Дневник дембеля

Представителями этого города были младший сержант Червенко и капитан Тальков. Сержант был немного пухлым, а вот в капитане, если бы не форма, не узнали бы офицера. Они рассматривали мое дело, расспрашивали. Короче, я им понравился.

Я думал и хотел попроситься в связисты по двум причинам. Первая — это профессия. Летом этого года я закончил колледж по специальности «радиотехник», поэтому я хотел приобрести еще дополнительные навыки. Второе — это самый легкий род войск. Потому что я бы не попал в ВДВ или спецназ. Да, может, я себе облегчил условия, но я считаю, что так хорошо произошло.

Мне объявили, что я еду в Ковров. Впереди был еще ППЛС (пункт приема личного состава) в Коврове, а в самом городе кроме связистов были танкисты и артиллеристы. Еще не понятно, в каких войсках я буду служить. К слову, также были покупатели из Валдая и Сергиева Посада Московской области. Этим же вечером мы — это я, капитан, сержант и еще девять человек — поехали в Ковров. Это поездка запомнилась одним курьезным случаем.

Когда мы приехали в Москву, капитан и два курсанта не успели выйти из электрички, и она поехала. Все остальные, в том числе и я, остались на платформе. Мы спустились в метро, договорились с охранником, объяснили всю ситуацию. Он нас пропустил, и мы, когда нашли друг друга, отправились на поезд. У нас, то есть призывников, было много еды, и нам сказали, что до приезда в часть лучше все съесть, а то на КПП отберут. Мне не хотелось есть, потому что не был в настроении.

Когда мы ждали электричку на Москву, мы сидели на вокзале. У одного солдата нашлись знакомые в Туле, они встретились и начали между собой общаться. Я смотрел на это со стороны, и у меня на душе было очень плохо, и захотелось плакать, но я терпел, не хотел показывать вид слабого. Вы когда-нибудь видели, чтобы солдат плакал или рыдал?! Объясняю такое состояние двумя факторами: первый — это зависть, когда его много людей пришло проводить, а тебя самого — мало. Да, я сам считаю, что мог провести проводы намного лучше. Я очень грустил, что близких людей оказалось мало. Второе — это принятие факта того, что ты отдашь год своей жизни и обратно его не вернешь. Мне очень сильно хотелось взять и уехать обратно домой. Я не мог до последнего поверить, что я на год выйду из зоны комфорта.

Просто мне этот выход дался очень тяжело. Но я говорил себе: ты мужик, многие так служили и живы, ты справишься и станешь намного лучше. Я пытался справиться с давлением, которое выпало на первый день, и еще предстояло триста шестьдесят четыре дня в армии. Ох, какая эта цифра большая. Это только начало, и со временем я принял факт того, что надо Родине отслужить, и в дальнейшем давление внутри меня упало до нулевой отметки. Если бы я так продолжил терзать себя в душе, то моя служба оказалась бы очень тяжелой. Я, как настоящий мужчина, принял, что я в армии, и был готов к дальнейшему давлению.

* * *

Из Москвы мы поехали в Ковров в двенадцать часов ночи. В четыре утра мы приехали в распределительный центр. Когда мы вошли, нас обыскали, изъяли запрещенные предметы и еду. У меня же отняли рюкзак. Он очень хороший был, и его забрали и вряд ли вернут.

Мы поспали час и с шести утра началось все то же самое. Медкомиссия, психологические тесты, фотосессия на дембельский альбом. После всех этих процедур мы ждали покупателей из воинских частей. Меня взяли в четвертую часть, где проходят службу связисты. Рядом со связистами служат танкисты.

Когда мы ожидали решения покупателей, в казарме были контрактники. Потому что они лежали на кроватях и смотрели телевизор. Все эти вещи может делать срочник, но все зависит от части и степени рассоса. Но когда было все начальство, им никто не сказал. Или, может быть, все равно было, так как занимались призывниками.

Я и еще девять человек поехали туда. Насколько я помню, четыре человека идут к танкистам. Всех остальных — в связь. Когда приехали, нас отправили к психологу. Мы опять писали тесты. Когда закончили, за нами пришел ефрейтор Гаджибутаев. По виду кавказец. И он сразу дал понять, где мы находимся. Попытаюсь вспомнить диалог ефрейтора и одного моего товарища, Петра Петрова.

— Расскажи, как служба идет, — говорит Пётр.

— На ВЫ! Расскажи-ТЕ! — отвечает ефрейтор.

— Расскажите, как служится.

— Нормально.

Прослужив восемь месяцев, я понимаю, что с первой секунды надо сразу понять, кто ты и где ты сейчас находишься.

