Фрегат «Звенящий»

– Вот то-то же. Называется этот участок ШКАФУТ. Пожалуйста, не путайте со «шкафом»… Нечего смеяться. А палуба между средней и задней мачтами именуется ШКАНЦЫ.

– Множественное число? – уточнил Слава Воробьев.

– Да, именно так… И осталась последняя часть – от задней мачты до кормы. Это ЮТ.

– Я слышала эти слова, но толком не знала, где какое место, – сказала Ксеня. – Теперь-то знаю.

– А еще, кажется есть п о л у б а к, п о л у ю т, – нерешительно вставил Слава. – Это что такое?

– Полуют – это задняя, более возвышающаяся часть ю т а, у самой кормы. А полубак – это передняя приподнятая площадка на б а к е.

Раньше у каждой части было свое строгое предназначение. На б а к е – владения боцмана. Там лежали бухты троса, запасные якоря и всякое другое имущество. Там же собирались свободные от вахты матросы: поговорить, вспомнить в долгом плавании родной дом, порассказывать морские байки, а то и песни попеть.

Ш к а ф у т – это тоже матросская территория. Здесь проводились с командой учебные занятия, здесь матросы были «у себя».

А на ш к а н ц а х матросам просто так гулять не полагалось. Офицеры – другое дело. И вообще шканцы считались почетным и важным местом. Здесь оглашались указы и распоряжения Здесь встречали высоких гостей.

Надо заметить вот что. Шканцы так почитались, что по старому морскому уставу всякое нарушение дисциплины, допущенное на этом месте, рассматривалось втрое строже.

На шлюпе «Надежда» во время первой русской кругосветной экспедиции был такой случай. У острова Нукагива капитан «Надежды» Крузенштерн и направлявшийся с посольством в Японию камергер Резанов поспорили: о том, как вести обменную торговлю с туземцами. И Резанов сказал примерно такие слова: «Полно вам вести себя как ребенку». Он, человек сухопутный, не мог понять, почему это так оскорбило Крузенштерна и других морских офицеров. «Ну и что такого я сказал командиру корабля? Ну и что же, что на шканцах? Какая разница?» А для моряков это было немыслимо. Отношения между Крузенштерном и Резановым (и без того скверные) испортились настолько, что экспедиция едва не сорвалась… Ну, это так, к слову. А мы пошли по палубе дальше.

Ю т – это командирское место. Отсюда капитан руководит всеми корабельными работами и маневрами, здесь несут вахту его помощники. На юте обычно располагается и штурвал, и компас: хорошо, когда матрос, стоящий у руля (или, как говорят, «на руле»), недалеко от командира. Если есть на паруснике специальная надстройка – к а п и т а н с к и й м о с т и к – то она чаще всего тоже расположена на юте.

– Капитаны – они с высоты все видят, – вставил Вася и глянул на Ксеню. – И не любят они, когда по палубе носятся без дела. Особенно девчонки. И особенно по шканцам…

– А наш корабль еще не достроен и никакого капитана пока нет! Я побежала! – И Ксеня сделала вид, что в самом деле помчалась по гладкой палубе.

Всем представилось это совершенно отчетливо: как девочка с растрепанными локонами мчится по желтым доскам.

– Стой сейчас же! – отчаянно закричал ей дед. Однако было поздно. Ксеня пыталась остановиться, но сандалии (она их забыла снять) заскользили, и… чересчур резвая третьеклассница Пёрышкина исчезла за краем палубы. И раздался всплеск.

– Ай! – закричал Антон.

– Ой… – сказал Слава Воробьев.

– Мяу-ау!! – взвыли коты.

И все бросились к борту.

Ксеня барахталась в воде.

– Держись! – скомандовал Яков Платонович и стал стягивать свитер.

– Может быть, бросить ей веревку? – нерешительно сказал Слава и посмотрел на Васю.

А Вася Лис колебался лишь секунду и ласточкой сиганул вниз.

