Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 2. Отдельные аспекты защиты

Кроме того, на возмещение судебных расходов могут претендовать не только стороны, но и третьи лица, как заявляющие, так и не заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора[93 - Пункт 14 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с распределением судебных расходов; определение ВАС РФ от 17 февраля 2010 г. № ВАС-1437/10 по делу № А51 -5288/2008-44-145 // СПС.].

Наконец, право на возмещение судебных расходов возникает в случае выигрыша не только спора об убытках или иных имущественных взысканиях, но и дела, вытекающего из иных правоотношений.

Процессуальные убытки возникают в момент, когда лицом фактически понесены соответствующие расходы. В свою очередь, у ответчика право на возмещение подобных расходов возникает вследствие предъявления к нему необоснованного иска, который лишен материально-правовой составляющей, т. е. выступает исключительно процессуальным действием лица, не являющегося носителем подлежащего защите блага. Нетрудно заметить, что действительной причиной затрат одной стороны является поведение другой стороны, выражающееся в затеивании спора, оказавшегося необоснованным[94 - В случае, когда одна сторона недобросовестно затеивает спор или систематически противодействует его правильному и своевременному разрешению, другая сторона в соответствии со ст. 99 ГПК РФ получает возможность на возмещение дополнительных судебных расходов. По смыслу ч. 2 ст. 111 АПК РФ злоупотребление стороной процессуальными правами влечет за собой отнесение на нее всех судебных расходов по делу.]. А поскольку такое поведение реально уже после нарушения, послужившего поводом для обращения в суд, оно отличается от него, т. е. всегда самостоятельно. При таких условиях любую неудачную попытку отстоять позиции в суде автоматически пришлось бы считать нарушением права другой стороны (по принципу «пан или пропал»). Вряд ли это согласуется с основными идеями построения правового государства, в котором судебный порядок разрешения юридических конфликтов должен являться основным механизмом, гарантирующим права и свободы личности (ч.1 ст. 46 Конституции РФ)[95 - Свойство подвергать сомнению, не соглашаться, оспаривать и т. п. имманентно присуще сознанию человека, его внутренней природе. Существует– же расхожая поговорка «в споре рождается истина»!]. Не случайно возможность предъявления иска, равно как и возможность возражения на иск, безоговорочно признаются субъективными правами, реализацию которых рассматривать в качестве неправомерного поведения, по крайней мере, алогично.

Итак, нарушение права, включающее затеивание судебного спора как деяние и процессуальные убытки как последствие данного деяния, немыслимо. Следовательно, необходимо иное объяснение сущности процессуальных убытков, которое, помимо прочего, позволяло бы на техническом уровне решать вопрос о возмещении расходов на оплату услуг представителя при отсутствии на этот счет специальных правовых норм, т. е. в ситуации, подобной той, с которой в свое время столкнулись арбитражные суды и Конституционный Суд РФ. Такое объяснение дает концепция цены процессуального участия, суть которой сводится к следующему.

По каждому делу, исходя из фактически совершенных участниками процесса действий, формируется состав расходов (издержек). Это есть стоимость юрисдикционного процесса – сумма, в которую обошлось разрешение конфликтной ситуации, в том числе, применительно к состязательному процессу, установление необоснованности затеянного проигравшей стороной спора. Одной из составных частей такой стоимости и является цена участия в процессе (цена процессуального участия), слагающаяся из расходов, понесенных лицом, участвующим в деле, включая расходы на оплату услуг представителя, участвующего в процессе от имени доверителя[96 - Как известно, размер возмещения расходов на оплату услуг представителя ограничен разумными пределами. Так, неразумными следует считать расходы на оплату проезда представителя в вышестоящую инстанцию, расположенную в другом городе, для участия в рассмотрении апелляционной или кассационной жалобы на решение по делу, очевидно выигранному для стороны ввиду наличия единообразной судебной практики. Вместе с тем сама по себе чрезмерно высокая цена договора на оказание юридических услуг не может служить достаточным основанием для снижения размера возмещения, если в месте жительства заинтересованной стороны – физического лица отсутствовали иные лица, предоставляющие аналогичные услуги.].

В возмездном состязательном процессе, в частности гражданском или арбитражном, действует общее правило, в силу которого стоимость процесса возмещается за счет проигравшей стороны, поскольку по делу констатируется ее неправота. Существует и механизм такого возмещения, работающий исключительно в рамках соответствующих процессуальных отношений: правоприменительный орган посредством разрешения вопроса о расходах распределяет между сторонами стоимость процесса. Это позволяет избежать и таких нежелательных с точки зрения процессуальной экономии действий, как возврат цены процессуального участия выигравшей стороне и последующее взыскание этой цены с проигравшей стороны (например, неразумно вернуть государственную пошлину истцу, в пользу которого состоялось решение суда, а затем взыскивать ее с ответчика).

