ХНАП

Хнап
Владислав Март

Рассказ-поток о хронической недостаточности памяти. О моменте, когда вдруг понимаешь, что никто не думает, не знает и не помнит как ты.

Владислав Март

Хнап

Хроническая недостаточность автобиографической памяти (ХНАП).

Замечали ли вы, что с течением времени домашний компьютер становится особенным. Я имею ввиду, что он начинает отличаться от прочих компьютеров, у ваших друзей, детей, в офисе и тем более от компьютера малознакомых персоналий, вроде сына-дочери маминой подруги? Установка всё большего числа полупиратских программ, растущая история браузера, перепады напряжения и апгрейд выполненный в состоянии лёгкого аффекта от очередного просмотра «Матрицы» приводят к тому, что любимый комп становится индивидуальностью. Со своими характерными чертами, капризами, чудачествами, с которыми вы смиряетесь или используете как коаны для воспитания в себе бессмертной души. Терпите. По прошествии пары лет ваш домашний компьютер приобретает «индивидуальность», обусловленную его ограниченностью, ограниченностью его использования вами и потраченным вами его временем. Всё в нём становится особенным в сторону, лучшую или в худшую, а чаще в какую-то свою собственную сторону. Вы, я, каждый человек тоже в начале пути идёт по одной дороге, реальной, которую можно потрогать рукой сев на корточки. Очень скоро мы замечаем, что живём в мире иллюзий. Пока мы здоровы эти иллюзии совпадают с реальностью. Мы не сильно страдаем от того, что видим мир менее зелёным и чуть более синим, чем окружающие. Почти не чувствуем то, что наши родители слышат хуже нас. Мало кого волнует проблема, отчего одному обязательно жарко, когда прочим холодно. А даже если и волнует, то мы, получающие всю жизнь элементы образования, легко объясняем эти феномены. Гормоны, возраст, психопатии. Нет такой придури одного полушария, которой другое не найдёт разумного объяснения. Наша-то собственная иллюзия по любому самая правдивая, самая близкая к реальности. Но вот наступает момент, вероятно не всегда и не у всех, когда мы понимаем, что не только наши органы чувств, но и мышление, и даже память прошлого становится иллюзией. Что никто вокруг не помнит события точно так как помните вы, никто не имеет такого же хода мысли, даже касательно стандартных операционных процедур, таких как поход в туалет или покупки на iherb, никто не такой как вы. Память и мышление другого человека вам недоступны или вы не испытываете интереса иметь к ней доступ. Наше «я» по-настоящему становится индивидуальностью как тот компьютер после тысячи часов использования. Мы готовы сражаться чтобы сберечь эту индивидуальность вопреки любому гнёту обстоятельств. Гены одинаковые, те же, что были, среда одинаковая, но что-то внутри кастомизировалось. Признание того, что теперь всё точно иллюзия и не стоит даже пытаться считать своё восприятие и анализ, память, объективными даётся взрослому человеку непросто. Возможно это и есть тот самый кризис среднего возраста. Именно после этого люди перестают судить других людей. В том числе потому, что сами люди, свидетели актов красоты или уродства не уверены, что они видели то же, что и окружающие. Приходит состояние, когда нет неправых, невозможно принять чью-то сторону. Скепсис сменяется попыткой подняться над всем и принять все искажения всех иллюзий и делать суждения аккуратно и неточно как дельфийский оракул. Это ли мудрость, понять, что ты ограничен как ребёнок смотрящий через цветное стекло сквозь замочную скважину в мир непонятных взрослых? При этом ты не знаешь цвета стекла и есть ли между стеклом и скважиной другое стекло… Эта наша возрастная индивидуальность в моменте, где она вызвана в меньшей степени нездоровьем, а в большей степени опытом и пониманием наличия иллюзии в собственной голове, является бесценным даром природы. В эти краткие годы мнение людей становится персонализированным, каждый – художник. До этого момента все отчасти ещё не смыли с себя шаблоны школы и штампы общества, позже – деменция, миопия и интоксикации снова сомнут всех в однотипных роботов-снеговиков. Мне кажется, что я нахожусь в том самом времени, когда могу ещё поделиться своими иллюзиями, и для ограниченной аудитории показать, что это такое – смотреть на мир. Самое уязвимое в этом, конечно память. Перечитайте свои детские письма родителям из пионерлагеря, вы ужаснётесь как иначе вы вспоминаете всё сегодня. Моя искажённая, но ещё богатая память станет основой этого текста. Я покажу индивидуальность моего ещё не слежавшегося снеговика, мой домашний компьютер со всего его проблемами и озарениями. Ресурсы покинут и меня, и вас, наступит пора ошибок. Пока что, есть только понимание что ошибки были совершены, а не того, что они находятся в коде и неисправимы. Что ты никогда не поступил бы иначе, чем поступил. Накануне острой недостаточности памяти я хочу записать свои иллюзии. Для самого автора это будет подобно дневнику. Для читателя это пример недостаточности памяти и наших навыков отражать реальность. У читателя в голове есть иллюзия своего дня и выявление отличий с моим станет предметом внимания. Говорят, что нет на свете интереснее книги, чем хорошо записанная история жизни любого человека. Я бы хотел добавить к этому свою догадку, что историю эту должен записать сам живущий человек, отразив всю свою ограниченную способность сделать это. Показать недостаточность автобиографических очерков, дать материал для чужих иллюзий, не пытаясь заявить, что то, о чём он пишет является объективной реальностью. Отдать читателю свою уникальность, накопленные перки, бесценный мусор памяти пока его не разделили между собой Паркинсон с Альцгеймером. В самом печальном варианте текст станет личным дневником автора и будет полезен ему, когда придёт время говорить внукам о прошлых днях. В самом блестящем варианте, это станет книгой для таких же ограниченных людей и породит в ограниченных их индивидуальностью головах юмор, печаль и приятный послекнижный сон.

Авторы книг о памяти указывают что одним из триггеров воспоминаний является музыка. Вот простой пример. Вы слышите знакомую мелодию, она сразу вызывает воспоминания о былой любви или о чемпионате мира по футболу. Короткая песня по радио может воскресить истории на целый вечер. В воспоминаниях о ярком моменте жизни именно мелодия служит таким спусковым крючком для памяти. Несмотря на то, что в мозге вокальный центр, центр слуха и музыки находится довольно далеко от гиппокампа – главного ответственного за формирования памяти. Рядом с гиппокампом находится центр обоняния. Запахи вовсе не являются триггером памяти. Почему даже для людей, не любящих музыку, услышанная мелодия, гимн, часто побуждает образы воспоминаний, но запахи вовсе нет. Запахи кофе, корицы, пряностей, запах свежескошенной травы никогда не возбуждает у меня конкретные воспоминания о европейских кофейнях, о каникулах в деревне и тому подобного. Почему близость обонятельного центра к гиппокампу никак не влияет на эти процессы? Мы знаем, что существует единство структуры и функции. То, что рядом вероятно находится и во взаимодействии. Таковы основы. Мой ответ на это противоречие такой. Я думаю, что в раннем детстве, до того как полный словарь и язык как средство общения действительно становятся триггером воспоминаний, тех самых первых детских воспоминаний, запах являлся таким же спусковым крючком. Так у животных это может быть всю жизнь. Затем по мере перестройки мозга что-то случается с нашим обаятельным центром, его роль понижается в десятки раз, первое место по потоку информации занимает глаза, затем слух и обоняние уходит далеко на место аутсайдера. Случается, что взрослые уже утратившие обоняние начинают навязывать нам-детям приоритет зрительных образов и звука. Они отбирают у своих продолжателей нюх, говорят о его бесполезности и учат учиться у природы глазами. Достают свои Библии и Азбуки, которые нельзя выучить нюхом. Заставляют читать меню в Макдональдсе, а не выбирать пищу по запаху. И в этот момент пахучие раздражители перестают быть триггерами воспоминаний, эту функцию берет на себя также слух/музыка. Например, в книгах Харуки Мураками так много упоминаний песен. Его творчество прекрасная иллюстрация того, что мелодия возбуждает воспоминания, достаёт из шкафа памяти что-то давно забытое и список этих мелодий находится в книгах Мураками. Конечно же это только список его собственных мелодий, он пишет о себе и таким образом раскрывается внутренний мир. Может быть вместо того чтобы вести записи мне следует просто собрать список мелодий, которые возбуждают эти воспоминания? Через тридцать лет я буду последовательно прослушивать эти записи и каждая из них достанет свои воспоминания. Это намного проще и интереснее чем писать текст. Возможно завтра я брошу это занятие и займусь составлением саунд-трека своей жизни. Однажды в магазине аудиодисков, да-да такие магазины когда-то были, я видел диск со сборником песен упомянутых в романах Мураками. Не купил, это же не мой саунд-трек. Творчество Мураками сводится к описанию состояния одинокого разведенного мужчины, который знакомится с девушкой или с девочкой, размышляет о своей жизни, сидит в колодце. Это краткое содержание двадцати его романов, так что можете сэкономить своё время. Тем не менее идея публиковать свои воспоминания в форме саундтрека жизни оригинальна. Я не могу рассчитывать, что мои воспоминания когда-то будут успешными. А вот составить хороший саундтрек и показать его друзьям вовсе не стыдно. Они будут думать, что вы дарите им сборник музыки, а на самом деле вы дарите им воспоминания о всей своей жизни. Особенно много времени послушать музыку было во время пандемии, когда это заменяло теленовости и болтовню у офисного кулера.

