Валентиновка, далее нигде

Десятиминутный променад вывел Олега на совершенно неотличимую от той, на которой он оставил потерявшуюся старушку, плохо заасфальтированную улицу. На высоком, бывшем когда-то зелёным заборе одной из дач Олег – о, счастье! – увидел заветную табличку. Теперь дело было за малым – найти дом Калугиных или как их там, а это можно было сделать, только опрашивая аборигенов.

– Вы не знаете, где здесь дом Калугиных? – спросил Олег у первого попавшегося прохожего – парня со смешной бородкой и усами вразлёт.

– Без понятия, – ответил тот, даже не посмотрев на Олега.

– Я не местная, – в ответ на аналогичный вопрос сообщила девушка в полосатом свитере и бутылкой пива в руках, после чего добавила: – А вам зачем?

Олег не стал отвечать, поблагодарил девицу и пошёл дальше по улице Полевой в сторону железной дороги.

Наконец, после трёх неудачных попыток ему встретился персонаж, который смог прояснить ситуацию.

– Этого дома больше нет, молодой человек, как и самих Калугиных, – сказал высокий седой гражданин в круглых очках с немного трясущейся головой, – он сгорел лет десять назад и с тех пор не восстанавливался.

Олег почувствовал, что у него внутри что-то оторвалось и упало куда-то глубоко вниз.

– А вы не могли бы указать место, где он находился, – попросил Олег, – оно мне указано в качестве ориентира…

Глаза за очками заметно сузились.

– Баба Лера опять потерялась? – спросил седой гражданин и после утвердительного кивка Олега продолжил: – Тогда вам в другую сторону. Идите прямо до ближайшего перекрёстка, затем налево. Дом угловой, номер двадцать четыре, хозяйку зовут Елена. Скажите, что баба Лера потерялась, она её сама найдёт… если она дома, разумеется…

– Вы уверены? – спросил Олег.

– Абсолютно, – кивнул седой гражданин, – она всё время в одно и то же место уходит, так что не беспокойтесь.

Олег с удовлетворением от приближающейся развязки выдохнул.

– Зачем же они её одни выпускают-то? – спросил он после формальных благодарностей доброхоту и ответов на них.

– Да никто её не выпускает! – искренне удивился тот. – Она сама уходит! Обычно под калиткой пролезает, как собака, и – тю-тю.

Седой гражданин чуть наклонился к Олегу и, слегка понизив голос, продолжил:

– У бабы Леры, говорят, до войны там, на улице Петрашевского, кавалер жил. Вот она к нему и бегает, а найти не может, как и дорогу обратно…

– Грустно всё это, вы не находите? – осторожно спросил Олег.

– Уж куда грустнее! – энергично подтвердил седой гражданин. – А ещё грустнее от того, что она не всегда такой была! Эта беда с ней только последние пару лет творится, а раньше ведь весьма адекватный персонаж был! Звездный астроном, между прочим! МГУ! Кандидат наук!

Гражданин немного поковырял указательным пальцем воздух для придания пущей важности сказанному.

– Очень с ней интересно поговорить было, – продолжил он нахваливать болезную бабу Леру, – а два года назад, как отрезало. Был человек разумный да весь кончился. Как раз в это время к ней Елена и переехала. Она племянницей, ей, кажется, приходится, но я не уверен. Своих-то детей у бабы Леры не было, муж помер давно, когда мы ещё только сюда с мамой и сестрой из Щёлкова переехали…

Олег быстро понял, что дальнейшее продолжение разговора чревато бесцельной потерей времени, с наивозможнейшей вежливостью распрощался с источником информации и пошёл указанным ему направлением в поисках дома номер двадцать четыре по улице Полевой.

Чай был более чем странным – во-первых, в нём присутствовал неопределимый набор вонючих веществ неясного происхождения, а, во-вторых (и в-основных) он был не просто холодный, а ледяной. К чаю прилагались печенье из круглой коробки с ангелочками, пол-литровая банка мёда и сахар в гранёном стакане. Всё это роскошество наряду с разновеликими чашками располагалось на рыжей с проплешинами плюшевой скатерти, покрывавшей круглый стол, с одной стороны которого сидел Олег, а ровно напротив – двоюродная племянница найденной старушки, попросившая называть её Леной, хотя, судя по внешнему виду, она была старше Олега лет на десять, а то и пятнадцать.