Я, ефрейтор и мои четыре товарища пошли в казарму. Мы стали курсантами третьей учебной роты связи. Я вам проведу экскурсию по помещению роты.

* * *

Итак, как только вы захотите в расположение роты, вы видите солдата, стоящего на тумбочке. Это дневальный — лицо суточного наряда в роте, батарее, экипаже и т. д. У него имеется штык-нож, и он иногда исполняет обязанности дежурного. Когда он спит, на нем висит значок дежурного по роте.

Справа от него находится комната для хранения оружия (КХО). В ней железная дверь с очень маленьким окном площадью десять квадратных сантиметров. Над ней висит табличка «КХО вскрыта». Когда дверь открывают, раздается раздражающий звук и табличка загорается светом. Между КХО и тумбочкой дневального расположена большая тумбочка. На ней — стационарный телефон, радиоприемник, по которому передают радиосообщения, много-много журналов и, конечно же, воинские уставы.

Справа от дневального находится канцелярия роты. В ней работает командир роты, проводятся совещания и работает хакер. Хакер — это солдат, который работает на компьютере. Поворачиваем налево и видим слева дверь в комнату для спортивных занятий. В ней тренажеры, турник, гири. Все по минимуму и стандарту. В ней в основном занимаются контрактники, начальник штаба. Если будет разрешение, то и сами солдаты могут заниматься.

Также видим зеркало, и под нем на полке лежат каска, фонарь, флажки, жилетки. Слева от зеркала висит расписание дня. Это памятка для дневального, когда и какие команды подавать. Справа — то же самое, но насчет команд «Сбор» и «Боевая тревога».

Дальше видим шинельные шкафы. На них лежат каски, сумки с противогазами, зимой на вешалках висят бушлаты КПО. Справа от входа находятся сушилка, медкомната, кабинет начальника штаба, офицерский туалет. Солдатам вход воспрещен. В коридоре висят портреты полководцев и маршалов Российской и Советской армий, стенды с уголовными статьями для военнослужащих, нарушивших закон, успехами курсантов в учебе.

Команда «Кругом!» — и мы идем по коричневому полу и видим кровати, тумбочки, стулья. Все они выглядят одинаково и однообразно. Здесь солдаты спят. Когда мы прошли по центральному расположению, идем мимо шинельных шкафов и поворачиваем налево. Заходим в бытовую комнату, где солдаты подшивают, шьют, выполняют швейные работы. В бытовой комнате слева расположен кабинет сержантов. Там работают, сидят, кушают, играют в нарды.

Выходим из бытовой комнаты и идем в комнату досуга. Там расположены книги, парты, лавочки. Во время моей учебы начали делать ремонт, который так и не закончили. Там сидят солдаты, так сказать, чтобы отдохнуть. Еще там же работают писари. Это солдаты, которые заполняют журналы о проведенной учебе. Выходим из комнаты досуга, идем дальше.

Слева видим ящики для материалов по учебе. Это большие зеленые деревянные ящики. Здесь лежат материалы по физкультуре, строевой, инженерной подготовке и т. д. Справа видим таблицу нормативов по физической подготовке.

Проходим чуть дальше, и слева расположена сушилка. В ней, как и в предыдущей, солдаты ставят обувь и кладут носки сушиться. Ну не оставлять же их в расположении, они очень сильно воняют. Если кто-то их оставит, то они улетают на центральное расположение. Я считаю, что это правильно. Солдаты ставят обувь в ту сушилку, которая к ним ближе.

Справа расположен туалет. Там же умываются, бреются, моются, чистят обувь, сидят в туалете, вернее, на корточках, и там же курят контрактники и курсанты — конечно, по-тихому. Из туалета поворачиваем направо, и там висят спортивные костюмы и обувь. Осталось одно помещение. Это каптерка.

Это кладовая для солдат и сержантов. За нее отвечает каптер. В зависимости от количества солдат, каптеров либо двое, либо один. Начальник каптерки — это старшина роты. Он обязан заботиться о военнослужащих. В каптерке хранятся ВКПО, офисная форма, обувь, кружки, котелки и т. д. Здесь пьет чай старшина, иногда и сами каптеры. Также они заваривают кофе командиру роты. Время от времени здесь можно отлично уклониться от другой работы, но иногда бывает полная жесть.

* * *

Самые первые впечатления об армии — это то, что оказался не то что в другом месте. А в другом мире. Понятное дело, что это первые дни в армии.