Спасибо пандемия. Пишу «не спасибо коронавирус», а именно «спасибо пандемия», потому что кто знает, когда вы читаете этот текст. Впереди у человечества много пандемий. Как вот – спасибо – абсолютно исчезли проблемы с поиском репетиторов. Появилось огромное количество сайтов, где люди выкладывают свои портфолио и очерчивают круг услуг, цены, примеры работы. Любой родитель легко, не выходя из дома, находит для своего ребёнка тьютора по вкусу и карману. Самый цветущий сегмент в этом смысле, изучение языков. Любого языка. Можно найти репетитора начального, продвинутого уровня, найти человека себе по средствам. Многие мои коллеги начинали заниматься в престижных онлайн английских школах, затем переходили на репетиторов из российской глубинки в два раза дешевле, а затем из Белоруссии, Украины, Молдавии ещё в два раза дешевле. Интернет – сила. Дочку мы также перевели с московских избалованных учителей на омского и смоленского. Увеличение количества запросов на подобные услуги привело к сегментации рынка услуг. Никто уже не пишет, что он просто учитель английского. Каждый находит свою маленькую нишу. Английский для дизайнеров, китайский для бизнеса, суахили для смелых. Самый лучшей находкой на мой взгляд является услуга – «просто поговорить». Репетиторы заявляющие эту опцию обладают опытом и прекрасно осознают, что большая часть людей просто не хочет забыть тот английский, который учили 10-20-30 лет назад в школе, в университете, в офисе, им нужно просто поговорить чтобы почувствовать себя интеллектуальной единицей. Немало домохозяек и офисных служащих пользуются этой опцией просто поговорить на продвинутом уровне, просто обсудить новости на иностранном языке, почувствовать себя умным. Я тоже склоняюсь к тому чтобы бросить официальные занятия английским на работе поскольку они не приносят должного эффекта. Домашнее задание мы не успеваем, в зуминаре групповые занятия превращаются в фарс. Для моих задач в английском языке, пожалуй, просто поговорить о медицине было бы идеальным выбором, просто поговорить хотя бы о чём-нибудь приятная опция и для моего испанского. Сам бы я тоже мог выступить неким репетитором-собеседником. Не создать ли мне профиль-заявку с опцией – могу просто поговорить на развивающую тему? Про медицину, науку, искусство, литературу в общем что угодно. Если разместить привлекательную фотографию в очках, то я думаю немало скучающих захотят воспользоваться такой услугой просто поговорить на русском с интересным человеком. Это уже где-то ближе к психотерапии, где-то на грани анализа сновидений, где-то рядом с обсуждением своей ненаписанной книги. Сколько денег брать за такую услугу – просто поговорить с интересным человеком? Однозначно первые полчаса должны быть тестовыми и бесплатными. Если ты сам себя считаешь интересным человеком это не значит, что покупатель услуги придёт к аналогичному заключению. Полчаса побыть самим собой, позволить вопросы и ответить на них искренне, вовлекая свой жизненный опыт и авторитетные источники. Просто поговорить за пятьсот рублей в час неплохо, пожалуй. За тысячу в два раза лучше, пожалуй. Стоит подумать об этой опции, уверен, что очень многие люди согласны платить деньги за то чтобы поговорить на интересующие их темы и параллельно получить ссылки на информацию. Анализ информации, которая их тяготит и расставление приоритетов над тараканами, которые существуют у них в голове, без критики, спокойно по-дружески просто поговорить. Не нашёл ли я случайно сейчас себе занятие на пенсию? Что я буду делать на пенсии? Сидеть у теплого моря среди испаноговорящих людей? Буду ли я достаточно здоров чтобы получать удовольствие от этого, на что я буду жить? Будет ли на свете достаточно мало войн чтобы сидеть у тёплого моря? Может быть я буду жить на то чтобы просто поговорить. Надеюсь к тому времени я смогу просто поговорить на трёх языках. Ну конечно мне никогда не достичь той глубины просто поговорить, которую я могу достичь на русском языке, не нужно себя обманывать. Я заточен просто поговорить по-русски. Ещё есть надежда что некоторые родители отдадут на такую просто поговорить услугу своих подростков с травмой компьютерными играми в голове или дефицитом синонимов в речи. Я бы мог рассказать им о службе на флоте, работе охранником в ночном баре, о судьбе почтальонов, преподавательской деятельности в Университете, ампутированных конечностях, о кафельной плитке в крови, о насилии и даже о фармацевтическом бизнесе. Такие беседы могли бы равняться профессиональной ориентации будущего подростка. Просто поговорить о будущем это уже что-то большее. Это просто поговорить на пенсии станет для меня просто поесть и просто попить. Эту пенсионную часть просто поговорить нам бесплатно предлагают наши родители и наши старшие родственники, и даже наши преподаватели и коллеги, но мы не покупаем у них эту услугу бесплатно. Начнем покупать за деньги? Объявленная ценность этого просто поговорить и есть тот самый крючок. Здесь мне вспоминается Сергей Иванович, мой преподаватель бальных танцев, который всегда критиковал организаторов конкурсов за бесплатный вход. Мол, что с бесплатным входом вы помогаете родителям, пришедшим смотреть на своих детей, но если вы будете продавать билеты, то кроме родителей придут и настоящие зрители. И тогда это будет шоу, а не внеклассный урок. Всё что-то стоит. Просто поговорить стоит просто денег. В такие дни, как сейчас, я бы с удовольствием просто поговорил за деньги. Причём я готов как зарабатывать, так и платить. Другое дело, что мне необходим довольно специфический собеседник, чтобы я готов был ему платить и при этом чувствовать, что не теряю время. Я (и каждый) становлюсь в каком-то смысле богаче за свои собственные деньги. Пока я только тренируюсь редкими долгими звонками со своими друзьями, беседуя с ними обо всём на свете. Сейчас с большинством из них меня разделяют сотни и тысячи километров. Мой переезд в Москву привел к тому, что интереснейшие люди стали развиваться без взаимного влияния и долгие телефонные разговоры стали единственной связующей ниточкой. Сегодня тоже собираюсь просто поговорить друзьями: докторами урологии, травматологии, специалистами по IT, военнослужащими и другими достойными людьми. С честью отмечаю, с гордостью напишу здесь, что все они очень ценят мои просто поговорить с ними. И я учусь этому. Они просто говорят, что я сообщаю то, о чём они не могут прочитать в интернете. Вероятно, это высшая похвала на свете. Почему они не беседует со своими супругами, коллегами? Наше просто поговорить больше похоже на лекции о жизни, где каждый из нас эксперт. Говорить о себе, это заново придумывать свои воспоминания, становиться дизайнером памяти.

