Эмпат

Вскоре мы закончили с обедом, и перешли к непринужденному разговору о других вещах. Оказалось, что она увлекается психологией, в особенности, так называемой новой волной. Когда-то читала про НЛП и еще что-то в том же ключе. Стремясь развить тему, но немного увести её в нужное русло, я заговорил про своё ещё детское увлечение хиромантией. На самом деле, здесь я был несведущ и пользовался этой темой, чтобы, как говорят пикаперы, наладить первый контакт. Дотронуться до её руки и вчитаться в хитросплетения линий и узоров на ладони.

Девушки обычно хорошо велись на эти нехитрые приёмы, повелась и Светлана. Хотя она и так была явно ко мне расположена. Я рассматривал её правую руку. Ладонь, кстати, оказалась весьма интересная, и дело не только в её изяществе и красоте. На ребре чётко виднелись две глубоких линии серьёзных отношений. Первая – лет в двадцать с небольшим, вторая – где-то в настоящем времени. Конечно, я не мог не пошутить об этом. У меня, кстати, были такие же отметины, но я об этом умолчал, а она не спрашивала.

И вот, когда я собирался найти что-то ещё на её ладони, меня как громом поразило. Судя по выражению лица Светы, её тоже. И тут окружающее нас пространство померкло…

* * *

Снова вокруг полумрак, багровые отблески огня на стенах и чёрные балахоны повсюду. Здесь больше не было людей из моих видений, вместо них – мы со Светой. Она стоит рядом с бородатым старцем, а я – наоборот, чуть поодаль, в первых рядах сгрудившейся у костра толпы. Моё сердце переполнено волнением. Я пытаюсь пошевелиться, выбежать вперёд, как-то помешать творящемуся впереди ужасу, но тело не слушается, словно чужое. Я могу только смотреть, как мальчика укладывают на алтарь и связывают ему руки и ноги. Светлана гораздо ближе к нему, чем я, но она тоже просто стоит и наблюдает за происходящим.

И вот всё стихло, бородач повернулся к девушке и спросил:

– Ты уверен? Мы можем перенести церемонию, если ты скажешь…

С акустикой здесь явно всё было в порядке, потому что его шёпот эхом разнёсся вокруг.

Девушка кивнула, а я остался наблюдать за тем, как в руке старца вдруг появился нож, а его владелец склонился над ребёнком и что-то прошептал ему. Мальчик словно впал в транс, побледнел и смотрел прямо перед собой.

Старик пропел что-то, когда двое подошедших людей в чёрном расстегнули рубаху на маленьком теле, и уже в полном бреду я видел, как нож взлетел в воздух и возился в грудь моего сына. В этот момент я почему-то знал, что ребёнок – мой. Мальчик словно бы не заметил произошедшего, а из раны на его груди вместо крови заструился яркий белый свет…

* * *

Я открыл глаза и охнул, чуть не упав со стула. Девушка, чью руку я продолжал сжимать, была бледной как снег, но держалась лучше меня.

– Что это было? – спросила она, отпустив мою руку и тряхнув головой.

– Ты тоже это видела?

Мы с ней уставились друг на друга.

– Я видела каких-то жутких людей, сектантов или что-то вроде. Они…

– Они принесли ребёнка в жертву, – продолжил я.

На мгновение девушка замолчала. Слышны были только звуки кафе, обрывки разговоров, звон посуды и тому подобное…

– Ты тоже это видел?

Я кивнул.

– Но как такое возможно?

– Возможно. Поверь, я смогу тебе это объяснить, но не здесь, не сейчас.

Света посмотрела на меня со смесью интереса и осторожности.

– Ты случайно не какой-нибудь монстр из своих же рассказов?

Я засмеялся.

– Даже если и так, обещаю – со мной не заскучаешь. Где ты ещё найдёшь такого?

Она улыбнулась.

– Нигде. Знаешь, я хочу подышать свежим воздухом. Пойдём лучше прогуляемся.

Я кивнул и жестом подозвал официанта. Оплатив счёт, я куртуазно подал девушке руку, она взяла её, и мы, словно давно сложившаяся пара, покинули заведение. На улице успело стемнеть. Мы плавно переместились в ближайший сквер. Там было хорошо, зажглись стилизованные под старину фонари, мы устроились на скамейке и первое время просто молчали.

