Архив «Экологической гласности». 1988-2016

Владислав Ларин: Насколько я знаю, у нас положение в химической промышленности и особенно в нефтехимии весьма тяжелое. Как вы считаете, это не преувеличение?

B. В. Шмат: Уровень производства химической продукции в любой стране без труда связывается с уровнем проникновения в экономику последних достижений научно-технического прогресса. Сегодня в СССР количество производимых полимеров крайне недостаточно. Их дефицит ощущается практически во всех отраслях народного хозяйства. Ничего удивительного, что в 1989 году импорт пластмасс приблизился по стоимости к 1 млрд. руб. Если в Германии производство пластмасс на душу населения в 1989 году составляло 156 кг, то у нас лишь 16 кг.

Причем это отставание усиливается. В результате дефицита пластмасс в стране ежегодно без реальной на то необходимости расходуются миллионы тонн черного металла, сотни тысяч тонн цветных металлов, сотни тысяч кубометров пиломатериалов – которыми приходится заменять пластмассу. Кроме того, напрасно расходуется огромное количество энергии. Всего же дополнительные расходы оцениваются ежегодно в 10 млрд. руб.

Владислав Ларин: Нужно что-то предпринимать. Но что именно? Какие предложения есть у сибирских ученых, для которых проблемы нефтегазового комплекса и всех его составляющих частей особенно близки?

B. А. Крюков: Во-первых, больше строить химических и нефтехимических производств. Во-вторых, лучше использовать то, что имеем сегодня. В-третьих, увеличивать закупки полимеров за рубежом. Причем если строить, то с расчётом не более чем через 3—4 года получить отдачу. Если лучше использовать, то одновременно реконструируя производства, приближая их к мировым аналогам. Если что-то закупать, то не крупнотоннажные полуфабрикаты, а специальные пластмассы, которых пока сами делать не можем или производим недостаточно.

Правильнее всего было бы совмещать эти три варианта. Однако, пока четко прослеживается снижение объема инвестиций в отрасли нефтегазохимии. И результаты сказываются. Если в целом в нашей промышленности износ производственных фондов увеличился за десять лет с 1980 по 1989 гг. с 36% до 45%, то в рассматриваемых отраслях эти показатели возросли с 35% до 52%. Так что к 1989 г. расходы на ремонт основных фондов достигли 2,6 млрд. руб., что составляет примерно 3,3% их стоимости.

Владислав Ларин: Если больше половины оборудования выработало свой ресурс, значит, теперь речь идет не столько о расширении производства, сколько о поднятии его из руин. Что-нибудь делается для этого?

В.B. Шмат: В таких условиях начиналось обсуждение программы развития нефтегазохимической промышленности в Западной Сибири, которая, по замыслу её создателей, должна была «убить» сразу всех «зайцев». Результатом обсуждения стало постановление Совмина СССР «О мерах по созданию нефтегазохимических комплексов в Тюменской области на базе углеводородного сырья месторождений Западной Сибири с использованием передовых технологических процессов», появившееся в декабре 1989 г.

Следует отметить, что первоначально предложения о развитии нефтегазохимии в Западной Сибири разрабатывались и предлагались Сибирским отделением АН СССР ещё в 60-х годах. Затем – в 70-х – уточнялись, в 80-х – корректировались, и так далее… Правда, тогда внимания на наши предложения и разработки обращали мало. А если и использовали, то лишь в той мере, в какой рекомендации удовлетворяли чиновников. В частности, было начато строительство Тобольского и Томского нефтехимических комплексов. Ни один из них до сих пор не достроен.

Ситуация достигла перелома к середине 80-х годов, когда перед страной в целом, и перед Тюменской областью в частности появилась перспектива снижения добычи нефти. Тогда же прорвались на поверхность ранее замалчиваемые экологические проблемы. И одновременно с этим резко увеличились потери – только в 1989 г. в области сгорело более 12 млрд. куб. м попутного газа.

Владислав Ларин: После чего появилась очередная программа?

B. А. Крюков: Да. Теперь уже инициативу по подготовке соответствующих документов взял на себя Тюменский областной комитет КПСС. В обком был даже принят на работу специальный сотрудник, задачей которого стало курировать нефтегазохимическую промышленность. Документ подготовили и отправили в столицу на согласование. Когда он вернулся обратно, то даже авторы не смогли его узнать. Пройдя по коридорам власти, программа превратилась в монстра – неохватного и неподъемного для нашего народного хозяйства.