В воде он открыл глаза, увидел красное платье, ухватил Ксеню под мышку и сильными гребками рванулся к берегу. Вытащил непослушную девчонку на песок.

– А я вовсе и не тонула, – заявила она, – вытряхивая из ушей воду.

– Вот дедушка покажет тебе, тонула ты, или нет, – пообещал Вася. И тоже затряс головой. А про себя удивился: как это ловко он спас Ксеню, когда раньше умел проплыть всего метров десять, да и то «по-собачьи»…

Потом все вдруг опять оказались в «каюте» Якова Платоновича. И абсолютно сухие. Но тем не менее всем казалось, что случай с Ксеней был совершенно настоящий. Всего две минуты назад. Васе даже чудилось, в ушах у него все еще соленая вода.

– Вот так фокус, – вздыхал Вася и мотал головой. – Колдовство какое-то.

– Наверно, это наш дорогой Модест Мокроступович устроил представление, – догадался Яков Платонович.

– А зачем? – удивилась Ксеня.

– А затем, дорогая моя, чтобы ты и все остальные поняли: нельзя носиться по палубе, если у нее нет о г р а ж д е н и я. Но этим вопросом мы займемся завтра.

Когда Вася Лис и Антон шли домой (а Василиса важно выступал перед ними и отряхивал лапы после каждой лужицы), Вася сумрачно сказал:

– А этот Славка… стоит и ойкает, вместо того, чтобы бросить утопающей веревку, если уж сам прыгнуть испугался…

– Он не испугался, – сказал Антон Штукин. Потому что был прямодушным человеком. Он считал Васю лучшим другом, но и ради него не хотел кривить душой. – Он ведь лучше тебя плавает, несмотря на свои очки.

– А чего же тогда стоял, разинув рот?

– Для того и стоял, чтобы прыгнул именно ты, – беспощадно разъяснил Антон. – И чтобы ты героически спас ее… Ведь это ты всегда глядишь на Ксеню влюбленными глазами, а не Слава…

Самое время было дать нахальному первокласснику по шее. Но, во-первых, Лис не привык поступать так со своим преданным другом. А во-вторых… открытие, что очкастый пятиклассник Воробьев вовсе не собирается набиваться Ксене в кавалеры, очень Васю обрадовало.

Чтобы скрыть смущенье, он проворчал:

– Подумаешь, «героическое спасение». Она же меня и отругала…

– Таковы женщины, – задумчиво произнес первоклассник Штукин. Эту фразу он слышал в каком-то телефильме.

– Ладно, – вздохнул Вася. – Когда сделаем палубное ограждение, пускай бегает, сколько хочет.

Яков Платонович напомнил вчерашнее событие.

– Вы убедились, что пока не построено п а л у б н о е о г р а ж д е н и е, ходить по кораблю надо с большой осторожностью. А в море и вообще не сунешься, смоет первой же штормовой волной. Поэтому, друзья мои, строим ф а л ь ш б о р т.

– Что? – удивился Вася. – Это ведь значит «фальшивый борт»!

– В таком названии нет ничего обидного. Оно просто означает, что борт этот выше основной части корпуса и окружает пустое надпалубное пространство. А вообще-то он похож на настоящий. Точнее на верхнюю часть борта. Обшит такими же досками. Эти доски прибиваются к специальным стойкам, которые укрепляются на палубе над шпангоутами.

Сверху на топы этих стоек (помните, что такое т о п ?) и на край верхней доски кладется широкий плоский брус. Это ПЛАНШИР. (Раньше иногда это слово писалось с мягким знаком – «планширь»).

– Похоже на слово «планка», – заметил Антон.

– Да, но здесь эта «планка» оч-чень большой ширины и толщины. Лихие матросы иногда даже бегают по таким перилам, как по тротуару, хотя это и запрещено корабельными правилами. И сидеть на планшире очень удобно. Если, конечно, есть свободное время.

Сидевшие на диване Василиса и Синтаксис довольно заурчали. Видимо, представили, как приятно будет гулять по теплому от солнца планширу и сидеть на нем.