– Понимаешь, несмотря на всю эту чертовщину у меня есть ощущение, что я знаю тебя очень давно, – сказала она. – Ты можешь это объяснить?

Я улыбнулся, взял её ладонь в свою и поцеловал.

– Да. Но лучше это сделать не здесь, а, например, у меня дома, как бы двусмысленно это не звучало.

Света с интересом посмотрела мне в глаза.

– Я не против, но только не сегодня. До выходных осталось совсем немного. Давай тогда созвонимся и решим, когда встретимся?

– Так сразу? Ты не отказываешься?

– Сразу – это сегодня, и потом… Это ещё не случилось. В одном будь уверен, такого свидания у меня ещё не было.

Мы ещё немного посидели, говоря о разной ерунде. Потом я вызвал блондинке такси, девушка чмокнула меня на прощанье, и я проводил её до машины.

Глава четвертая

Звуки любимой песни с огромным трудом прорвались через тягучую пелену сна. Открыв глаза, я не сразу пришёл в себя, и какое-то время тупо рассматривал потолок. Сегодня ночью, впервые за долгое время, мне ничего не приснилось. Просто чёрная пелена, и вот я проснулся отдохнувшим, хоть и немного обескураженным.

Встал с кровати и уставился на телевизор, отлично выполнявший функцию будильника. На экране светилось восемь часов утра четверга, что было для меня в новинку. Обычно я вставал позже. И тут я вспомнил, что вечером не писал. Утомился за день и уснул почти сразу, как вернулся домой. Выключив будильник, я использовал телевизор по прямому назначению и решил узнать последние новости. Обычно я смотрел только познавательные каналы, спортивные, иногда какое-нибудь лёгкое кино, в основном комедии. Новости очень редко, но сегодня был именно такой день. Сводка, как всегда, началась с проблем. Неспокойно на Западе, очередное давление «иностранных партнёров», новый вирус на Востоке, грозящий эпидемией, нескончаемые проблемы с нашей многострадальной экономикой. Словом, всё то, из-за чего я обычно и не смотрел новости.

И когда я уже собрался переключить программу, произошло настоящее чудо. Ведущая – красивая брюнетка – на исходе программы заговорила про невероятную археологическую находку на юге страны, в Крыму. Далее включился репортаж с места событий. Показали городок, возле которого прямо в горе был построен древний монастырь. Он выглядел монолитно и неприступно, но купола и кресты обветшалые и явно требовали ремонта. Далее съемочная группа зашла внутрь и пообщалась с настоятелем.

Тот сбивчиво объяснил, что когда выполняли хозяйственные работы, случайно обнаружили вход в неизвестные катакомбы. По его словам, они уходят очень далеко и являются столь древними, что исследовать их лично настоятель не решился. Далее показали вход в пещеру, где, видимо, случайно обнаружили высокие каменные ступени, уходящие в черноту подземелий. Изображение на миг застыло на зияющей черноте. Она словно манила меня, и от этого мне стало не по себе. Я реально почувствовал холодное дыхание подземелий, от чего меня передёрнуло.

Вернуть мысли к реальности помог телефонный звонок. Тряхнув головой, я выключил телевизор, в котором эпизод про Крым успел закончиться, и взял смартфон, лежащий на полу возле кровати. Моя первая мысль была о Свете, но всё оказалось гораздо прозаичней – звонила мама.

– Здравствуй, мам, – сказал я.

Сколько себя помнил, никогда не говорил ей «привет», которое было, по моему и её мнению, слишком молодежным, но всегда желал здоровья.

– И тебе не хворать, сынок, – отозвался ещё вполне звонкий и бодрый голос, хотя ей недавно исполнилось шестьдесят пять лет. Моложавость – это у нас семейное.

– Как поживаешь? Что-то случилось?

– Не дождёшься, – шутливо ответила она. – Вот, решила узнать, как у моего оболтуса дела. Когда он меня уже на старости лет внуками порадует?

Я поморщился. Как и всякий засидевшийся «в девках» человек, я не любил такие разговоры, а потому отделался популярной в этих случаях фразой:

– Работаю над этим…