до 28 лет. На такое количество допускалось не более трёх-четырёх человек, не состоящих в комсомоле.

Совещания по работе с несоюзной молодежью обычно проводились в здании райкома (хотя, конечно, бывали и исключения). Поэтому без всякой задней мысли в назначенный день в десять утра я приехал в эту поликлинику. Милиционер на входе стал изучать вначале телефонограмму, а затем и мои документы.

Что это за поликлиника такая, можете спросить вы, которую охраняет милиция. Отвечаю: таких поликлиник в Москве было несколько.

Ремарка 2. Охране здоровья советских граждан в те годы уделялось большое внимание, но гораздо большее значение для государства имела забота о здоровье так называемого спецконтингента. Он был нескольких уровней: высший составляли члены и сотрудники ЦК КПСС, Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР и ответственные работники союзного значения. Для их обслуживания в Минздраве СССР было даже создано специальное 4-е Главное управление, возглавляемое первым заместителем министра здравоохранения СССР академиком Евгением Ивановичем Чазовым. «Высший эшелон» власти обслуживали спецполиклиника на Ленинских горах и спецбольница в Кунцево, называемая в народе «загородной». Аналогичная структура была создана и в РСФСР, правда, там уровень был пониже, республиканский. Ну а Москва чем хуже? Для обслуживания городской элиты и существовала та самая поликлиника № 1. Вот откуда и милиция при входе в здание.

Милиционер закончил рассматривать мои документы и начал куда-то названивать. Говорил он очень тихо, но фамилию «Гаврилова» мне удалось расслышать.

Вскоре в холле появилась невысокая темноволосая девушка в белом халатике.

– Рая, – представилась она и, проходя со мной мимо милиционера, продолжила: – Толя, конечно, мне говорил, что мы поедем вместе, и просил взять над тобой шефство. Сказал, что ты очень «зелёный» и вообще робкий какой-то. Но я не думала, что нашу встречу он обставит таким образом. Любят они там, в райкоме, выпендриваться, ничего не могут сделать просто так, всё надо с каким-то вывертом, иногда даже противно становится. А в общем там нормальные, хорошие ребята собрались, сам поймёшь.

Мы проболтали с полчаса. Оказалось, она уже пару раз съездила за границу и ничего страшного или неожиданного, непонятного там не происходило. Потом её куда-то позвали, сказав, что на минуточку, но она обречённо махнула рукой:

– Вот так всё время: только начнёшь с человеком по душам говорить, тут же зовут «на минуточку», а сидишь там часами. Ладно, пока! Времени у нас с тобой в Финляндии будет достаточно, там и наговоримся вволю.

Ремарка 3. Я не знаю, был ли специально утверждённый регламент, касающийся зарубежных поездок и их периодичности, но на практике было так: одна поездка раз в три года, при этом первая обязательно в социалистическую страну, чаще всего в Болгарию. А тут молоденькая девчонка, ненамного меня старше, а уже несколько раз была там, «за кордоном».

Прошло ещё несколько дней, и мне позвонила секретарь парткома Лариса Ивановна:

– Володя, завтра к 13:05 нас вызывают на выездную комиссию в райком партии. Будь добр, подготовься как следует.

Трубка звякнула «отбой», а я даже не успел задать вопрос насчет комиссии: что это, зачем и как надо подготовиться, чтобы было «как следует». Пришлось бежать к старшему товарищу, коим являлся уже упомянутый Арнольд Котляров.

«Нолик», как мы его за глаза звали, объяснил:

– В партии очень много людей, общественно активных в прошлом, но которые в силу вполне объективных причин – возраст, здоровье и прочее – уже не могут продолжать вести такой же образ жизни. Вот их и приглашают в подобные выездные комиссии. Надо же понять, достоин человек поездки за границу или нет, не опозорит ли он нашу страну за рубежом. Обычно такую группу коммунистов называют комиссией «старых большевиков», но на самом деле к ним она никакого отношения не имеет. Вопросы там могут быть самыми разными, но чаще всего имеющими отношение к той стране, куда ты должен поехать. Так что читай побольше про Финляндию.

Ремарка 4. Понятие «старый большевик» было введено в 1922 году по предложению Ленина. Тогда же было создано и соответствующее общество, объединявшее членов партии с дореволюционным стажем. Существовало оно в 1922–1935 годах вначале при Комиссии по истории Октябрьской революции и РКП(б) – Истпарт, а затем при Институте В. И. Ленина.

Основным требованием к вступлению в общество было наличие непрерывного партийного стажа в течение 18 лет (то есть по состоянию на год создания Общества, с 1904 года).

Впоследствии критерии причисления к «старым большевикам» стали менее строгими. Этим объясняется, что первоначально в Общество старых большевиков было принято только 64 человека, а к концу прекращения деятельности Общества (1935 год) в нём состояло уже более 2000 человек.

Вот такая информация кочует по страницам интернета, и более в нём ничего не имеется. Я же больше доверяю мнению живых людей, и с таким человеком судьба дала возможность мне встретиться.

В 1960 году я познакомился со студенткой, своей однокурсницей, бабушка и дедушка которой были именно теми самыми «старыми большевиками», принимавшими участие в создании нашей Коммунистической партии. В тридцатые годы, как и тысячи других советских людей, они были репрессированы. Дедушку расстреляли, а бабушка, проведя более 15 лет в тюрьмах и лагерях, вышла после ХХ партсъезда на свободу, получила квартиру, какую-то денежную компенсацию и прикрепление к спецполиклинике, где поправляли здоровье таким вот амнистированным старикам. Мне довелось пару раз поговорить с ней, вернее, послушать её рассказы, и, хотя в то время, по причине беспечной молодости, они меня не очень-то заинтересовали, частичку этих воспоминаний я запомнил.

Помнится, больше всего её возмущало то, что к «старым большевикам» стали причислять и тех, кто вступил в партию до ленинского призыва, который был в 1924 году, и тех, кто, пользуясь оговоркой о необходимости восемнадцатилетнего непрерывного партийного стажа, вступал в неё в 30-е годы, в том числе и работники НКВД, служившие в лагерях ГУЛАГа.

Я не очень волновался перед этой комиссией, но когда мы пришли к назначенному времени в райком партии и нашли свою очередь, то оказалось, что нам ещё ждать и ждать. Каждого желающего съездить за границу допрашивали чуть ли не по десять минут, люди выходили оттуда кто красный, кто, наоборот, белый, и кандидатуры – если не каждого второго, то уж третьего или четвёртого точно – комиссия «зарубала». Вопросы, которые задавали её члены, касались чего угодно, но чаще всего личной жизни будущих отпускников и командированных. Мне вроде бы нечего было опасаться, но нервозность, которая ощущалась чуть ли не физически и словно пронизывала всё помещение, где нас держали, заставила дрожать и меня.

Вдруг откуда-то возник Долженко:
1 2 3 4 5 ... 10 >>
На страницу:
1 из 10