Смерть бывает приятной. Сборник рассказов

– Чем больше думаешь, тем медленнее идёт время, – задумался Пётр, но сразу же опомнился и снова ушёл в себя, ожидая окончания наказания, назначенным тьмой.

*********************************Немного про тьму**********************************

Она – обездоленный ребёнок, которого лишили всего.

Безмерной власти.

Свободы деяния чего она соизволит.

Огромной Вселенной, что был ей как родной дом.

И кто же лишил её всего? Быть может, Бог, что появился из ни откуда и направил свои лучи по миру, образовав всё вокруг, что увидим мы, повернув свою голову влево, или направо?

Или же началу послужила та самая маленькая, совсем неприметная шкатулка, что набивалась с каждым годом всё большей энергией и силой, оставаясь всё такой же незаметной, но бурлящей, как вскипячённый суп, коробкой, что неприметно должна была взорваться?

Ответьте себе сами на заданный вопрос. Но помните всегда – Тьма честна и справедлива.

Но каков бы ни был ваш ответ, Тьма будет недовольна приведшим результатом. Она теряет свою прежнюю мощь с каждой секундой всё больше. С каждым годом возникает всё больше цивилизаций, что учатся разжигать огонь, или добывать электричество, подключая его к миллионам генераторов, наконец осветив свои квартиры, что находились в полумраке. И Тьма хочет реванша. Она требует его.

– Ты расплатился. Но печаль твоя будет длиться вечно. Ты умрёшь, восстав опять. Но не под заревом Света, а моим чёрным огнём. – Спустя тысячу лет, сказала величавым голосом премудрого владыки Тьма и обвившие шею руки Петра развязались, словно плохой морской узел юнги, что пробрался на борт корабля, сбегая от родителей, мечтавших о его будущем в сапожном деле. Пётр начал падать, и пола, сделанного из тьмы, в этот раз не было. Он очнулся уже в полёте. Но не чувствовал, что что-то изменилось – его горло было слишком сильно сжато, чтобы первые глотки драгоценного воздуха начали проникать в его лёгкие. Однако, горло начало расширяться. Постепенно, как заклинившиеся огромные врата, не открывавшиеся никем долгие года. Кислород, всё это время окружающий Петра, наконец приобрёл своего носителя. Вдох. Сознание пробудилось. «Я падаю» – прошла сразу же мысль, за которой понеслась огромная череда воспоминаний и размышлений, что имел раньше Пётр и приобрёл вновь.

Посмотрев себе под ноги, Пётр видел свет, что с течением времени расширялся – туда и падал Пётр, получив долгожданную свободу. Пётр видит звёзды, украшающие земной небосвод. А вот и оно – Солнце, греющее нас каждый день, а мы забываем его благодарить за это. Летя же вниз, Пётр сразу же сказал: «спасибо!», добавив затем «я действительно скучал по тебе!». Пётр видит уже и очертания планет. Вот он, Меркурий – серенький, как маленькая мышь, по сравнению со всем величия Солнца. А рядом уже пролетает и Венера, жёлто-белая, как кофе с молоком, налитое баристой в уютной, маленькой кафешке, выполненном в стиле ретро восьмидесятых, с яркими, неоновыми вывесками и игровыми автоматами, куда маленькие дети засунули свои монетки и решили поиграть в «SpaceWar», затем прокомментировав далекими от комплимента словами: «Пойдём лучше в плойку дома поиграем, мне мама вчера как раз денег дала на игру. Хочешь, чтобы я тебе переломал пару рёбер в теккене или мортале?» с явным ехидством сказал паренёк постарше, толкнув легонько второго сжатым кулаком по плечу, после чего они выходят из кафе со спором, какой персонаж всё-таки самый сильный в игре.

Земля. Голубая, с зелёными вставочками, и окружённая повсюду облаками, затмившими именно сейчас деревни и города Сибири, одним из которых был Норильск – родной город Петра, где он и свершил своё преступление. Резкое торможение и спустя совсем короткое время, лёгким касанием нагих ступней, Пётр касается пыльной, плоской крыши посреди буднего дня. Но, дойдя до обрыва, чтобы разглядеть улицу вокруг себя, Пётр не узнал свой город. Повсюду размещены экраны, покрывшие безжизненные хрущёвки с выбитыми окнами, с которых доносятся постоянные рекламные ролики и лозунги, а люди ездят лишь на общественном транспорте без выхлопных труб, отчего небо, куда и поднял свою голову Пётр, очистилось от дымных стогов, которые он наблюдал с самого детства, однажды тогда растрогав до слёз свою маму, когда они уехали на отдых в Турцию и одной из первых выговоренных фраз маленьким Петькой стало:

– Как же тут легко дышится, мама! Почему дома не так?

– Потом всё станет лучше, Петенька, – начала говорить мама, а из её глаз начали выбиваться горькие слезинки. – Когда-нибудь в нашей жизни точно всё станет хорошо. Смотри в окошко! Там море! – Перебросив внимание Петеньки, сказала Мария, оставив с биноклем его на балконе рассматривать Чёрное море, а сама отошла в туалет гостиницы, чтобы вытереть лицо от эмоций, что должны стать чужды ей в момент отдыха. Она приезжала сюда не плакать.

– Эй, чего стоишь на крыше? – Сказал вышедший из нижних этажей мужчина в футболке с логотипом маленькой радуги по центру, открыв железную дверь наведением своих глаз на детектор, сняв преждевременно очки. Его волосы достигали плеч, режа глаз своим кислотно-красным ярким цветом. Когда он одел обратно очки, Пётр, отозвавшись на крик, заметил, как из них доносится слабый свет, обхватывающий глазницы незнакомца, а в руках он держал стаканчик с налитым чаем, от которого шёл приятный, ягодный аромат.

– Жить надоело? Понимаю тебя. Может чая хочешь? – Договорил красноволосый парень, когда голый Пётр обернулся к нему лицом.

– Где я нахожусь? – Не узнав родной город, спросил Пётр.

– На крыше. Так ещё и голый. Сегодня холодновато на улице, ты вот весь дрожишь аж, – Пётр и впрямь от холода обхватил руки по локоть и трясся от каждого дуновения морозного, норильского воздуха, дополняющегося сейчас и первыми выпавшими снегами, на слякоть от которых Пётр уже наступил несколько раз своими растопыренными ступнями. – Хватит тут стоять, глядеть на дорогу. Мне на тебя аж больно смотреть. Так ещё тебя сейчас заметят службы, проблем не огребёшься.