Тренировка автобиографической памяти хороша в беседе с благодарным слушателем, если есть что вспомнить. Мне есть. Тренировки вписаны в календарь. В один из дней этой прекрасной иллюзии-жизни мы с супругой посетили с Центральный дом литератора или Центральный дом писателя. Все эти центральные дома Москвы весьма специфические заведения, будь то центральный дом художника или поэта, или метростроевца. Все они – особняки – собранные у князя или графа и отстроенные заново при Сталине соответствующими эпохе огромными окнами, квадратного сечения колоннами, шторами, паркетом, нелепым буфетом и обязательными гардеробщицами, которые исполняют свою миссию с таким человеколюбием, как будто отбывают здесь срок за убийство. Там не принимают банковские карты, нет проверки сумок на входе, нет охраны. Зато в каждом свободном пространстве прячется пожилой начинающий поэт, раздающий свои книги бесплатно, художник неясного направления, продавец книг-биографий других неизвестных писателей, и другие приписанные судьбой к искусству занятные персонажи. От иных проку меньше, чем от гардеробщиц. А если бы они взяли в руки лопаты и мётлы и освободили ступени у фасада от снега? Они бы уподобились монахам Шаолиня находящим смысл в простых радостях самосовершенствования. Но эти немолодые прозаики пытаются уподобиться Петрарке и Ницше. Делают сложно простые вещи. От чего-то всегда немного жаль этих людей как будто они родились не в то время. Они наблюдают за нами сегодня. Видят не тех, зашедших не туда. Зашедших в этот Центральный дом по ошибке, далёких от общения с музами, популистов позарившихся на афишу выступления медийной персоны. Нас немного, мы озираемся по сторонам и иронизируем над обстановкой. Вокруг масса занятных объявлений вроде «Ни в коем случае категорически никогда не ставить ничего на рояль». Это объявление приклеено к массивной треугольной опоре, весом в несколько килограммов, которая стоит на рояле. «Не сдавшие взнос за 2019 год будут лишены возможности устраивать свои встречи в малом зале». Не означает ли это запрет на попойки и ночёвки в малом зале? Или речь о встрече с фанатами? Как много людей приходят на встречи подобных авторов? Столько же сколько на конкурс бальных танцев на который не продают билеты? Родители участников, родственники и гардеробщица-новенькая? Не ходят ли члены центрального дома на встречи друг к другу? Их скажем 30-40 человек, всякий раз они могут наполнять малый зал своим присутствием, меняется только название встречи и главный виновник торжества. Зрители всегда те же минус один. То есть как на похоронах. Сначала ты зритель нескольких перфомансов, затем главный герой. Вместе с нами пришло несколько десятков человек и все они сюда пришли впервые, все они были удивлены происходящем и вызвали немало толков среди странных обитателей центрального дома. Нас привела лекция Николая Николаевича Дроздова – монумента отечественного телевидения, журналистики, человека-легенды. Но как бы не хотелось попасть на начало этой лекции, мы всё же не спеша входили в сокровище центрального дома. Толстые тяжелые шторы, забитые странными книгами старинные деревянные шкафы. Большинство книг представляли при этом второй или третий том. Первый взяли почитать и сожгли? За вторым не пришли потому что первый кошмарен? Как же много загадок в центральном доме. Весьма неплохой ресторан, сужу по интерьеру, не по меню, он закрыл перед нами дверь, поскольку мы не были членами клуба, не платили те самые взносы за 2019 и были вынуждены ютиться в маленьком подземном кафе. Может быть именно здесь и творится настоящая литература, между бренди и чаем, реальные литераторы, не имеющие средств на взносы для малого зала и ресторана именно здесь творят. Но мы никого не обнаружили. Бутерброды с сыром, чашечка кофе, шампанское и всё это с обязательными масками на лице, перчатками и антисептиками. Да, этот день был в эпоху пандемии. Не коронавируса, просто пандемии, вы поняли меня. Атрибуты публичной жизни, эти маски и респираторы, несовместимые с гардинами и толстыми рамами картин, со стертыми паркетными элементами, коваными решетками. Чувствуешь себя персонажем рок-оперы «Мастер и Маргарита», будто зашёл в Дом выпить литературного жанра, то есть водки. А тут голос Ярмольника поёт про билеты. Наверное, таким и был ресторан Грибоедова в книгах современников Булгакова, которые не стали известными. В подвальное кафе заглядывают, но не решаются войти, все эти прячущиеся за колоннами раздающие сборники своих сказок и стихов седые толстые дядьки с беретами и шарфами. У них там долг? Аллергия на коньяк? Расхаживают по фойе, с завистью смотрят на обилеченных пришедших на Дроздова. Он-то явно фаворит, а не эти непризнанные гении. Сегодня они не заслуживают внимания больше чем Николай Николаевич. Мы, гости, своим скудным умишкой не понимаем кто здесь создаёт искусство, чей это дом и кто, по всей видимости, привидениями останется здесь навеки. Они, жители центрального дома, создают искусство, которое мы не понимаем потому что его не потребляем. Может быть этому дому писателей не хватает какого-то менеджера-продюсера, который объективно рассмотрит всех этих бедолаг и найдёт в каждом из них бриллиантовое зерно, что принесет славу Дому, а может быть и коммерческий успех. Нам нужно завести факультет менеджеров-искусствоведов, обучать эффективному продвижению художников. Они в любом случае останутся в своей параллельной реальности, но пользу, которую они могут привнести можно приумножить. Кто знает, вспомнят ли потомки о том здании, где читал лекции Николай Дроздов, когда десятки этих художников и авторов прозвучат на весь мир. Вспомнят ли о Дроздове хотя бы в контексте того, что он тут был однажды… А пока, мы с женой проходим мимо и поднимаемся наверх, мимо череды портретов нобелевских лауреатов по литературе, мимо паркета и бархата, мимо, мимо всех чудес. Потому что сырок и кофе уже внутри, Дроздов впереди и пора случиться чуду. Мимо шкафа, мимо книг, мимо рояля. Поднимаемся и садимся в неожиданно шикарные глубокие кресла зала, который в лучшие годы вмещал человек четыреста. Сейчас пятьдесят или больше в одноразовых масках плотно сели без соблюдения социальной дистанции и заняли всего пару рядов. Впечатление от лекции Дроздова смешанное. Старость, вот она какая. Он начал рассказ с подробной истории восьми последних своих переломов. Перформанс с демонстрацией укороченной после вколоченного перелома руки и палок для скандинавской ходьбы. Лекция для него прошла стоя. Два с половиной часа Николай Николаевич стоял потому что если бы он сел на специально приготовленное для него место на сцене вряд ли смог встать без демонстрации дряхлости. А это вовсе ни к чему настоящему мужчине. Это первый урок для меня в этой лекции. Лучше стоять, чем показывать, что ты неуклюже садишься или нуждаешься в помощи чтобы встать со стула. Стоя лектор оставался молодцом. Речь с хорошей артикуляцией, совсем не выдающая возраст, но всё же не такая как в знаменитых озвучках фильмов о дикой природе. Волосы покинули его, кожа была очень бледной, но его душа всё ещё яркая, слова запоминающиеся. Стоит ли говорить о том, что он не сказал ни слова по теме лекции, которая была написана в афише? Если кто-то и пришёл послушать «О чём говорят попугаи», то конкретно ошибся в тот день. Мы слушали тонкую рыбацкую сеть детских воспоминаний, патриотических историй о войне с фашистами, байки про Сенкевича и Никулина, разбавленные историей географии начиная с Эратосфена. Бросалась в глаза стариковская внимательность к определённым деталям: кого как звали, кто кому внучатый племянник, цитаты великих. Стариковская непонимание что какие-то вещи мы знаем прекрасно и они не требуют расшифровки и стариковская радость нашей реакции на шутки. Вот она какая бывает старость на сцене, на виду у людей, у миллионов. Мне бы так прожить жизнь, чтобы на девятом десятке я по-прежнему мог радовать людей. Чтобы рассказывать действительно интересные истории, просто поговорить, и мне бы за это платили деньги, любили и ждали. Но самое главное я был бы нужен. Добро. Лекция запомнилось добром. Мы с супругой не узнали ничего нового. Но я увидел демонстрацию добра. Есть IQ, есть EQ, а есть интеллект добра. Это как у вымышленного Йоды, только на самом деле. Николай Николаевич стал мистиком, верит в бога и привел массу замечательных аллюзий на эту тему. О разнице знания и веры. Что есть наука, что есть вера. Говорил, что есть вещи, в которые нужно просто верить. Когда мне это говорит столь добрый человек мне нечего возразить. Уважаю его мнение и с интересом жду стану ли я тоже мистиком в почтенном возрасте. Будет ли это у тёплого моря или у тёплого телевизора. Невероятным показался юмор над самим собой, невзначай оговорки, шутки прежде всего были направлены на самого себя. Лектор не боялся быть в глупом виде и скорее был тем самым попугаем о которых собирался рассказывать согласно афише. Свойство смеяться над собой – свойство очень сильного человека. Меня это поразило. Я часто встречал почтенных старцев от хирургии или от иных наук, во всех них поселилась гордость, желание поучать, снобизм. В Николае Николаевиче я увидел желание нести добро и быть смешным и лишь чуть-чуть быть примером для подражания. Лекция оказалось совсем не тем на что мы рассчитывали, и я очень благодарен, что так вышло. Что мы наконец на неё попали. Около двух месяцев посматривали в интернете билеты на это мероприятие, которое, постоянно проходило то в другом городе, то переносилось из-за пандемии. Хочу пожелать Дроздову долго здоровья в это непростое время. Супруга благодарила меня за этот выход в свет. Она давно хотела послушать первого советского вегетарианца, борца за права животных. Я отчего-то непростительно долго искал эту возможность.