Причем эта программа имела ряд серьезных недостатков. Скажем, она не была увязана с другими отраслями хозяйства региона, производства дублировали друг друга, условия привлечения иностранных партнеров были слишком рискованными. Одновременно предпринимались попытки размещения производств, никак не связанных с местной сырьевой базой. Таким образом старались на волне актуальности решить все накопившиеся в отрасли проблемы. Ставка делалась исключительно на создание крупных и сверхкрупных производств, хотя разумнее было строить средние и мелкие предприятия.

Вместе с этим, еще в 1988 г. соответствующие министерства и ведомства начали переговоры с западными фирмами относительно совместного строительства пяти крупных нефтегазохимических комбинатов в Нижневартовске, Новом Уренгое, Тобольске, Сургуте и Увате (село в заболоченной пойме р. Иртыш в Тюменской области). Подготовленные в тот период технико-экономические обоснования были однозначно ориентированы на запросы соответствующих отраслевых министерств и ведомств, они не предполагали сколько-нибудь широкого обсуждения или экспертизы.

Теперь программу стали корректировать. Пытались довести до того вида, в котором её можно было бы выполнять. Причем начало реализации всячески подстегивалось. Так в ноябре 1989 г. появилось очередное постановление Совмина СССР «О мерах по ускорению строительства нефтегазохимических комплексов в Тюменской области». К сожалению, корректировка коснулась только показателей, связанных с объёмами производства. Подход к решению проблемы не изменился. Не удивительно, что никаких практических шагов в этом направлении предпринято не было.

Владислав Ларин: Так что же, эта программа выполняться не будет?

В.B. Шмат: Беда в том, что направленные в будущее решения принимались в рамках и стереотипах отживающей хозяйственной практики, умирающими управленческими структурами. Последние события – формирование на основе Министерства химической и нефтеперерабатывающей промышленности сразу нескольких ассоциаций лишний раз подтверждает это.

Выход за рамки ведомственной схемы принятия решений сразу даёт возможность резко сократить стоимость каждого проекта. Например, по оценкам строителей создаваемого в Сургуте нефтегазохимического комбината, экономия за счет более продуманного исполнения могла бы достичь 1 млрд. руб.

Показателен механизм принятия столь крупного решения в переходный период. Правительство оценило стоимость проекта в 40 млрд. руб., из которых половину предполагалось получить за счет зарубежных кредитов, никак не согласовав это решение с Верховным Советом СССР. O согласовании с местными органами власти речи вообще не было. Кроме того, это делалось уже после того, как все ресурсы были расписаны в рамках пятилетнего плана.

B. А. Крюков: Отказ от строительства в Тюменской области нефтегазохимических комбинатов не только не облегчит, но наоборот – усугубит сложную социальную обстановку в регионе. Падение количества добываемой нефти и снижение инвестиций в добывающую промышленность на фоне перехода к рыночной экономике неизбежно приведёт к сокращению количества рабочих мест в традиционных отраслях хозяйства. Создание перерабатывающих циклов помогло бы сгладить эти трудности.

Тем более не следует забывать, что глубокая переработка углеводородного сырья представляет собой естественный этап развития любого добывающего региона. Проблема заключается в том, как это сделать с максимальной выгодой и минимальными потерями.

Уже сейчас расширение прав предприятий и ориентация не на выполнение плана «любой ценой», а на достижение высокой хозрасчётной эффективности побуждает добывающие предприятия изыскивать дополнительные источники улучшения своего финансово-экономического положения. В ситуации, когда почти вся нефть и весь природный газ распределяются по госзаказу, одним из основных источников улучшения финансово-экономического положения становится использование и переработка «непрофильного» углеводородного сырья – этана, газового конденсата и так называемой «широкой фракции легких углеводородов», которая в значительной степени составляет попутный газ. Поэтому многие добывающие предприятия Тюменской области, а также строители, геологи, органы местной власти начинают создавать ассоциации и объединения по переработке легкого углеводородного сырья с получением широкой гаммы нефтехимических продуктов.

Владислав Ларин: Основные возражения против назревающего развития в Тюменской области нефтегазопереработки основаны на слабой экологической проработке проектов. Создавая их, строители разрушают остатки природы, которая уцелела после нашествия нефтедобытчиков с их тяжелой техникой. Может быть, будет правильнее часть средств, запланированных для строительства новых заводов в Сибири, направить на обновление имеющихся в Европейской части страны действующих уже много лет производств?

В.B. Шмат: Экологические проблемы связаны не столько с развитием самой нефтехимии, сколько с практикой реализации проектов в условиях монополизма ведомств. Что же касается экологичности возможных производств, то современные технологии переработки углеводородов в состоянии обеспечить их практически полную утилизацию.

Что касается реконструкции действующих нефтехимических предприятий в Европейской части страны, то необходимо иметь в виду, что кардинальная реконструкция производств с остановкой и демонтажем целых цехов и предприятий потребует в условиях существующего острого дефицита нефтехимической продукции предварительного ввода в действие компенсирующих мощностей. И именно такую роль могли бы сыграть новые тюменские предприятия.

