Вера Штольц и депутатская неприкосновенность. Вера Штольц. Как всегда, на перепутье

Через час прибыла заказанная машина – за Верой была закреплена служебная думская черная «Тойота Камри», что по сравнению с крутой белой «БМВ» седьмой модели смотрелась, как запорожец из 70-х годов. 1970-х годов. А «БМВ», конечно, пришлось вернуть Высоковскому. Но не потому, что Демьян так требовал, а для того, чтобы не сильно светиться.

– Всё, Вера. – Как только выяснилось, что Вера выиграла выборы (что очень странно, и сама Вера до сих пор – а ведь прошло уже полгода – не могла поверить в эту новую реальность), Высоковский зазвал ее на разговор и обозначил «реперные точки». – Всё, Вера. Твоя паблисити закончилась. Политика (реальная политика и огромные деньги, которые за ней стоят) требуют тишины. Эпатаж и киношные страсти остались в прошлом, сейчас твоя задача – уйти в тень и выстроить иерархию контактов. И запомни, Дума – это твой шанс, по сравнению с которым даже телевизор – это ничто. Я уже дал команду своим советникам подготовить для тебя некую папку – и к моменту начала работы ты должна ее досконально изучить.

– А что в папке? – Вера чувствовала себя совершенно не в своей тарелке и не понимала, как относиться к происходящему.

– В папке – люди. Кто такие, как зовут, чем владеют, чем управляют. Градация по категориям влиятельности – кто на вершине, кто в районе канализации. Про канализацию, конечно, говорю фигурально – в Думе таких нет (разве что совсем уж выскочки, коим сильно повезло). Но эти – чистый проходняк, эти продержатся максимум одну каденцию, а я хочу, чтобы ты в политике находилась долго и счастливо. Но для этого придется постараться – и не меньше, чем в свое время у меня в проектах. Обещай: будешь стараться?

– Обещаю. – Серьезно кивнула Вера. – Но заранее прошу прощения, если получится не всё.

– Всё – понятие относительное. – Хмыкнул Высоковский. – Всё – это такой абсолют, и я – при всем умище – даже и не знаю, как его обозначить. В политике – как и везде – нужно двигаться step by step. И я прямо сейчас расскажу тебе, как это делать. Первое – изучай папку. Второе – выбирай людей, которые, на твой взгляд, интересны. Третье – обсуждаем эти кандидатуры и даем добро. Или же назначаем других – для установления плотных знакомств. Четвертое – ты знакомишься, сходишься поближе. Пятое – берешь их к себе в друзья. Шестое – начинаем пожинать плоды.

– Прямо план военных действий. – Вера громко рассмеялась. – Наверное, наши встречи уже можно переименовать во Встречи начальников Штабов. По примеру США.

– Именно. – Высоковский принялся яростно разминать шею. – Болит, проклятая! Особенно осенью, и особенно – в сырую погоду. Уже и мануалов привлекал, и целителей – никто толком не помог. У тебя, кстати, нет правильного знакомого целителя? Чтоб с гарантией?

– Нет. – Вера почувствовала, как ее настроение ползет вверх. – А зачем Вам, Демьян Лукич, колдун? Ведь целители – это те же самые колдуны.

– Ну, не скажи, не скажи. И вообще – нельзя недооценивать целителей и колдунов, некоторые из них – очень даже крутые. Поживешь с мое, начнешь относиться к этим ребятам серьезно. Но мы отвлеклись. Политика – вещь донельзя рациональная, и воспринимать ее нужно рационально. И даже – я бы сказал – математически. Просчитать предпочтительные направления движения и двигаться именно туда. Твои силы не беспредельны, на многое тебя (как отдельной думской человеческой единицы) не хватит. Так что и работать мы должны рационально и максимально эффективно. Поэтому…

Высоковский громко задышал, а потом резко выскочил за дверь и потребовал налить себе и Вере кофе:

– Почему никто не заботится о шефе? Почему никто не беспокоится о том, что у шефа пересохло в горле, и ему срочно требуется изрядная доза кофеина? Совсем разучились работать, лентяи!