Центральная Россия, центр Москвы, центральная нервная система, центр памяти… Мы спасли Зигги в другом Центральном доме, доме художника во время его закрытия, в культовом месте Москвы, храме знающих толк в жизни горожан. Сам я успел ещё немосквичом сходить многократно туда, особенно примечательным был его знаменитый концертный зал. Не забуду халатные концерты «Несчастного случая», эксклюзив от «Ковчега», Мамонова. Всё это было и прошло. Вот это место решили передать Третьяковской галерее и в самый последний день существования ЦДХ мы с супругой пошли на самый последний концерт этого культового зала. Завершал славную 30-летнюю историю ЦДХ концерт Сюткина с исполнением старых песен о Москве в компании ветеранов сцены, хотя и Валерию уже за шестьдесят… В последний раз мы прошлись по галереям и коридорам с бутиками художников, поднялись туда где бывало бушевало обсуждение шорт-листа премии Non-fiction, туда где торговали картинами Петербургского «свиного рыла», туда где можно было приобрести невероятные коллекции иллюстраций к детским книгам. Если бы такие иллюстрации были во времена Кэррола, то Алиса стала бы не культовой книгой, а библией. В последние недели ЦДХ лихорадило, арендаторы выставили на продажу все свои салонные произведения. Здесь можно было купить многочисленные церквушки с берёзками холст-масло, авангард в подарок вкусившим стиля, лошадей из любого материала в натуральную величину, лучше, чем у Никулина в известной комедии. Всё шло если не за полцены, то с заметной скидкой. Всё, скоро сюда приедет великое искусство Третьяковской галереи, нет больше места для свободного художника в Москве. Завтра здесь не будет ничего, государево искусство всё заменит. Прошлись с полчаса, поддержали местных художников расхваливая их полотна. Однако всё же что-то по-настоящему купить позволить себе тогда не могли. В одном из ларьков увидели коробку с хендмейд игрушками, вязаными, запечёнными, из ткани, из соломы, глины, всё было свалено в кучу. Было такое чувство, что если прямо сейчас я не куплю какую-то игрушку, то всё могут выкинуть на помойку. По каждой из них было видно, это дело рук настоящего мастера, автора. Каждая игрушка была достойна отдельного места на витрине. Уже прозвенел первый звонок на концерт, а я всё ещё рылся в коробке рассматривая что (кого) я могу спасти. Что лучше и для чего мне всё это нужно, пока не нашёл маленькую игрушку не похожую ни на что, напоминающую клоуна, сшитую из разных лоскутков, разноцветную как радуга. Её вполне можно повесить в автомобиле на смену нашему мишке на лыжах. Я подошел к продавцу, который оказался юной девушкой в верхней степени суеты и оказалось, что она не принимает банковскую карту. Какой же я наивный человек, в такой суматохе распродажи, в коридорах ЦДХ, какие же могут быть карты. Наличных у меня совершенно не было. Игрушка же стоила смешных сто рублей. Порылся по карманам и наскреб двадцать шесть рублей мелочью. Откуда они у меня, понятия не имею. Я уже давно плачу картой, а всю мелочь оставляю в бардачке автомобиля чтобы дать на чай заправщиком «Shell». Девушка согласилась на двадцать шесть, хватило чтобы получить игрушку. Закончился концерт и эпоха концертного зала ЦДХ. Мы украли плакаты, забирали из зала сувениры. Выйдя на улицу и вовсе сняли себе на память афишу концерта Сюткина, для чего потребовалось вынуть стекло из старого советского стенда. Позднее повесили её на балконе с видом на сити. Игрушка на ниточке болтается под зеркалом «Октавии». Неповторима и напоминает мне о том, что всегда можно спасти что-то из уходящей эпохи, принести в новый мир. Спасти кусочек памяти. Здесь она будет радовать по-настоящему, радовать своей уникальностью. Игрушку называли сначала Человечек, но затем жена предложила имя Зигги, которое поразительным образом подходит этому существу. Оранжевый шарфик на нём очень удобен для того чтобы засовывать под него сорванные вдоль автотрасс цветы или ягоды на маленьких веточках. В наших путешествиях в Псков, Ростов, Ярославль, Смоленск, Тулу мы постоянно украшаем Зигги. Он получает то цветочки рапса, то веточку калины, то шишечки какого-то незнакомого растения. Чаще всего просто полевые цветы. Покачиваясь, мягкий красивый яркий Зигги не отвлекает, не шумит, делает свою работу талисмана автомобиля. Через год Зигги получил постоянное украшение. Совершая очередной набег на Золотое кольцо, в Ростове Великом, за ярмаркой сувениров у стен кремля, мы случайно нашли несколько ярких красно-черных перьев. Три таких пера Зигги получил под шарфик с обратной стороны и стал похож на хвостатую оперную диву или певицу из кабаре. А мишка на лыжах, который к слову тоже имел прекрасный шарфик вернулся к своему прямому назначению. Ведь он прежде всего он – ёлочная игрушка, пусть и смешно особенная. Совершая прогулки после рабочего дня мы с супругой проходим мимо машины у подъезда и всегда обсуждаем как же там Зигги. Не холодно ли ему, не темно ли, не грустно. Иногда думаем забрать его домой и повесить на елку. Но что же может заменить настолько прекрасного человечка. Глаза из бисера на бардовом лице со ртом из голубой нитки, с синей звездой на белом костюмчике, красные ручки, голубые кудри и разноцветная коническая шляпа. Это и без разноцветных перьев забавно. Не бойся, Зигги, на твоё место мы пока не нашли кандидата. Ты наш талисман, ты увидел уже значительную часть России, больше чем все те игрушки, что остались в ящике в Центральном доме художника Москвы.