Владислав Ларин: В любом случае – где взять средства для такого масштабного строительства?

B. А. Крюков: Финансирование крупных объектов, играющих важную роль в экономике страны, должно осуществляться из централизованных источников. При всей сложности экономического положения, необходимо изыскать для этого ресурсы на уровне союзного или республиканского бюджетов. Делать это можно с привлечением иностранных кредитов под правительственные гарантии.

Начинать надо с завершения строительства Тобольского комбината, который стал бы опорным центром развития современной нефтехимии в Тюменской области. Следует также поощрять интерес нефтегазодобывающих и иных «непрофильных» предприятий к участию в создании нефтехимических производств. Объединение их финансовых возможностей при различных формах партнерства сделает реальным строительство небольших специализированных предприятий.

Ещё одним – по-видимому, наиболее крупным источником финансирования проектов, могли бы стать средства специализированного фонда, организованного на региональном уровне структурной перестройки. Для формирования этого фонда следует использовать отчисления от доходов, полученных при продаже нефти и газа, не только в рублях, но также в валюте. Фонд мог бы стать независимым от центральных банковских структур гарантом по иностранным кредитам.

Владислав Ларин: У вас есть программа реализации всего задуманного?

В.B. Шмат: На первом этапе – реконструкция действующих производств в «старых» промышленных узлах – Омского и Ангарского нефтехимических комплексов и химических предприятий Барнаула, Кемерово, Красноярска. Надо заменить устаревшее технологическое оборудование, повысить уровень экологической безопасности, лучше увязать производство с местной сырьевой базой и перепрофилировать его с преимущественного выпуска крупнотоннажной нефтехимической продукции на выпуск более сложной, наукоёмкой и трудоёмкой продукции.

На втором этапе – завершить сооружение на Тобольском и Томском нефтехимических комбинатах основных базовых производств. А именно – бутилкаучука, термоэластопластов, полипропилена на Тобольском комбинате, и полипропилена, метанола, этилена, смол – на Томском. Как можно быстрее решить проблему сырьевого обеспечения Томского комбината за счёт подачи газового конденсата с месторождений на севере области.

На третьем этапе организовать строительство новых нефтехимических предприятий в Тюменской области. Крупного – в Сургуте. Среднего – Новоуренгойского завода по производству полиэтилена. И нескольких мелких – в составе имеющихся предприятий нефтяной и газовой промышленности. Причем последние создавать с использованием высвобождающихся мощностей строительной базы и трудовых ресурсов в Сургуте, Новом Уренгое, Нижневартовске.

Наш вывод состоит в том, что развитие нефтегазохимии в данном регионе отвечает объективным потребностям. Для этого требуется привести в соответствие эту главную цель с формами и методами её реализации в условиях динамично меняющейся хозяйственной жизни.

О черной нефти, белых медведях и «зеленых» пиратах

About black oil, white polar bears and green pirates

Владислав Ларин

автор – эксперт по проблемам экологии и энергетики, аналитик, литератор и журналист. Сотрудничество с «Greenpeace СССР» начал в 1989 г., когда организовывал международные экспедиции на нефтегазодобывающие предприятия полуострова Ямал.

Материал написан 29 октября 2013 г., Москва. Был предложен сотруднику «Greenpeace Россия» Владимиру Чупрову, но опубликован не был и остался в архиве автора. Публикуется впервые.

Беспрецедентная по жёсткости реакция российских силовых структур на попытку группы активистов «Greenpeace International» вывесить плакат в защиту Арктики на стенке кессона неработающей российской нефтедобывающей платформы «Приразломная» в Печорском море вызвала ряд вопросов. Не получив на них ответы сложно понять – в каком государстве мы живем, какие ценности объединяют российское общество и почему слово «зеленые» – вслед за словами «красно-коричневые» и «голубые» стало ругательством.

Исторические параллели

В середине 60-х годов ХХ века советские нефтяники, выполняя указание партии и правительства, спешно искали нефть в Западной Сибири. Они нашли нефть. В результате советская экономика получила мощный источник поддержки – нефтедоллары. Эта находка отодвинула необходимость структурной перестройки экономических отношений в СССР. Спустя 20 лет мудрым руководителям СССР стало ясно, что нефтяная экономика страны стоит на одной ноге. «Костыль» алкогольных акцизов был выбит мощной и весьма «своевременно» организованной антиалкогольной компанией – для скорейшего краха экономики СССР. Источники поступления денег в бюджет иссякли, и государство зашаталось. Потребовалась структурная реформа экономики, впоследствии названная «перестройкой», которая при отсутствии нефтедолларов, не дала экономического эффекта.