– Да, поэтому. – Высоковский, заполучив вожделенную кружечку кофе и передав другую Вере, заметно оживился и подобрел. И даже стал говорить немного медленнее. – Поэтому, как я уже сказал, определяем кандидатуры, собираем информацию, составляем психологический портрет и начинаем искомые кандидатуры окучивать – как огурцы на грядке. Используя твои персональные способности и наши многочисленные возможности – коим, как известно, несть числа.

– Значит, мне придется им улыбаться и даже, возможно, ходить с ними по ресторанам? – Вера с удовольствием приняла кофе у Высоковского и сделала глоток. Кофе получился отменным – у Демьяна в офисе стояла навороченная кофемашина, и продукт она выдавала высочайшего качества.

– Ты права, права. И не только улыбаться, а искренне улыбаться. И ходить по ресторанам не только в перерывах на обед, но и по вечерам. И, кстати, чтобы ты заранее ничего такого не предполагала, уточню: об интиме и прочей тому подобной мути речь, конечно, не идет. Для серьезных думских обитателей такие развлечения не нужны. Во-первых, они уже пожилые и пожухлые, во-вторых, всего боятся и на всё оглядываются, в-третьих, секс и т. д. не входят в их жизненные прерогативы. Их интересует только власть, только количество голосов на выборах – ну и бабки, само собой.

– Спасибо, утешили. – Вера улыбнулась. – Представить себя в одной постели с каким-нибудь престарелым эсером я вряд ли могу. А с каким-нибудь ЛДПР-овцем – так тем более.

– Ладно, ладно. – Высоковский махнул рукой. – Проехали. В процессе знакомства нам очень пригодятся твои артистические навыки, и ты сама не должна забывать, что ты – актриса. Помнишь основные тезисы? Улыбаться, делать наивные глаза, поддакивать, заглядывать в рот. Для влиятельных думских старцев этого вполне достаточно, чтобы быть рядом. И чтобы они считали тебя приятной во всех отношениях дамой. И главное – не пытайся играть в мужские игры на мужском поле. Помни: ты – женщина и должна использовать женское оружие. В общем – не теряйся и постоянно держи меня в курсе. Пока мы едины, мы непобедимы. Кстати, что у тебя со Степаном?

– Да, ничего. – Вера пожала плечами. – После того, как он вышел из тюрьмы, я его и не видела. Укатил в свою Америку и с тех пор не пишет. Наверное, я должна обидеться, но я почему-то не хочу.

– Правильно. Обижаться вообще бессмысленно, окунаться в печаль – бессмысленно. И строить планы на будущее с тем, кто такого будущего не хочет, тоже бессмысленно. Ты мой намек поняла?

– А это только намек или конкретная информация? – Вера несколько секунд ошарашено молчала (она не ожидала такого поворота). – Т. е. мне уже можно чувствовать себя свободной?

– Ну, я тебе этого не говорил – только лишь намекал. И свобода – это понятие довольно относительное. Полностью свободных людей не бывает – все мы от чего-то или от кого-нибудь зависим. И даже падишах, даже наш уважаемый президент зависят от огромного количества людей – что уж говорить об обычных смертных. В любом случае, что было, то прошло, а что будет – неизвестно. И на мой взгляд, глупо попусту тратить время и ожидать чего-то. Молодость-то уходит, а варианты есть всякие. И, кстати, ты прости меня, если я лезу не в свое дело. Я просто думаю, что один хороший совет лишним не будет.

– Да что Вы, Демьян Лукич! – Вера жарко запротестовала. – Наоборот, я Вам очень благодарна. За всё!..

* * *

«Тойота Камри» еле-еле ковыляла по переполненной машинами Москве, а Вера скучала на заднем сиденье. Скучала не потому, что нечего было делать, а потому что пыталась собраться с мыслями перед предстоящим заседанием Комитета. Ведь как известно, собираться с мыслями примерное равносильно ничегонеделанию.