Память меняется, это правда, но не настолько чтобы не вспомнить, что мой любимый город – Лондон, не Москва. Так-то, дорогие мои москвичи. Благодаря другу мне удалось провести там много недель, в разные годы, вместе с дочкой и женой. Это лучший город на Земле для меня. Когда по радио поёт свою песню «Город» группа «Браво», я знаю, они поют про Лондон. Мне легко и комфортно именно в там, хотя признаться мне есть с чем сравнить. Я знаю значительную его часть и отдыхаю там, мне не жалко там тратить деньги. Я не хочу оттуда возвращаться в Россию. В этот сложный год мне не удалось посетить Англию ни зимой, ни летом. В один день я расстроился в связи с этим и стал концентрироваться на недостатках Лондона. Что там есть плохого? Откровенно немного. Есть пара маленьких вещей, которых мне там не хватает. Первое, это отсутствие отличного чая, развесного чая по 100-200 граммов в упаковке, с добавлением цветов, фруктов, цедры апельсина, корицы, сотни сортов, которые есть на любом рынке любого российского города. Чай в Лондоне – беда. Или очень дорогие сувенирные жестянки, скажем так, умеренного качества просто чёрный чай. Либо никчемные пакетики не отражающие и половины того ассортимента которые есть в магазине «Магнит» во Ржеве. Страна, миру продавшая этот наркотик, ставшая его первым дилером, водрузившая «Катти Сарк» на монумент в Гринвиче продаёт собственным гражданам один из самых худших вариантов коричневого напитка. Во время своего первого визита я целый час искал в супермаркете хороший чай. Думал, что всё что я вижу это какая-то ошибка, какая-то распродажная полка для бедных. Чай отныне беру с собой из России. Вторая, близкая проблема, нехватка облепихового напитка в кафе и пабах. Когда я хочу чего-то безалкогольного я люблю хотеть облепиховый чай. В любой московской кофейне, в любой смоленской кофейне, в любом лофте Питера, в любой забегаловке вдоль больших трас есть ярко-оранжевый насыщающий горячий напиток из облепихи. В Лондоне и в ближайших городах, которые обычно посещаю, типа Оксфорда и Кембриджа мне пока не удалось найти облепиховый чай. Этот спасающий согревающий бодрящий, говорят заживляющий язву желудка, напиток. Это чудо – второе – чего мне не хватает в любимом городе. Третье это гречка. Тут просто без комментариев. Говорят, что она есть в русских магазинах. Скажите, зачем я пойду в русский магазин в Лондоне? Я приехал сюда скрываться от русских магазинов, как Джулиан Ассандж. Четвёртый недостаток – нехватка московского метро. Каким бы няшным не было путешествие по веткам лондонского метро, через несколько дней все эти узкие переходы, абсолютно разные на вид станции, всё это столетнее наследие начинает утомлять. Хочется простого столичного российского метро с его понятными схемами, однотипными станциями величиной с вокзал, отличными эскалаторами, отмеченными путями эвакуации. Вся милота лондонской подземки улетучивается спустя десять поездок. А если это основной вид вашего транспорта в городе, от него начинаешь чувствовать лёгкую досаду. Каждая станция не похожа на другую и каждое ущербна по-своему. Всё ровно по Толстому. Московские станции метро – это счастливые семьи, лондонские станции метро – несчастливые семьи. Уникальные в своей неудобности и соревнующиеся в непонятности указателей. Добавьте к этому то, что иногда эскалаторов нет. Поход по лестнице может занять 15 минут вверх. Проезд однократный, нумером один, сопоставим с месячными расходами на метро в Москве. Всё другое, низкие потолки, нехватка воздуха, пахнущие мягкие сиденья, контроль на выходе, заставляют немного напрягаться в первую поездку. Конечно всё прощаешь лондонской подземке за то, что она приносит тебя в самые прекрасные на свете места. В лондонском метро мне не хватает московского. Пятой мелочью, которая ни в коем случае не перевешивает моей искренней любви к Лондону является отсутствие приоритета пешехода при переходе дороги. Вначале это было странно и едва заметно. Однако феномен существует и меня вполне могли сбить. В Лондоне нет приоритета пешехода при переходе даже очевидных мест для сухопутных путешественников, отмеченных и обозначенных как полагается. Чтобы перейти дорогу вам нужно как бы извиняться перед автомобилем, поднимать руку, касаться шляпы, смотреть в сторону движения, что не всегда просто учитывая разницу лево-право, кивать и чуть ли не кланяться водителю за то, что он притормаживает и ждать, всегда ждать решения автомобиля. Иногда и несколько минут стоять на островке безопасности, выжидая удачного момента, хотя вы находитесь на пешеходном переходе под знаком на высоком подиуме лежачего полицейского. Для россиян, привыкших переходить дорогу как им вздумается, этот момент будет заметнее. Но даже и для меня, прилежного пешехода ищущего зебру, была пара удивительных моментов. Автолюбители, выезжающие из гаража или с прилегающих дорог и дворов недоумённо сигналили мне, идущему по тротуару центральной улицы. Мне, пешеходу ради которого построены все прекрасные тротуары. Чувствуешь себя немножко крепостным крестьянином в такой ситуации, мешаешь лошади лорда. Но поднимаешь руку, вежливо киваешь, улыбаешься и ситуация разрешается. Это маленькое неудобство весьма забавно, но в Лондоне мне не хватает общеевропейской культуры в отношениях водитель-пешеход. В-шестых, отмечу недостаток необходимости свободных чемоданов. Как бы не готовился к визиту в Лондон, всегда не хватает на обратный путь одной пустой сумки. Друг, с его бесконечным чердаком приходит на помощь. В Лондоне так много распродаж книг, так много замечательных вещей вроде обуви, пиджаков, что невозможно унести это к себе домой в тех предметах с которыми прилетел. Это я позже не успеваю прочитать все эти книги, одеть все эти ботинки и пиджаки. Не успеваю до следующей поездки. Но каждый новый раз я арендую новую пустую сумку и загружаю всё больше. Верю, что когда-нибудь в моём большом доме будет отдельная комната для книг, обуви и пиджаков, и всё это обретет смысл, но пока двухкомнатная на семнадцатом этаже не справляется. Недостаток Лондона, что могу ещё сказать. Я сваливаю проблемы на него, это Он заставляет меня брать новую сумку и нагружать её книгами на распродаже. Как можно пройти мимо всех этих прекрасных ботинок в Портобелло? Как можно не зайти благотворительные магазины продающие уникальные издания по одному фунту. Просто преступление отказаться от нового шерстяного пиджака. Лондон требует всегда плюс одну пустую сумку. А ещё Лондон, это когда забываешь бриться.

Борода уверенно прошла стадию «профессор» и начала движение к стадии «волшебник». В неё уже можно заплести детскую толстую розовую резиночку с довольно крупной игрушкой-украшением в виде зайчихи в балетной пачке. При том, если потрясти головой, резиночка не сваливается, я не чувствую натяжения волос или каких-либо неприятных ощущений от её присутствия. Если выделить из этого всего усы, лихо закрутить их концы, то они торчат и не опускаются, напоминая Дали. В маске я стал похож на чудовище из «Аленького цветочка», поскольку борода торчит из-под неё как будто я держу в зубах птичье гнездо. Очень долгое время я был идейно против бороды, баков, усов, хвостов, каре и других излишество в зоне лица и головы у мужчин. По ряду причин, имея перед собой соответствующие дурные примеры, я был уверен, что полноценному человеку всё это не нужно. Зачем украшать себя, когда ты и так прекрасен. Все эти огромные чёлки, козлиные бородки и усики старшеклассника признаки комплекса неполноценности. В добавок они требуют ухода, которого никогда не имеют у таких персоналий. Отчего всё становится ещё страшнее, сальным и противным. Те немногие носители так называемой игрек хромосомы, а на самом деле лишь микрозапятой на месте икса, кто способен на такой уход за лицевой растительностью, превращаются в метросексуалов, а в глазах большинства просто в гомосексуалов, что мешает жить в провинции. С периода полового созревания и лет до 35-40 мне казалось, что лучшая голова мужчины – это открытое лицо без всякой растительности, короткие или умеренные по длине волосы без окраски и иных опций. Хотя сам я прошёл в школе стадию каре и хвостика, задумывался над прокалыванием уха и даже получил на то одобрение мамы, отношение изменилось ко второму курсу. Почти двадцать лет я носил очень короткую причёску и полагал, что ум и мышцы, а позднее как я надеялся и деньги есть украшение мужчины. Умным себя считает всякий, с этим проблем не было, а вот над мышцами пришлось долго работать. С учётом моего типа телосложения относительно спортивен я стал только к последнему курсу. Следует здесь честно признаться, что моя нелюбовь к мужским усам-бородам была вызвана ещё и завистью. У меня довольно долго не росла щетина в привычном понимании. Так что реально побрился я впервые только лет в девятнадцать, а регулярно стал это делать ещё через год. Но мой мозг перефразировал мой недостаток сначала в особенность, факт, а затем и вовсе перенёс это на утверждение, что мужчине борода не нужна. В купе с успехами в качалке, саморазвитии и становлении юношеского максимализма, всё это на долгие годы сделало меня короткостриженым спортивным интеллектуалом. Я мог и послать незнакомца рискуя дракой, и в «Что? Где? Когда?» победить, и про эзотерику в перемешку с жимом от груди беседовать до утра. Друзья у меня сложились соответствующие в период студенчества: начинающие качки спорящие о роли дрожжей в питании, панко-хиппи с гитарами пьющие один чай и курящие другой и ботаники мечтающие скорее начать дежурить в клинике и разгадывать тайны редких патологий одним только дедуктивным методом. И никто из моих близких в тот период не имел усов и бород, кроме отца. Ему-то борода очень идёт и красивая короткая радует глаз. Так что даже если бы волосы у меня стали расти внезапно лучше и утром я стал бы походить на кавказца, то у меня просто не было положительного примера в молодёжной среде для закрепления привычки носить щетину. Со временем я стал бриться два раза в неделю. Больше не стало. По правде сказать, не из-за того, что совсем медленно растёт. Изучая зеркало, я довольно рано сообразил, что мне просто повезло. Моя щетина имеет очень светлый цвет, блондинистый от слова белый, как мои волосы на старых школьных фотографиях. Видна моя щетина становится не из-за её наличия или цвета, а когда волоски достигают длины в 4-5 мм, что конечно нетривиально. О, сколько денег я сэкономил на бритвенных принадлежностях за эти годы. Иметь такую щетину это как ходить в магазин со своим пакетом. По самым скромным подсчётам это много тысяч рублей. Наша валюта обесценивалась, обменивалась и обваливалась столько раз за время роста моих волос, что это цифра не может быть точно установлена. Думаю, откладывай я эти деньги, то за двадцать лет скопил бы на мотоцикл. Вот как редко я брился. Раз года в два я пытался отпустить баки, как следствие посещения рок-н-рольного клуба, но убедившись, что они очень узкие и светлые до прозрачности сбривал. Тем не менее, щетина становилась чуть темнее, толще, а требования мои к внешности мужчин слабели. С переездом в Москву я начал встречать не киношных и не кавказских, а всамделишных людей с бородами и усами, которые были интересными собеседниками, успешными в работе и примерами для подражания. Мода на бороды в те годы достигла апогея. Безбородые скорее считались гомосексуалами. Москва напоминала столицу варваров, если бы не подвёрнутые джинсы и яркие носки с героями мультфильмов на этих ложных стариках. «Не внешность красит человека» постепенно переворачивалось во мне в положение, что любая внешность мужчины, даже с козлиной редкой травой на подбородке, умеренно допустима, если он не убивает животных, не воняет и читал Воннегута в оригинале. Однако мой безволосый бастион всё ещё был твердыней веры. В Москве, на новом месте работы, я был чистый бильярдный шар. Желание выделяться реализовывал цитатами из non-fiction, приталенными пиджаками и циничными медицинскими анекдотами. Никак не усами. Что вообще может такого случиться с человеком чтобы он отрастил усы? Моя борода-усы родилась спонтанно, в обстановке покоя и медитации, во время трёхнедельного посещения Британии. Было прекрасное жаркое лето, кормление зелёных попугаев яблоками, прогулки с сэром Джеком Расселом, сравнительный анализ районов города. В тот год я начал бегать. В тот год я начал учить новый язык. Тот год был отмечен инвестициями в развитие дочки, беседами о её будущем. И как-то само собой, среди гаррипоттеровских пейзажей я перестал совершать своё редкое бритьё. К завершению путешествия и жена, и дочь, и даже я сам поняли, что теперь у меня что-то похожее на бороду. По прилёту я пошёл на консультацию к эксперту. Тётя Оля, мужской парикмахер со стажем в двадцать пять лет одобрила новую игрушку. Решительно обработала её, укоротив, как мне показалось раза в три. После её ревизии я уже не был уверен в том, что оставшееся на лице есть борода. Но мастер придала уверенности сказав, что через месяц (всего через месяц!) обязательно нужно подстричь снова. Приближался конец большого отпуска, я понимал, что явиться на работу с этим на лице, обналичить бороду, совершить каминг-аут есть тот шаг, с которого назад пути нет. Я могу быть критически осмотрен и оказаться в глупой ситуации, вернуться домой, сбрить и прийти на работу снова в ещё более глупой позиции. Либо сбрить сейчас и избежать тихого незаметного позора. Всё же люди-то все исключительно приличные и мне придётся конкретно догадываться насколько моя борода ужасна в их отражении. Особенно после лет стерильности на лице. Тринадцатого августа я вышел в офис с новым образом. Первым я встретил Стаса. Человека, от которого я бы в последнюю очередь хотел узнать мнение о своей бороде. Он очень скептический, не сильно ко мне расположенный, в очках, без намёка на щетину и лысый. Идеальный критик моей бороды. Утром, в полумраке опенспейса Стас просто сказал: «Привет, вижу ты бороду отрастил». И пошёл мимо по своим делам. Это был важный майлстоун. Далее в течение недели такие внимательные критики, как соседи по парте, брутальные мачо из бизнеса, острая на язык менеджер с другого этажа и прочие сказали мне что-то вроде: «ничего», «прикольно», «новый имидж», «борода». Из этих неспровоцированных, что важно, коротких реплик я понял, что борода у меня существует. Она есть и это моя победа. Статус изменился. Лондон подарил мне бороду, я перестал быть противником своей природы. Я успокоился по поводу своей особенности с ростом щетины, я обрёл ещё один маленький покой, как когда-то научившись самостоятельно плавать или подтягиваться, читать английские медицинские журналы или водить машину. На линии жизни появилась ещё одна запятая. С помощью тёти Оли борода меняла формы, длину, стала вполне вменяемой. Бородатый отец отметил, что он тоже отпустил не сразу, а когда я заканчивал школу. Всё как с моей дочкой-тинейджером. Я рад этому сравнению, мой отец образец для меня. Приятно, что он провёл такие параллели. Надеюсь в этой истории с бородой есть и скрытая тема быть похожим внешне на отца. Хоть я об этом ни разу не подумал. Несколько окончательных гвоздей вбили высказывания моих старых друзей. Увидев меня уже ближе к зиме, сказали, что мне очень идёт. Мотивировали и отзывы незначительных знакомых увидевших новую аватарку в Фейсбуке. Там, под одной из лучших фото в моей жизни, сделанной дочкой буквально на лету, в профиль с переднего места пассажира машины, я увидел несколько криков о том, что надо немедленно сбрить. То есть всё, всё вокруг говорило о том, что я сделал правильный шаг. Нежелательным явлением которое проявилось с приходом бороды стала седина. После моего сорокалетия я впервые заметил несколько седых волос, их принесла борода, а не голова. Отсутствие беспокойства по этому поводу у меня абсолютное, это было забавным наблюдением. Если бы не борода, то ещё какое-то время я не увидел бы у себя эти серебристые штуки. Зимой стадия «волшебник» называется Дед Мороз. Я бы смотрелся премило в красной шапочке, с заиндевевшей бородой. Удалённая работа, как я сегодня вижу продлится долго. Важных встреч в очном формате не предвидится и я бы мог дорасти до чародея из пушкинской поэмы. Ждать этого не хочу, перед Новым годом я посещу парикмахера с поздравлением и просьбой сделать красиво. Войду в новый год аккуратным, молодым и осознающим, что борода – это лишь аксессуар. Пусть пока будет. Мне нужно растить многое и расти в других сферах.

