Смута. Письма самозванки

Мальчонка вновь шмыгнул носом.

– Это ты откуда такой взялся? – Митрополит ухватил отрока за плечи. – Есть хочешь? – ласково и по-отечески спросил Филарет.

– Владыка, – всхлипнул мальчонка, – я не шпион.

– Так, так, так, – цокнул языком митрополит. – По-нашему разумеешь, значит. Садись за стол.

Филарет усадил мальчонку за стол и поставил перед ним тарелку с едой. Сев напротив, Филарет принялся рассматривать его. Проглотив кусок хлеба, мальчонка еще раз шмыгнул носом и сказал:

– Шут я царицы Марины. Сбег от нее.

– Била царица? – сочувственно спросил Филарет.

Мальчонка покачал головой.

– Чего же сбег тогда? – искренне удивился митрополит.

– Надоело собакой ручной быть! – уже с польским акцентом ляпнул мальчонка.

– Чудны дела твои, Господи! – Филарет перекрестился. – А сюда зачем вернулся, коли сбег?

Мальчонка откусил еще кусок и продолжил:

– Доброго дядьку казака по дороге встретил, а тот куда-то пропал.

Филарет покачал головой, слушая рассказ мальчонки.

– А потом меня холопы дворянина Соснова поймали и на двор к нему свели.

Филарет кивнул, знаю, мол, такого дворянина.

– А потом что?

Мальчонка опять хныкнул. Филарет погрозил пальцем:

– Перестань хныкать, как девчонка.

Малец утер глаза.

– Потом в поместье к дворянину приехал какой-то важный поляк с письмом от короля.

– От короля Сигизмунда?

Мальчонка кивнул.

– Откуда знаешь? – Филарет с силой ухватил через стол мальчонку за плечи.

– Пропал поляк тот, – жалостно проскулил арапчонок. – Гусары и свита вернулись и с дворянином и челядью бросились поляка того искать.

Филарет отпустил мальчонку и сел на свое кресло.

– А про письмо от короля кто сказал? – осторожно спросил Филарет, так, чтобы не напугать и не замкнуть беглеца.

– Так девка-служанка у дворянина того спит с ним, он ей и рассказал, – громко сообщил мальчонка. – Амуры у них, – кривляясь, захохотал арапчонок.

– Амуры, говоришь?! – про себя повторил Филарет.

Митрополит задумался. Сигизмунд написал царице Марине письмо. Посыльный поляк не довез его. По какой причине? Причина может быть только одна. Убили того поляка, несмотря на охрану. Тот, кто убил, у того и письмо.

«Может, письмо уже на столе у царя Шуйского лежит», – предположил Филарет.

Митрополит опустил глаза вниз. Мизинец на левой руке нервно подергивался. Филарет сжал кулак.

– Ты вот что, никому больше кроме меня про поляка и письмо не говори! – пригрозил митрополит. – Даже царице не говори.

Мальчонка согласно кивнул.

– То, что ты арапчонок и был шутом, это у тебя на лице написано, – посетовал Филарет. – Только вот ляхи ваши, как я с тобой, беседы вести не будут, – продолжал стращать арапчонка митрополит. – Враз плетями запорют.

– Владыко, открывай! – в дверь избы громко постучали.

– Сиди здесь смирно… – Филарет положил арапчонку ладонь на голову.

– Открывай, владыка, дело государево! – проревели пьяные голоса.

Филарет отворил дверь.

– Ну, чего надо, грешные души?

На крыльце покачиваясь стояли казак и один из караульных стрельцов.

– Эй, эй, – посетовал Филарет, – надрались, как черти.

– Владыко, у царя пир! – проревел стрелец.

Казак пьяно рассмеялся вслед стрельцу:

– Пир на весь мир.

Затем и стрелец, и казак заткнулись и дружно пробурчали:

– Дело государево, владыка. Давай сюда шпиона, что караульные стрельцы споймали.

Филарет покачал головой: что за народ такой?

– Сам приведу вскорости, – хрипло рявкнул на них Филарет.

– Владыка, мы тут ждем, – пьяно прохрипел казак и полез в наплечную сумку за бутылью.