Как известно, стороны не состоят друг с другом в процессуальном отношении[97 - См., напр.: Гражданский процесс [Электронный ресурс]: учебник / под ред. докт. юрид. наук, проф. М.К. Треушникова. – М., 2007 (автор главы – В.М. Шерстюк) // СПС.]. Являясь предположительными субъектами спорного материального правоотношения, они могут оказаться связанными в действительности только этим правоотношением. Дополнительного материального правоотношения, вызванного расходами по участию в процессе, между ними не возникает. А поскольку процессуальные отношения построены вертикально, они являются результатом правового регулирования разрешительного типа по известному принципу «разрешено то, что прямо разрешено законом». Соответственно правоприменительный орган не вправе самопроизвольно, без наличия на этот счет специального указания в законе, формировать стоимость процесса. Однако стоящий перед ним вопрос о распределении сформированной в соответствии с процессуальными нормами стоимости процесса должен разрешить.

Сказанное справедливо и в отношении расходов на оплату услуг представителя. Такие расходы всегда свидетельствуют о возмездном участии стороны в процессе, хотя бы она была освобождена от всех судебных расходов. Ведь основанное на договорной свободе платное привлечение представителя в дело – дозволенное законом действие, с учетом которого поэтому и надлежит определять цену процессуального участия, и, как следствие, стоимость юрисдикционного процесса, подлежащую распределению между сторонами.

Как видно, правоприменительный орган распределяет в составе стоимости процесса цену процессуального участия, если: во-первых, последняя фактически оплачена сторонами с учетом совершенных ими дозволенных процессуальных действий, и, во-вторых, отсутствует прямой запрет на такое распределение, подобный тому, что содержится в ст. 393 ТК РФ.

Статья 47 АПК РФ 1995 года позволяла сторонами привлекать представителей по договору, который в силу п. 3 ст. 423 ГК РФ должен презюмироваться возмездным. Одновременно отсутствовала специальная норма, которая бы определенно не допускала возможности возмещения расходов на оплату услуг представителя, т. е. распределение между сторонами стоимости процесса в части цены процессуального участия. Поэтому арбитражным судам данную проблему следовало решать не посредством отказа во взыскании указанных расходов (говоря иначе, в распределении части стоимости процесса), а путем расширительного толкования процессуальных правил, закрепленных в ст. 89 и 95 АПК РФ 1995 года[98 - Аналогичная картина наблюдается сегодня по делам об административных правонарушениях.Как уже отмечалось, КоАП РФ умалчивает по вопросу о возмещении представительских издержек лица, в привлечении к административной ответственности которого отказано или жалоба которого на постановление о привлечении к административной ответственности удовлетворена. И если по делам, рассматриваемым арбитражными судами (гл. 25 АПК РФ), такие издержки могут взыскиваться на основании ч. 2 ст. 110 АПК РФ (см., напр.: постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 октября 2011 г. № 5811/11; постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 26 июня 2008 г. № КА-А40/5807-08; постановление Федерального арбитражного суда Дальневосточного округа от 30 декабря 2008 г. № Ф03-6091/2008// СПС), то по делам, подведомственным судам общей юрисдикции, расходы на оплату труда адвоката или иного лица, участвовавшего в производстве по делу в качестве защитника, взыскиваются уже по иску этого лица в соответствии со ст. 15, 1069, 1070 ГК РФ за счет средств казны Российской Федерации или казны субъекта Российской Федерации) (абз. 4 п. 26 и п. 27 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях»; кассационное определение Санкт-Петербургского городского суда от 14 ноября 2011 г. № 33-16812/2011 //СПС).Представляется, что с учетом изложенного выше расходы лица, освобожденного от административной ответственности по реабилитирующим основаниям, на оплату услуг защитника во всех случаях (в том числе при прекращении производства по делу административным органом или должностным лицом) следует возмещать применительно к ч. 2, абз. 2 ч. 3 и ч. 4 ст. 24.7 КоАП РФ, т. е. за счет средств федерального бюджета, а по делу об административном правонарушении, предусмотренном законом субъекта Российской Федерации, – за счет бюджета соответствующего субъекта Российской Федерации, на что и должно быть указано в соответствующем судебном акте или постановлении административного органа (должностного лица).]. То есть, вмешательство Конституционного Суда РФ в правоприменительную практику вполне могло ограничиться констатацией юридико-технического несовершенства АПК РФ 1995 года в соответствующей части, что позволило бы избежать формулирования имеющего далеко идущие цивилистические последствия, но вместе с тем весьма сомнительного правового положения.

