– Человек не умеет висеть в пустоте, как птица, он должен за что-то держаться, ему нужно на чём-то стоять. А если стоять не на чем, то человек начнёт падать в пропасть, пока не зацепится за что-нибудь другое! Вы это понимаете, бесценный мой Олег Анатольевич?
Олег кивнул в ответ, поскольку он всё это понимал, и даже очень хорошо. Он понимал также, что вся человеческая жизнь – есть не что иное, как поиск этой самой точки опоры, и что у него самого, Олега Анатольевича Сорокина, этой точки, в настоящий момент, по большом счёту-то и нет…
– Я начал своё падение в день, когда похоронили мою любимую Цапочку, – голосом, упавшим до сипа, продолжил Карлович, – и падаю до сих пор, поверьте мне! Только сейчас моё падение тихое и плавное, как у сухого листа в парке, а раньше я летел, как Галилеево ядро с этой его чёртовой кривой башни… конечно, нашлись люди, которые постарались его замедлить, благодаря им я сейчас нахожусь здесь, а не на каком-нибудь еврейском кладбище… вечная им за это благодарность… но у других людей другие заботы, что им до старого пьющего еврея…
– А вы не хотите вернуться к нормальной жизни? – неуклюже попытался проявить участие к судьбе Карловича Олег, но был тут же послан в космос.
– А что есть, по-вашему, «нормальная жизнь»? – гаркнул Карлович. – Дом-жена-дети-тёща-телевизор?
– Ну…
– Нет никакой нормальной жизни, поверьте! Её придумали русские коммунисты, чтобы не случилось новой революции… если вы про человеческое счастье, то у меня его нет и не будет, поверьте мне ещё раз, потому, что у меня нет моей любимой Цапочки… туда, куда она ушла, дорога в один конец, оттуда не возвращаются… её нельзя вернуть ни за какие миллиарды…
Карлович несколько раз трубно шмыгнул носом.
– А что касается существования, то я не жалуюсь! У меня есть дача, в которой можно жить даже зимой, и как-нибудь я даже вас туда обязательно приглашу, надо только навести там порядок и кое-что выбросить… есть пенсия, есть нехитрый приработок в виде торговли и иногда консультативных услуг, вроде тех, что я сегодня оказал вам, уважаемый Олег Анатольевич, так что на жизнь хватает…
Олег воспринял последнюю фразу как вполне прозрачный намёк.
– Геннадий Карлович, – понизив голос, сказал он, когда от них отошёл очередной праздно шатающийся субъект, – я вам что-нибудь должен?
Скорбь по самому себе и общий серьёз моментально покинул бывшего оперуполномоченного по особо важным делам.
– Шо ви, шо ви! – как обычно замахал перед собой пухлыми ладошками он. – Какие счёты между своими людьми! Ну, разве что купите чего-нибудь…
Олег пробежался глазами по ассортименту проверенных временем товаров народного потребления и становился на подзорной трубе «Турист-5».
– Прекрасный выбор! – закричал Карлович, проследив за его взглядом. – Цитес мир компот! Всего-навсего цвай хундерт российских шекелей, и он ваш. Две сотни по-русски, битте.
Олег охотно расплатился, поднял с клеёнки чёрный пластмассовый футляр, скрутил ему ребристую «башку» и извлёк на свет божий прохладный шершавый цилиндр.
– Ну шо, Житомир видно? – с малороссийским акцентом спросил Карлович, когда Олег разложил трубу и направил окуляр в сторону от Москвы, где из маленькой точки вырастала длинная зелёная гусеница электрички.
– Не, не видно, – ответил Олег, – Житомир на Юге, а я смотрю на Восток.
Карлович довольно заухал филином.
– Таки посмотрите же на Юг, хто вам мешает!
* * *
Следующее утро Олега было тяжёлым по причине беспокойной ночи. Олег спал урывками, то и дело просыпаясь и поглядывая на светящийся циферблат японских часов, как будто в этом был какой-то смысл, в короткие же минуты сладостной отключки в его сознание врывался хоровод странных личностей во главе с Игорем Квашой. Олег понимал, что всё это неизбежное следствие насыщенного событиями прожитого дня, но всё равно никак не мог выбить всю эту гоп-компанию из головы. Он даже малодушно подумывал о снотворном, которым иногда пользовался последнее время, но вставать с постели и разыскивать в рюкзаке пузырёк с лекарством у него просто не было сил. Долгожданный сон пришёл только под утро. Сознание постепенно очистилось, и Олег провалился в глубокую прохладную тишину, где уже не было ничего, кроме, собственно, прохладной тишины.
Будильника в то утро звали Ферузом. Мелодия его звонка была предельно проста и переставляла собой звуки ударов ладонью по входной двери, производимых с равными интервалами. Находящийся во взвешенном состоянии Олег никак не мог сообразить, откуда именно исходит этот звук, – изнутри его головы или же извне, пока, наконец, не проснулся окончательно. С огромным трудом ему удалось подняться с постели и подойти к окну. Там он увидел лица с интересом заглядывающих поверх забора мужчин среднеазиатской внешности, среди которых выделялся крупный плечистый дядька в тёмных очках и высокой шапке на голове. Как показали последующие события, это был бригадир ландшафтных дизайнеров по имени Феруз, прибывший вместе с остальными дизайнерами из независимого Таджикистана.
Одевшись во что попало под руку, Олег вышел из дома и впустил делегацию на участок. Уроженцы бывшей союзной республики в количестве пяти человек, волоча свои тяжеленные сумки, проникли внутрь и построились в шеренгу по одному вдоль забора. Последним зашёл тот, кто стучал по забору. Он выглядел крайне озабоченным.