Некоторое время у руководства СССР оставалась надежда, что природный газ с полуострова Ямал успеет прийти в Западную Европу и газовые доллары дополнят нефтяные в трещавшем по швам военно-ориентированном советском бюджете. По всему Заполярью в Западной Сибири на многолетней мерзлоте бурили разведочные скважины – искали газ. Не успели. Стало ясно, что применяя прежние – советские методы добычи и транспортировки природного газа, в течение нескольких лет можно потерять многолетнюю мерзлоту. Она растает настолько, что газ придется добывать не на суше, а на морском дне. Идея вести газопровод с Ямала в Европу отпала. Позже на Ямале началось строительство завода для производства сжиженного природного газа (СПГ), который можно перевозить на специально оборудованных судах-газовозах.

Обращаю внимание на то, что речь идет именно о природном газе. Добыча и транспортировка нефти является гораздо более рискованным делом – особенно в условиях Заполярья. Именно поэтому мы не видим мощной протестной волны против строительство завода СПГ на Ямале. А пока не работающая нефтедобывающая платформа в Печорском море, имеющая весьма скромные проектные производственные показатели, уже не первый раз становится объектом протеста «зеленых». В чем, собственно говоря, проблема? Какова цена вопроса?

Цена вопроса

Сведения об извлекаемых запасах энергетического ресурса при определённой его стоимости являются основным элементом при расчётах коммерческой эффективности освоения месторождения. Как следствие – ожидаемой прибыли и объёма возможных инвестиций. Поэтому вокруг этих данных заинтересованными организациями всегда ведётся игра на повышение – с целью преувеличения коммерческой привлекательности месторождения для потенциальных инвесторов. Данные относительно реальных подтвержденных запасов российских месторождений нефти и газа закрыты для экспертного сообщества решением правительства РФ и ведомственными документами. Поэтому анализировать возможно лишь оценочные сведения – которые существенно варьируют в разных источниках.

У геологов – разведчиков земных недр и у тех, кто добывает углеводородное сырье есть много терминов, с помощь которых несложно запутать недостаточно подготовленных наблюдателей. Скажем, данные о запасах углеводородного ресурса имеют несколько степеней достоверности. Есть запасы разведанные, есть подтвержденные, есть извлекаемые, есть оценочные и т. д. Причем извлекаемые запасы на одном месторождении могут попасть в категорию не извлекаемых на соседнем – по причине разных геологических условий и применяемых при добыче технологических решений. А вчера подтвержденные запасы вполне могут оказаться неподтвержденными завтра. Также большое значение имеет технологическая подготовка и техническое обеспечение добычи. Короче говоря, когда публикуются данные о запасах нефти на месторождении «Приразломное» в южной части Баренцева моря – иногда называемом Печорским морем – в объеме 72 млн. т. с ожидаемым ежегодным объемом увеличения добычи до 6 млн. т – что составляет около 18 тыс. т. в сутки, то возникает ряд вопросов.

Например, сколькими пробуренными разведочными скважинами подтверждаются эти запасы? По мнению специалистов, для получения достаточно достоверной оценки требуется пробурить не менее 10 разведочных скважин со средней глубиной для данного региона 3.500 м. Стоимость бурения одной такой скважины в Заполярье десять лет назад составляла 10 млн. долл. Интересно узнать, при определении запасов указанного месторождения «Газпром» или его предшественники на этой площадке вложили 100 млн. долл. в разведку? Или публикуемые данные о запасах являются оценочными?

Дело в том, что согласно официальным данным от компании «Газпром», нефтяное месторождение «Приразломное» открыто в 1989 г. Это был период стремительного развала как экономики, так и государства СССР. В тот период средства на геологоразведочные работы выделялись крайне скудно. Скажем, оценка запасов природного газа на двух соседних крупных месторождениях сделана на основании двух пробуренных скважин. Поэтому «Газпрому» было бы уместно сообщить – сколькими разведочными скважинами подтверждается приводимый объём запасов. Поскольку эти сведения не опубликованы, есть основания полагать, что указанный объём запасов месторождения может быть существенно завышен.

Более-менее объективные данные о запасах углеводородных ресурсов стараются скрывать все страны-экспортеры и добывающие компании. В последние годы происходит размещение акций российских нефтегазовых компаний на бирже, и публикация завышенных сведений о запасах может существенно повысить капитализацию компании. Как следствие – поднять цену акций и доходы крупных акционеров. Но ненадолго. Поэтому для многих участников игры определяющим фактором является не объёмы добычи ресурса, а быстрое получение дивидендов от «дутой» капитализации компании и доходов от рискованных биржевых операций.