Таким образом, «процессуальные (судебные) убытки», действительно, не являются убытками в техническом, гражданско-правовом понимании, в связи с чем проблемы их взыскания должны исследоваться в рамках процессуальных наук. При этом следует отметить, что отсутствие в законодательстве специальных правил о возмещении расходов на оплату услуг представителя не является безусловным препятствием для взыскания таких расходов в пользу выигравшей стороны. В подобных случаях взыскание расходов на оплату услуг представителя нужно ставить в зависимость от права стороны иметь представителя: предоставление процессуальным законодательством такого права одновременно означает допущение возможности возмещения указанных расходов, если только на этот счет не будет установлен прямой запрет.

Глава 2

Особенности гражданско-правовой защиты в регулятивном правоотношении

2.1. Общая характеристика гражданско-правовой защиты в регулятивном правоотношении. Система охранительных правомочий

Гражданско-правовая защита в регулятивных правоотношениях осуществляется посредством реализации управомоченным (заинтересованным) лицом охранительного правомочия. Именно с последним связаны специфические свойства рассматриваемой разновидности гражданско-правовой защиты.

Во-первых, охранительное правомочие есть самостоятельная возможность защитительного свойства, предназначенная для принудительной реализации регулятивного права. Поэтому охранительное правомочие является элементом нарушенного или оспоренного субъективного права, входящего в содержание регулятивного правоотношения. В случае нарушения охранительного обязательства возможно возникновение только другого – субохранительного обязательства. В состав охранительного субъективного права охранительное правомочие никогда не входит, поскольку первое, являясь по своей сути притязанием, принудительно осуществимо само по себе как таковое, т. е. охранительное право, являющееся по природе защитительной возможностью, для принудительной реализации в иной защитительной возможности, в частности в охранительном правомочии, не нуждается. Не включается охранительное правомочие и в состав ненарушенного и неоспоренного регулятивного права, т. к. регулятивное право в таком его состоянии также не требует принудительной реализации.

Во-вторых, охранительное правомочие составляет содержание либо субъективного гражданского права, либо охраняемого законом интереса в виде намерения воспользоваться возможностью прибрести субъективное гражданское право. Поэтому объектами гражданско-правовой защиты выступают названные субъективное право и охраняемый законом интерес. В составе права на уважение интереса в приобретении субъективного права иного, нежели субъективное гражданское право, охранительное правомочие возникнуть не может, поскольку такой интерес лежит за пределами предмета цивилистической отрасли.

В-третьих, нормативную основу гражданско-правовой защиты в регулятивных правоотношениях образуют охранительные нормы, состоящие из гипотезы и диспозиции. Однако, юридической основой гражданско-правовой защиты, осуществляемой посредством реализации управомоченным (заинтересованным) лицом преобразовательного правомочия требовать признания оспоримой сделки недействительной, выступает охранительная норма, включающая гипотезу и санкцию. Ведь признание недействительной оспоримой сделки приводит к неблагоприятным последствиям в виде аннулирования правоотношения, возникшего из такой сделки, и осуществляется только по решению суда, т. е. вследствие акта правоприменения.

В-четвертых, фактическими основаниями гражданско-правовой защиты в регулятивных правоотношениях являются как нарушение, так и оспаривание субъективного гражданского права (охраняемого законом интереса). Регулятивное право приобретает защитоспособность только в момент своего нарушения или оспаривания: охранительное правомочие как явление предназначено для защиты именно того нарушенного или оспоренного права, в состав которого оно входит. Причем здесь нарушение как фактическое основание гражданско-правовой защиты не включает такой элемент, как вина нарушителя. Что касается оспаривания, то оно как раз и является фактическим основанием исключительно рассматриваемой разновидности гражданско-правовой защиты.

Итак, под гражданско-правовой защитой в регулятивном правоотношении надлежит понимать деятельность управомоченного (заинтересованного) лица по реализации охранительного правомочия, входящего в содержание принадлежащего ему нарушенного (оспоренного) субъективного гражданского права или охраняемого законом интереса в виде намерения воспользоваться возможностью приобрести субъективное гражданское право.

Охранительные правомочия могут быть подразделены на виды по разным основаниям. Не следует, однако, забывать, что теоретическое исследование любой правовой категории должно преследовать практическую цель и содержать выводы, направленные на решение возникающих в процессе правоприменения вопросов. Обратимся поэтому к классификациям, отражающим специфику охранительных правомочий и, вместе с тем, обладающим безусловным прикладным значением.

Гражданско-правовая защита в рамках регулятивного правоотношения осуществляется в одном из следующих направлений: 1) признание наличия или отсутствия оспариваемого регулятивного правоотношения; 2) исполнение нарушенного регулятивного правоотношения; 3) преобразование (установление, изменение или прекращение) спорного регулятивного правоотношения. Соответственно по своей направленности охранительные правомочия распадаются на установительные (констатирующие), исполнительные, преобразовательные (конститутивные).