– Мы пробовали сдавать дачу, а жить у нас в Москве, – продолжила хозяйка печальный рассказ о своей жизни здесь, – но жильцы оказались проходимцами и утащили практически всю посуду. Даже ложки с вилками! Ценного тут, конечно, ничего не было, но противно, понимаете. Эти люди просто взяли и исчезли, разумеется, не оплатив последний месяц. Хорошо, что догадались взять у них аванс… Бабушку одну здесь оставлять нельзя, вы же понимаете, и дачу продавать не хочется, вот я сюда и переехала…

Лена говорила обычной женской скороговоркой, прерываясь лишь на прихлёбывание чая из высокого коктейльного стакана. Олег слушал её вполуха, мучительно соображая, под каким бы предлогом свалить из этого гостеприимного дома, куда его занесла деменция двоюродной бабушки его нынешней собеседницы.

– Вы тут наездами или постоянно? – спросил Олег, чтобы не выглядеть невежливым и поддержать разговор.

Лена пару раз комично моргнула.

– По большей части живу здесь, но бывает, и уезжаю на пару дней. Купить кое-что, с делами домашними разобраться… А потом опять сюда… Я дома работаю, могу себе позволить…

Олег приложился к «чаю» и подумал, что он теперь тоже может себе это позволить.

– Знаете, здесь хорошо, спокойно, – выдохнула хозяйка, – не то, что в Москве. Летом особенно. Воздух чистый, машин почти нет… а вы бывали здесь летом?

– Очень давно, – ответил Олег, – в детстве. Гостили у друзей родителей. Сами дачу не снимали…

Неожиданно хозяйка хлопнула в ладоши, да так громко, что Олег от испуга стукнулся зубами о стакан.

– А недавно нас обокрали, когда я в Москву по делам ездила! – почти крикнула Лена. – Представляете!

Олег поставил недопитый стакан на стол, от греха подальше.

– И много взяли? – предварительно ощупав передние зубы языком, спросил он.

Лена некрасиво поморщилась и махнула рукой так, как делают нападающий удар в волейболе.

– Ерунду всякую: одежду, безделушки из серванта, телевизор старый, который сто лет как никто не смотрел, а книги бабушкины, которым цены нет, не тронули… не понимаю… может, их спугнул кто… но всё равно противно, понимаете?

– Очень вкусный чай, – прервал её Олег, – с чем он?

Лена словно ударилась лбом о невидимое стекло. Было видно, что вопрос спихнул её с волны, по которой та всё это время плыла.

– Ой, не знаю, – задумчиво произнесла она, – это не я покупаю, надо будет выяснить…

Воспользовавшись замешательством в рядах противника, Олег решил задать финальный вопрос, чтобы покинуть его, противника, расположение.

– А вы не знаете, есть ли поблизости продовольственный магазин? И если есть, то до скольких он работает?

Лена стряхнула с себя оцепенение, в которое её ввёл вопрос о чае, и, мельком взглянув на маленькие часики, болтавшиеся на её худом запястье, произнесла:

– У самой платформы есть магазинчик, он ближе всего отсюда. По будням работает до шести или до семи, кажется, в выходные – допоздна… в любом случае вы успеете…

– Тогда мне пора, – приподнимаясь на стуле, сказал Олег, – надо что-нибудь купить к вечернему чаю и утреннему кофе…

Лена вскочила первой и преградила ему дорогу к выходу.

– Если чего-то не найдёте, приходите, поделимся, – сказала она прежней скороговоркой.

– Договорились, – улыбнулся Олег и тут же понял, что делать это не следовало.

Узкая, холодноватая ладонь легла ему на руку, которой он держался за спинку только что оставленного стула. В следующий момент Олег увидел непосредственно перед собой не обведённые ничем, кроме сетки морщин, светло-серые глаза, довольно красивые вблизи.