«Ненавижу эту юридическую казуистику!», – в очередной раз констатировала Вера, а заодно и позавидовала Председателю Госдумы и его замам, которые по статуту имеют право передвигаться по Москве с мигалками. Простые депутаты такого счастья лишены – и вот результат: до основного часа пик еще далеко, а машина плетется с черепашьей скоростью.

«И еще ненавижу необходимость делать умное лицо и такой же умный вид в целом – дескать, я реально понимаю, о чем идет речь!», – Вера негромко вздохнула, таки нашла в себе силы открыть сумочку и достать толстенький конспект лекций. Конспект был специально заказан ею у знакомого доктора юридических наук и назывался: «Основы юриспруденции, основные термины, понятия, практика применения, приложение к различным юридическим ситуациями».

«Императивные нормы – нормы правового регулирования, имеют сугубо строгий, властный, категоричный характер, не допускающий отклонений в регулируемом поведении (как правило, нормы административного права).

Институции – название элементарных учебников римских юристов, дающих систематизирующий обзор действующего права; наиболее древние – Институции юриста II века Гая.

Норма права – общеобязательное формально определенное правило поведения, установленное и обеспеченное обществом и государством, закрепленное и опубликованное в официальных актах, направленное на регулирование общественных отношений путем определения прав и обязанностей их участников.

Правоспособность – признанная государством способность физических и юридических лиц иметь права и нести обязанности, предусмотренные и допускаемые законом.

Преюдициальность – обязательность для всех судов, рассматривающих дело, принять без проверки и доказательств факты, ранее установленные вступившим в законную силу судебным решением или приговором по какому-либо другому делу»… – примерное вот такими записями был напичкан конспект, и Вера уже несколько недель добросовестно его штудировала.

На квартире у нее уже скопилось несколько десятков специализированных книг по юриспруденции, и Вера надеялась (по-настоящему надеялась), что постепенное их изучение даст положительные результаты. Типа переход количества в качество – и всё такое. Вера даже несколько раз посетила «Специальные юридические коллоквиумы повышения квалификации» и даже (о, ужас!) серьезно подумывала – а не пойти ли получить второе высшее образование. Естественно, юридическое. Но пока решение не созрело.

Вера, конечно, понимала, что в Комитете она – если не посмешище, то белая ворона – так уж точно. Сломать подобное отношение было чрезвычайно тяжело, и Вера логично предполагала, что такое положение вещей сохранится до конца текущей каденции. Выхода было ровно два – отступить и смириться или принять вызов. Отступать Вера не привыкла, так что – вызов так вызов! Но только не форсировано и только в тесном взаимодействии с Демьяном…

Машина резко рванула вперед – наконец-то! До здания Государственной Думы оставалось всего лишь несколько минут езды, и Вера бросила ненавистную «юридическую муть» обратно в сумку и принялась наводить окончательный марафет на лицо – по крайней мере, никто не помешает ей выглядеть на все сто. Красота и живость – это ее всё.

– Ну и подумаешь, что тебя воспринимают как пустышку! – Вера скривила губки, пристально рассматривая себя в зеркальце. – Могут воспринимать как угодно – зато я точно знаю: конечный успех будет на моей стороне.

«Тойота» въехала на служебную стоянку и припарковалась согласно госномеру. Вдалеке от входа – фактически на отшибе, поскольку рядом с входом – места для боссов: лидеров партий, руководителей фракций и собственно Председателя Госдумы и его замов. Ну и еще – для руководителей Комитетов.

«Ничего, ничего. Я тоже когда-нибудь припаркуюсь с помпой. И почему я полгода назад не задумывалась о том, что здесь – такая конкуренция? Окружающий мир может дышать привольно – ведь у него такого нет. А не задумывалась от отсутствия опыта и совершенного незнания предмета. А Демьян – хитрый старый лис – даже и намекал на то, что меня ждет. Наверное, чувствовал – будь я в курсе заранее, послала бы эту политику на три веселых буквы и занималась бы кино и телевидением».