Но ты просто не привык вставать по команде. Не привык стоять по стойке смирно. Не привык делить личное пространство. Ко всему не привык. Но надо было привыкать, а на это у меня ушло время.

Я был одиноким среди всех срочников. Там у меня не было никого. Мне в первое время не с кем было особо разговаривать, не считая тех пацанов, с которыми ехали из ППЛС: Петю Петрова, Колю Смирнова, Ваню Волкова, Ваню Медведева.

* * *

Когда мы вошли в казарму, нас построили на центральном расположении. Перед собой мы положили армейские сумки и ждали вызова в каптерку. Когда в часть приезжают новые военнослужащие, их обязательно проверяют на наличие запрещенных предметов и переодевают в форму ВКПО. Когда меня вызвали, заставили открыть сумку и вытащить все вещи. Чаще всего каптеры изымают салфетки, носки, лекарства. Были случаи, что привозили презервативы. Не знаю, кого они собирались трахать. Самих себя?

Нас переодели, осмотрели сумки и показали нам спальные койки. Перед каждым отбоем солдат складывает форму: сначала застегивает китель, расправляет передней стороной, кладет на кровать. Затем складывает штаны вдвое и кладет на китель. Рукава кителя кладет на спинку и с задней стороны складывает. Переворачиваем, кладем на табурет, поправляем так, чтобы он вместился в площадь табуретки, округляем стороны.

Еще научат вас заправлять кровать. Армейская кровать состоит из металлического основания, матраса, двух простыней, наволочки, подушки, лицевого и ножного полотенец. Заправку кроватей производим таким образом: на матрас стелим первую простыню. Сами простыни выглядят так: синие узоры, посередине каждого узора написано «ВС РФ» и изображение трех цветков. Стелим ее очень ровно и гладко, чтобы ни одной складки не было. Затем складываем вторую простыню пополам на стороне, где лежит голова, застилаем ее под матрас одной частью, вторая — на простыне.

Выглядит это так, что с передней стороны матраса видно две простыни. Закончив с простынями, переходим к шелковому синему одеялу. Стелим одеяло на простыни, выравниваем стороны. Затем оттуда, где лежат ноги, малую часть одеяла переворачиваем на него же, снова выравниваем так, чтобы простыни чуть-чуть были видны. Застилаем одеяло, переворачиваем конец матраса, застилаем уголки одеяла. Под конец заправки выравниваем кровать, чтобы не было катышков. Кладем на кровать подушку, если кровати двойные, то есть они стоят рядом друг с другом, то подушки кладем разрезом к соседу. Если одна, то к окну.

Лицевые и ножные полотенца выглядят так: белые вафельные полотенца с биркой на углу. «Л» — лицевое, «Н» — ножное, «Б» — банное. Эти полотенца складываем вдвое, лицевое вешаем на переднюю часть кровати так же, как и с подушками, ножное — под матрас с задней стороны так, чтобы оно выглядело упруго.

* * *

Мы пошли на беседу с заместителем командира батальона по работе с личным составом капитаном Антоновым в клуб.

Концертный зал клуба выглядел, как в восьмидесятые: деревянные стулья, на них написаны города, по ним с легкостью можно изучить географию. Висят около сцены символы Советской армии.

Все военнослужащие сняли шапки и сели. Как будто один в один сзади. Кстати, кто засыпал, тот получал по шее от сержанта, или выступающий офицер поднимал его и заставлял стоять. В основном курсанты спрашивали про учебу, как служить придется, про увольнения и т. д.

Я тоже решил задать вопрос, и он звучал так:

— Товарищ капитан, разрешите спросить, а разрешено ли уволиться по срочной службе за несколько дней до дембеля?

Этот вопрос вызвал удивление на морщинистом лице капитана. Он сказал, что это курьезный вопрос и что какого числа ты пошел, такого ты вернешься домой. Меня даже постебали мои сослуживцы. В тот момент я почувствовал, что мало что знаю про армию и предстоит еще учиться и учиться.

* * *

До Нового года оставалось около двух недель, но началась эпидемия. Кто чем болел: высокая температура, горло, насморк и т. д. Мне бы хотелось отметить Новый год в армии, я даже скинулся на еду.

Во время перекура после ужина сказал мне один пацан, что я похож на одного его хорошего знакомого. Посмотрев на него, я вспомнил, что это мой знакомый из моего города, Миша Латвиев.

Мы вместе учились в одной школе, но в разных классах. После школы он пошел учиться на пожарного, также работал в клубе диджеем. Какое было удивление, когда Миша понял, что старый знакомый — это я. Мы были очень рады, что нашли друг друга. В армии без товарищей и друзей никуда.