Ярополк

Друг от друга дубы стояли неблизко, а кронами соединились в единый шатер.

– Вон на том камешке посиди! – показал Вышата на выступавший из земли плоский белый камень, заросший зеленым нежным мхом.

Ярополк подошел к камню, дотронулся ладонью до мха. Нежный, теплый. Сел. Вышаты не видно. Одного оставил.

«О чем же надо думать? – встревожился Ярополк. – О важном, но о чем? Почему Вышата ничего не сказал…»

И вдруг ахнул: не грех ли у дубов судьбу пытать, когда крещен, когда знаешь: весь мир – творение Единого Господа Бога.

Поглядел на дубы. Необхватные. Пятеро тиунов не обхватят, а тот, что чуть в стороне – десятеро не обхватят.

Вдруг листья сильно зашумели, словно кто-то схватил дубы, как веник, и встряхнул. Уже в следующее мгновение все было тихо, и Ярополк обомлел. Он прозевал вещий говор листьев.

Беспомощно оглянулся и увидел у ближайшего дуба деда Боровика. Гриб и гриб.

– Не много тебе нашумлено, – сказал дед и покачал шапкой. – Ну, уж сколько есть. Помни, дивный отрок, коли не побережешь брата, брат тебя тоже не побережет…

Ярополк увидел прошлогодний желудь на земле. Темный, тучный…

– Можно взять? – спросил он деда, а Боровика уже не было.

Ярополк сошел с камня, поднял желудь. Тяжелый, в ладони едва помещается.

Выбежал из-под зеленого свода.

– Вышата! Смотри, какой желудь!

Вышата отвязывал лошадей.

– Скорее, княжич! Войско идет.

– А желудь?

– Возьми.

– А где дедушка?

– Дед вещий. Сам знает, где ему быть. Скорее, скорее…

Скакали к реке галопом. Опередили князя Святослава.

Ярополк сказал Вышате:

– Я Благомира любил. Скорее бы отец шел на хазар. Там Баян в плену.

Бег по реке

Князь Святослав не пришествовал, прибежал на берег Днепра. Тотчас все пешее войско погрузилось на струги. Конница и табуны пошли берегом. На струги взяли только трех коней, подарок Кури.

Ветер дул попутный, подняли паруса, но гребцы тоже были на веслах. Князь приказал быть в Киеве на другой день в то же время, как отплыли. Корабельщики переглянулись: мыслимо ли за вечер, ночь, день на осевших стругах – на каждый пришлось по шестьдесят человек – да против течения одолеть трехдневный путь?

Святослав сказал:

– Сможете, всем по коню да кафтану да хмельного питья сколько поместится в брюхе, еды с княжеского стола… Не сможете, воротимся и поплывем опять.

– Сил не хватит грести не спавши, не евши, – посмели возразить князю разумные.

– А дружина на что? Грести сменами. Смена через каждую версту. Ночью смена через час.

Святослав устроился с Ярополком в крошечном закутке на носу. Сказал, глядя на парус:

– Ветер попутный! Помогай, Стрибог, помо…

И заснул на полуслове.

Ярополк потянул ноздрями воздух. Отец пропах степью, потом, солнцем. К веслам спешила следующая смена, и Святослав пробудился. Улыбнулся Ярополку:

– Заснул я, что ли?

– Заснул на единый миг.

– А мне этого довольно! – Окликнул гребца: – Варяжко! Изволь, брат. Уступи мне свой черед. Погребу, а ты княжича поучи, как по рекам ходить. Ему бы тоже погрести хорошо, да весла велики.

Варяжко сел на моток веревки…

– Что, княжич, любо на стругах ходить?

– Любо! – сказал Ярополк, поднимаясь.

Струг делал поворот, срезал пространство, прижимаясь к правому, высокому, берегу.

– От земли близко, но глубина здесь страшная, – объяснил Варяжко. – А на середине мелко. Ходить по рекам мудрено.

– А по морю?

– По морю мудреней мудреного, – улыбнулся Варяжко.

Зубы у него были белые, веселые, и глаза веселые, да с горчинкой.

– Ты хочешь на хазар идти? – спросил Ярополк.

– Я князю за деньги служу. Скажет, пошли на греков, пойду на греков. Скажет, пошли на хазар, пойду на хазар.

– А мы хазар победим?

– Князь Святослав пойдет, когда победа созреет, как яблоко.

– Мой отец – война, – сказал Ярополк.