Есть ли хоть что-то, что все помнят одинаково и, главное, помнит один и тот же человек одинаково в разные моменты жизни? Я постарался собрать эти вещи здесь. По моему мнению, все люди вместе и каждый конкретный человек отдельно в любом его возрасте одинаково помнят плащ лейтенанта Коломбо, подорожник на разбитой коленке и вкус сгущённого молока. Если у вас нет этих иллюзий и вы захотели иметь нечто общее с человечеством, немедля ни минуты, обретите опыт этих трёх знаний, этой троицы, с которой память у всех работает одинаково. Наши иллюзии в отношении этих феноменов совпадают друг у друга и также с реальностью. Цвет холодильника и его содержимое никогда не совпадёт у вас и вашей супруги, но вкусите сгущёнки и вы соединитесь в потоке одинаковости ощущений. Чудо подорожника вызовет тот же отклик, что в детстве, как на вашей старой разбитой коленке, так и на новой разбитой у вашего ребёнка. А плащ лейтенанта Коломбо, ну, тут споры излишни. Это константа по которой будут калибровать память ещё и наши потомки. Плащ не требует отдельного слота памяти, он просто вживается в вас. Не нужно тренироваться чтобы его запомнить, его нужно однажды увидеть и принять так есть. Как поёт один товарищ, чтобы понять вкус воды надо начать со спирта, чтобы судить о реальности и об иллюзии, нужно увидеть лейтенанта Коломбо в исполнении Питера Фалька в плаще.

Необычайно тренирует память наличие домашних животных. Помнить об их потребностях, об их особенностях, хотя бы не путать их имена. Вот совершенно новая деталь для запоминания. У Чака, нашего домашнего дрозда, обнаружилось случайно забавное свойство. А у вас разве нет домашнего дрозда? Обычное дело. Он очень громко начинает кричать, используя при этом звуки, которые мы не слышали, если к нему подойти в комнате после улицы не сняв шапку. Реально смотрит в глаза, беспокоится, прыгает и орёт каким-то неизведанным видом ора. Стоит снять шапку, как моментально успокаивается и вы перестаёте его интересовать. Мы проверили это наблюдение на разных людях с разными шапками и это было очень весело. Более того, он иногда смотрит в окно и кричит на людей, которые неудивительно на улице все сплошь осенью в шапках. От этого факта забавность Чака и наша к нему любовь только возросла. Специально мы его больше не мучаем, но на гостях проверяем. Когда маркетологи продающие «переводчики» для кошек и собак наконец-то дойдут до нашего рынка и до созданий подобных Чаку, наверняка, перевод будет такой: «Сумасшедшие! Снимите шапку, чокнутые! Верните как было!». Примерно так это слышится на наш человеческий слух. Мой человеческий слух. Моя иллюзия. Возможно, соседи слышат: «Выпустите уже бедную спицу!». А наш пёс: «Выходи на бой шерстяной слабак!». А дочка: «Не может быть уже десять утра, точно ещё семь, мне к восьми».