– Феруз, – представился он.
– Олег, – сказал Олег, щурясь на утреннем солнце, – зачем было так по забору-то молотить?
– Я звонил, звонил, – начал оправдываться бригадир дизайнеров, видимо, опасаясь, что ему может влететь за содеянное, – но, это, абонент не абонент…
Олег махнул рукой.
– Я телефон случайно выключил…
Феруз заметно повеселел.
– Нам бытовка надо, – сказал он, – и туалет сделать.
Последняя фраза ввела Олега в секундное замешательство, но память тут же подсказала ему, что Вадим что-то говорил про яму для туалета. Осталось только вспомнить, что именно.
– Идите пока в бытовку, – сказал Олег, показывая на обшитый вагонкой сарайчик, стоявший в самом углу участка, – она не заперта, а я пока узнаю насчет сортира, в смысле, туалета…
Феруз что-то сказал дизайнерам на их родном языке, и те, перестроившись в колонну, молча проследовали в направлении, ранее указанном Олегом, а сам Олег устремился в дом выяснять, где же надо копать клад, то есть сортир.
Поначалу задача управления дизайнерами не представлялась Олегу особенно сложной, но буквально получасовое общение с ними выявило такое количество нерешённых вопросов, что у него, как ковыль на ветру, начали шевелиться волосы на затылке. Ценных указаний, оставленных Вадимом, хватило только для размещения и устройства нехитрого быта зарубежных дизайнеров, вопросы же производства работ в них просто отсутствовали. Планировалось, что на руках у дизайнеров будет некий проект, и таковой действительно существовал, хотя назвать его проектом у Олега не поворачивался язык – в лучшем случае это был набросок оного, но никак не он сам. «Проект» состоял из двух листов, на одном из которых был изображён план участка, а на втором – написанная от руки смета. Никаких подробностей более не имелось, что сводило ценность «проекта» к нулю. К примеру, там ни слова не было сказано о том, какова должна быть глубина дренажной канавы, где складировать срезанный грунт, куда вывозить мусор и многое-многое другое… Понимая, что самостоятельно решать вопросы строительства он не может, Олег набрал номер Вадима и услышал то, что пару часов назад заставило главаря дизайнеров истово колотить по забору ладонью, – телефон Вадима был выключен или находился вне зоны действия сети.
– Абонент не абонент? – участливо поинтересовался Феруз.
– Да я ему голову оторву, – в сердцах заявил Олег, снова набирая номер, – не мог нормально всё написать… строитель хренов…
– Не волнуйтесь так, – почти без акцента сказал Феруз, – мы начнём тут пока, а вы там пока позвоните…
Олег подумал, что ситуация напоминает ему известный армейский анекдот: «Вы пока копайте здесь, а я пойду, узнаю, где правильно…», – но ничего не сказал.
После нескольких безуспешных попыток дозвониться до Вадима Олег принял решение начинать как есть и дал соответствующую команду Ферузу. Тот выразился в том смысле, что именно этого он и ждал.
– Всё будет чики-пуки, – в завершение сообщил он, – всё сделаем, хозяин доволен будет. А землю куда-нибудь денем и мусор вывезем, надо только с местными таджиками поговорить…
Олег подумал, что словосочетание «местные таджики» звучит столь же комично, сколь и устрашающе.
– Вы пока копайте по плану, – сказал он, – а тогда я узнаю, где правильно.
– Хорошо, – без тени иронии ответил Феруз.
До обеда Олегу так и не удалось узнать, где правильно, так как Вадим по-прежнему был недоступен. Устав находиться в доме под постоянными – как ему казалось – взглядами дизайнеров, Олег решил прогуляться до станции, тем более, что у него был серьёзный повод – он должен был встретиться с Карловичем и узнать, наконец, откуда взялся этот плеер Sony, который, как мы знаем, был совсем не Sony, а Sany.
Обрадованный наличием официального повода свалить из дома, Олег направился к станции. Он теперь знал короткую дорогу, но специально выбрал кружной путь, чтобы подольше погулять по свежему воздуху. Погода была отличной, в прохладном воздухе чувствовалось приближение тёплой подмосковной весны, которая обернётся потом душным подмосковным летом. Олег шёл и думал о хорошем. Настроение его странным образом улучшилось, и он в первый раз за долгое время смог убедить себя в том, что всё, на самом деле, хорошо и дальше, совершенно точно, будет ещё лучше.
Но эйфория, как это часто бывает, длилась недолго – то, что он увидел, подходя к станции, сбрило хорошее настроение под ноль: недалеко от лестницы, ведущей на платформу, бок о бок стояли две машины: милицейский «козёл» и «буханка» скорой помощи. В раскрытые задние двери последней двое невысоких парней в синей униформе затаскивали носилки, на которых лежало накрытое бывшей когда-то белой простыней человеческое тело.
«Наверное, сбило кого-то», – невесело подумал Олег и ускорил шаг.
Сложно описать, что именно он почувствовал, когда увидел войлочную шапку с надписью Spaten, лежащую рядом с правым задним колесом «буханки», а затем не прикрытую простынёй лысину, обрамлённую венчиком редких седых волос. Сначала перед глазами Олега взорвалась, безусловно, невидимая никем другим граната, затем что-то горячее собралось у него в районе солнечного сплетения и резко ударило в макушку. От толчка у Олега на секунду потемнело в глазах и ощутимо повело в сторону. Призрак вчерашней блевотины так отчётливо замаячил в его замутнённом сознании, что он даже ощутил специфический привкус во рту, у самого основания языка.
– О-о-о, ещё один с утра нажрался! – послышалось откуда-то справа.