Вера посмотрела на часы: до официального начала рабочего дня еще прорва времени.

– А ну его в баню, эту казенщину! – вдруг на Веру что-то накатило, и она решила потратить минуток так восемьдесят на себя любимую. А именно – пойти в какую-нибудь кафешку и выпить капучино. – В конце концов, имею я право на небольшие женские шалости? Тем более проснулась ни свет, ни заря и толком не завтракала. Проблема только в одном – а что-нибудь в такую рань работает?

«Проблема» оказалась совсем не проблемой – вокруг работало всё: начиная от обычных фастфуд-забегаловок и заканчивая крутейшими ресторанами в «Национале» и «Интуристе». Вера оглядела себя – в таком расфуфыренном виде идти в забегаловку – попусту рисковать, так что она сядет в «Национале». И рядом, и охрана на уровне. И капучино, наверняка, вкусный.

Вера быстро миновала здание Государственной Думы, перешла на другую сторону Тверской улицы (в подземном переходе было чисто: ни нищих, ни бомжей – всё-таки центр, почти Кремль, сосредоточение власти – опять же, куча иностранцев, и полиция блюдет закон, порядок и чистоту) и вошла внутрь отеля «Националь». Мимоходом сунув напыщенному швейцару в ливрее, который было преградил ей дорогу (наверное, решив, что Вера – дорогая валютная «ночная бабочка») удостоверение Депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации.

Швейцар так и застыл с открытым ртом, но быстро взял себя в руки, и широкая подобострастная улыбка озарила его лицо.

– Милости просим, Ваше Превосходительство! – пискнул он тоненьким голоском, и Вера еле-еле смогла сдержать смех. Такого к себе обращения она совсем не ожидала – да и вряд ли могла ожидать. А здесь вон оно оказывается как. Не иначе, ей придется подать швейцару солидные чаевые, когда она закончит с кофе. За «Ваше Превосходительство» – не меньше тысячи.

«Думаю, им следует разработать градацию приветственных обращений – чтобы поставить дело взыскания чаевых на поток, – Вера вошла в помещение ресторана, высматривая свободный и подходящий столик, – например, приветствие на сто рублей: Добро пожаловать!

На двести: Добро пожаловать, мистер (мадам)! Мы рады приветствовать Вас в нашем старейшем заведении!

На триста: «Наш любимый клиент! Давненько, давненько Вас не было видно! А мы уже и соскучились!»

И так далее. Ну, а тысячу – Ваше Превосходительство! И наконец, на пять тысяч: «Владейте нами безвозмездно, Господин Президент!»

Вера выбрала столик в углу – рядом с огромным окном. Утренний вид на Кремль был превосходен, для туристов было еще рано – Вера улыбнулась: «Кажется, жизнь-то – не такая плохая штука, и особенно в моем случае. И особенно по сравнению с тем «счастьем», в котором я трепыхалась несколько лет назад»

К Вере подскочил подтянутый официант с широкой (почти лучезарной) улыбкой на лице. «И я тоже рассчитываю на щедрые чаевые», – весь вид официанта говорил именно об этом, и понятно – он ведь работает не абы в какой занюханной забегаловке, а в наикрутейшем заведении. Где, наверняка, останавливается либо рафинированный крутняк с женами и любовниками, либо губернаторы и сенаторы, либо засланцы многочисленных международных фондов (денежных и политических – либо и тех и других в одном юридическом лице).

Капучино в «Национале» стоил недешево – почти полторы тысячи рублей, и Вера про себя вдохнула: «Беспредельно дорого». По сравнению с думскими расценками – ровно в двадцать раз дороже. Но ничего не поделаешь – коль зашла, плати! Жалость к бестолково потраченной пятерке (а именно во столько обойдется утреннее кофепитие) поднялась в ней тяжелой волной, и Вере пришлось приложить определенные усилия, чтобы остаться спокойной.