Здесь провал. Что-то стёрлось и не вернуть. Куда делась осень? Как от осенней шапки и крика Чака мы попали в тёплые носки и варежки? Снег. Всюду снег. За несколько дней спокойного сидения за ноутбуком с редкими подходами к окну с чашечкой кофе я умудрился пропустить мимо глаз небесную месть людям за неумелое ношение валенок и рукавиц. В офис я не ездил, где стоит машина забыл, а медленный свет сквозь снежинки – это так прекрасно. Три дня и три ночи с постоянством метронома шёл снег. Не крупный, без ветра, без урагана, без перепада температуры, просто всё время шёл снег. Каждый выход во двор на вечерний фейковый коммьют приносит массу эмоций. Ах, всё как в детстве, ах, всё как в сказке. И то, что мы не могли пролезть по сугробам, списывалось на то, что и гуляем то мы в основном по лесопаркам, вдали от дорог. Но когда мы не смогли выйти свободно от двери подъезда просто во двор, это при наличии армии московского ЖКХ и собственных гаражей полных тракторов у управляющей компании, пришло понимание, что происходит не просто снегопад. Вся эта белым-белая гладь с 17 этажа казалась сказочной пока мне не нужно было дойти до метро. Авто и пешеходные дороги стали единым целым, дорожки шли не по существовавшим ранее изгибистым красивым ландшафтам, а просто поперёк двора по наименьшему расстоянию между А и Б. Собак размером с лайку не было видно, если те сходили с тропинки. Соседи вышли за хлебом на лыжах. Еда перестала доставляться курьерами. На третий день снегопада такси перестали заезжать во двор потому что в нём застряли трактора чистившие снег. Во всех окрестных магазинах исчезли лопаты, но всё равно, всё что только могло быть засыпано продолжало оставаться засыпанным. На четвёртый день мы с женой стали использовать выход в магазин или прогулку по центру города, реальному центру, не двору, как фитнес, потому что ноги уставали месить снег. После этого снег шёл ещё день и затем температура упала до минус двадцати. Лопаты стали ломаться о сугробы и в магазинах закончились ломы и палки-кололки для льда. Дети успевали устать ещё до того как доходили до ледяных горок. Маленькие собаки отказывались уходить с рук хозяев вниз. В редких досконально почищенных островках было видно, что слой утоптанного снеголёд на тропиках доходит до колена, сугробы же возвышались над этой тропинкой выше пояса взрослого. Ситуация из красивой стала комичной и двигалась в трагическую сторону. Семьёй мы использовали этот кризис чтобы насладиться пустым заснеженным центром Москвы. Парк напротив Новодевичьего монастыря не имел даже намёка на дорожки, одинокий лыжник подсказал нам где под сугробами скрыты скамейки для ориентира и стал прокладывать лыжню по предполагаемому пруду, исходя из расположения ив по берегам. Пруд не угадывался поскольку был завален снегом по самое горлышко, сравнялся по высоте с парком и улицей. В усадьбе Трубецких, что у Фрунзенской, снег на каналах и прудах лежал вровень с островом, мост казался нелепицей, поскольку было непонятно через что он перекинут. Москва-река не имела ни одного судна и была скована льдом, кроме какого-то мчсэсного узкого канала по середине, который прямо на глазах закрывался. Фотографии и фотографии. Кофе в пустых кафетериях, куда не добрались хипстеры. Угадывание марки автомобиля по форме сугроба на крыше. Иней на бороде. Действительно не хватало такой Москвы. Мне, офисному планктону на удалёнке, всё это было в радость. В пургу за пиццей, по колено до метро, испытания давно залежавшимся пуховикам и двойным перчаткам. Окна заиндевелые с утра не успевали оттаять от солнца прямых лучей бившие в зал и от тепла дома. Несколько удивительных дней. Жаль было падающих взрослых на узких тропинках и южан-дворников мокрых от пота. В остальном всё было прекрасно лично для меня. Снег перестал идти, но всё что не успели убрать стало меняться, превращаясь в белый камень от лютого наполеоновского мороза. Но стоит немного потерпеть, отвлечься, просушить перчатки и… у зимы расслоение личности. Вместо единого снеговика с морозами и снежным покровом выше уровня средней собаки, зима разошлась на множественные умы Билли Миллигана. В центре Москвы почти идеальный апрель, высунулись первоцветы и даже стоярусный окурковый культурный слой убран. Во дворах моего нового микрорайона идёт добыча слежавшегося льда силами средневосточной дивизии с применением тяжёлой импортной техники. Солнце греет, ручьи текут по ровным дорожкам из цветного кирпича. За домами в тени, в ещё неосвоенных парковых территориях, где летом будут жарить шашлыки странные люди, в двадцати метрах от своих подъездов, ещё лежит снег. На нём густо валяются иголки хвойных, шишки и одноразовые маски. Ещё дальше от домов, в лесополосе за недостроенной трассой, снега по почти пояс. Не вскрылись ещё ручьи шириной с метр. Хотя пятьдесят оттенков серого снега и тут буйствуют, всё же очень похоже на зиму. Плотный снег иногда выдерживает взрослого, но иногда коварно проваливается на глубину коленной чашечки. Всё это конечно совпадает с рывком поводка собаки и каким-нибудь полуоборотом взгляда за сойкой, в результате можно и упасть. Провалиться и второй ногой по коленную чашечку. Вылезая вспоминаю учебники травматологии 4-го курса, где описывался механизм спиралевидного перелома. Лес настоящий. Белки, вороны, скрип сосны. Но снег начинает уходить и отсюда. Какую зиму подарил этот год! Как красивая зима в Новой Москве! Опять же вопрос к самому себе. Так ли некрасива была зима в Смоленске эти тридцать лет, может быть из-за мусора, потепления, гололёда, либо это я изменился и стал ценить природу, что просто совпало с переездом. Вопрос. Уходящая потрясающая зима открывает то, что прятала столько недель. С каждым днём всё больше на видных местах, на ветках висит одиноких перчаток и пластиковых бутылок, а-ля спортивных с замёрзшей водой. Снег отдаёт их, прохожие развешивают на ветках вдоль тропинок. В отличии от бесконечных чекушек или обычных водочных бутылок после смоленской зимы, здесь покров рождает больше алюминиевых банок всех цветов, коньяки. Спотыкаясь об очередной «Ной». Мечтаю о корпоративном плоггинге где-нибудь вдоль реки или озера в начале весны чтобы соревноваться кто больше собрал мусора или прошёл-пробежал большую дистанцию, кто найдёт самую замысловатую штуку мусора на пути. Увы мои коллеги и HR не так креативны. Повышаем продуктивность сидением перед монитором и призывами записываться на онлайн йогу со скидкой. Новое утро вытаяло нам с псом на тропинку трупы кротов. Режущиеся зубы пса заставляют останавливаться у каждого молодого деревца или каждой мёртвой берёзы с грибом на стволе. Трудно ходить с ним на утреннюю прогулку в лес. Каждый шаг за три по сложности. Неоднозначный снег, отвлекание на собаку, удержание её от прошлогоднего хлеба и кротов, осмысленное движение в ещё зимних ботинках. Летом этих троп нет, оттого часто приходится нагибаться под ветками или перешагивать стволы. Летом тропы будут другими, оттаявшие речки их изменят. А пока ориентиром служат вмёрзшие как будто навсегда лыжни и собачьи следы.

Вычищенный. Приготовленный к настоящей весне центр города заждался наших шагов. С супругой продолжили изучать Москву, старую, таинственную. Лабиринты памяти – это те же лабиринты улиц. В мозге таксиста большой гиппокамп, учить расположение предметов, домов, это путь к сохранению воспоминаний. И не на запах он ориентируется, а на глаза. Хоть эти центры в мозге так удалены друг от друга. Если знаешь где находишься, знаешь и что тут происходило, отчего вернулся, почему это место надо показать кому-то. В прошлом году прошли неспешно со всеми мыслимыми заколулками и остановками, включая разведку кафе и театров, всё Бульварное кольцо. В этом начали с Таганки, Заяузья, прогулялись от устья до Андроникова монастыря, в «Артплей» и выше по реке. Эти наши походы стали регулярными в период спада ограничений после первой волны и продолжились активно после второй. Готовлюсь к каждой прогулке, читаю, начиная с Википедии и углубляясь больше и дальше в века и ссылки. Таганка не особенно поразила, разве что пара улиц купеческих домов и общая атмосфера малоэтажности. Сталинская высотка у устья речки, набережные переполненные машинами. По-настоящему маст-визит это памятник Мастеру и Маргарите, чуть выше по берегу. Автомобиль, управляемый грачом в шоферской одежде, руки-фары и клешни-крыши, машинка-зингер вместо стекла, парящие влюблённые. Скульптор глубоко проникся знаками романа. Одни только протекторы шин со знаками мастей карт – какая находка! Странно, что это не подхвачено мажорами на дорогах. Невероятное впечатление от скульптуры, нечастое явление на наших прогулках. В последний раз такое яркое чувство было при осмотре старого ныне спрятанного памятника Гоголю, что сидит. Столько мыслительной энергии идёт от скульптора. Очевидно, что власти Москвы не так сильно оценили, раз он оказался не напротив Крылова на Патриарших, а на высоком берегу Яузы, вдали от туристических маршрутов. Андронников монастырь также порадовал, вовсе не монастырь, а музей. И ничего-то не осталось от Рублёва здесь, только бренд, что нужно ещё развивать и развивать. Намечающийся ремонт-реставрация явно намекает на большее внимание в будущем. Удивительное кафе в трапезной усилило впечатление от этого места. Великий пост мы отметили прямо в бывшей трапезной монахов чайным напитком из облепихи, штруделем с вишней и черникой. Великолепно, если не сказать к месту – божественно. Лучшая трапезная между Таганской площадью и Курским вокзалом. Финалом вылазки на москваведение стала выставка рукоделия в «Артплей», также наше семейное традиционное. Мастерство на высочайшем уровне. Хотелось скупить всё. Завершая совсем уж бесснежными улицами у «Дельта-плаза» под лучами тёплого солнца вздыхали напротив визого центра Британии и гадали удастся ли ещё когда-нибудь походить по уличкам Алисы в Оксфорде или весь мир чокнулся и живая жизнь не станет на нашу сторону. Час чтения в метро и мы в уже более зимней зиме. Метро уводит нас с другому лицу марта, к глубоким заледенелым следам, висящим на ёлках варежкам, полуразрушенным снеговикам мегалитического прошлого. Приехали из апреля сразу в февраль.

Всегда куда-то едем. Перевозим свой жёсткий диск памяти в коробке, не доверяем облаку. Физически перемещаемся с ним по дорогам страны. А могли бы положить мозги в банку и смотреть кино про дорогу. Так, наверное, будет в будущем. Хорошо класть мозг по частям. Обоняние оставить на входе в ТЦ, где всегда пекут хлеб, слух в Центральном доме музыки, а зрение захватить в путь, к новым местам. Пока они не новые, пока дорога в Смоленск, трасса Минская, знакома так хорошо, что практически в каждом населённом пункте завелся некоторый маркёр, на который обращаем внимание, когда едем и подмечаем малейшие его перемены. Например, мост над трассой в Суетово. В какое бы время мы не проезжали – на нём нет людей. Для кого он построен и зачем – загадка. За год регулярного проезда мы видели на нём двух человек бредущих вместе от церкви к магазину. Каждый раз проезжая, коллективно шутим, что когда-нибудь эти двое пойдут назад и мы это увидим. Это и есть миссия моста. То же самое в отношении железной дорожной ветки у Сафоново. За пять лет я видел там поезд однажды, это был просто локомотив катящийся из ниоткуда в никуда. Но домик смотрителя с горящей лампочкой, вечная машина рядом с переездом, присутствуют и днём, и ночью. Мой знакомый, что ездит на работу в Москву почти 10 лет еженедельно, видел чудо-локомотив два раза. В один из разов мы ехали вместе, это и был мой единственный. Шлагбаум опустился, из тумана в туман проехал локомотив со скоростью закипания чайника на открытом огне. Пока едем, отмечаем всё. Месяц обсуждали переименование реки Мжуть в Мжут. Смена знаков прошла через ряд этапов: закрашивание буквы Ь, затем установка нового знака, затем его перенос на 50 метров. Перемещение проституток по остановкам от Анохово до Мушковичей наблюдать весьма забавно. Тут и там они оказываются выгруженными и ожидающими под пластиковым козырьком. Габариты мадам становятся всё больше, помада всё ярче. Солнце восходящее или садящееся пропускает лучи через пластик козырьков и он загорается оранжевым. Издали кажется, что это красный светофор или костёр. Стоять там приметно для водителей. Примечаем перестановку камер и установку новых. В Московской области это процесс перманентный, в Смоленской всегда сюрприз и редкость заслуживающая упоминания. Места ремонта трассы ползут от города к городу примерно со скоростью – кусок в неделю – и мы успеваем за год поездок увидеть рождение, взросление и преждевременную смерть асфальта. Многие участки могли бы ещё послужить одну-две зимы, но необходимость освоения бюджетных средств превышает рациональность выбора места ремонта. Вновь и вновь, в общем неплохие фрагменты трассы покрываются знаками, стрелками, дымящими машинами и небольшими пробками. Изменения в районе Кубинки всегда самые критические и я бы сказал мегалитические. Возникновение объездных шоссе величиной с главную улицу Смоленска, возведение мостов достойных Волги, перевоз с места на места целого Кавказа щебня. Здесь жизнь кипит, дорога дышит переменами. С противоположной стороны, у самого Смоленска тоже бывают изменения. Смотрим и поддерживаем перестройку участка в Каменке. Возникновение магазинов и дорожных карманов, электрических вывесок. Кроме проституток по трассе перемещается ещё и филиал «Ярцевского шашлыка». Действительно неплохого продукта из мяса на кости с луком и лепешками, с настоящим кетчупом из ядрёной томатной пасты, с чёрным хлебом типа «мама послала в магазин в 1989». Филиалы ярцевского шашлыка как метастазы отпочковываются и занимают локации поближе к стоянкам и кафе, то в Сафоново, то на въезде в Смоленск. Добавляет массу философии к дорожной обсервации поездка с отцом. Он рассказывает, что было во времена его командировок по строительству в разные районы. Удивляется куда могли исчезнуть огромные комбинаты со столовыми и общежитиями, с мостами и заправками. Особенно ему дороги истории про Серго-Ивановск, где он своими руками много что сделал и мог бы даже жить там, если бы не мама и не возможность получить квартиру на Медгородке. Помнит он хорошее отношение там к себе, питание, перспективы, что-то важное из 80-х, надежду, что не везде воруют и не все бездельники. Сейчас проезжая эти края, мы видим пустоту, натуру для съёмок «Сталкера». С женой ведём ленивый рейтинг туалетов трассы, а именно туалетов заправок. Хоть здесь и нет сюрпризов, туалеты на крупных сетях, вроде «BP» и «Шелл», «Лукойл» и «Газпром» – лучше прочих, стараемся отмечать мелочи, принимать во внимание арсенал магазина, очереди, скидки на бургеры и прочее, чем заполнить время в дороге, что перетереть. С недавних пор, наш спутник пёс заставляет нас обращать внимание и на места для выгула собак у заправок. Часто забор или близость помойки не повышает рейтинг заправки и мы перестаём там бывать даже если имеется отличный туалет и магазин. Я, к счастью, могу проехать полную дорогу без явки в WC. Гуляю с собакой, пока девушки делают свои дела. Но останавливаться на хороших заправках всё же приятно по всем пунктам. Однажды у Гагарина я видел взрослого лося, стоящего у трассы, иногда пару косулей. Убитые ежи, лисы и собаки встречаются утром, я пока не причастен ни к одному эпизоду. Живые птицы, врановые, коршуны, могут сопровождать нас и днём. Восседая на неубранном кругляше тонны сена, вдруг срываются, застывают в небе на месте, пикируют к добыче и улетают с ней. Часто сидят вдоль дороги или ходят, кушая выползших на тёплое полотно трассы земноводных. Куда страннее люди, бредущие вдоль трассы в местах, где нет деревень. Непонятно откуда берущиеся дети с тачками какого-то мусора, велосипедисты преклонного возраста, мужики в ватниках с топорами, все эти призраки трассы. Голосующих мало и только на остановках у сёл. Наша полная машина никогда не была гостеприимна к ним. Трасса Минская, сколько времени на тебе прожито, сколько подкастов выслушано, сколько раз съезжала волна «Дорожного радио», вызывая смех и мысли о перемещении во времени, потому что песня начиналась сначала. В памяти навсегда останутся самые яркие моменты: загоревшийся внезапно на светофоре «Камаз», мёртвые мотоциклисты, что обогнали тебя полчаса назад, переходящие в темноте из леса в лес чумазые дети и продавцы рыбы, и флагов в деревнях, где нет ни рек, ни озёр, ни флаговой мануфактуры.

Мне чтобы снова переместиться во времени и пространстве нужна машина. Не времени, просто автомобиль, как у грача, с руками фарами. Но что-то тревожное в её поведении, горит лампочка. Я что-то уже забыл? Какое-то масло-шмасло, что-то о чём я понятия не имел и до начала провалов в памяти? Горит лампочка, зараза, подозрительно оранжевая. Оказывается, даже в ключах от машины может сесть батарейка. Всё-таки этот год довёл всех. Посмотрел форум автолюбителей с постом про то, как открыть брелок, вынуть батарейку и заменить. Пост был очень серьёзным и оттого смешным. Множество фотографий действия, которое занимает одну минуту. Внимание с деталями и наставления опытного менятеля батарейки. От этого пост показался таким ламповым и сердечным. Спасибо, неизвестный человек в интернете. Я рад также не только тому, что справился, но и ещё более тому, что обнаружил у себя способность удивляться. Удивился искренне, что брелок разрядился, удивился по-настоящему подробному забавному посту в интернете. Я умею удивляться, а значит я ещё молод начинкой! Сажусь и увожу свою память как улитка домик к новому эпизоду жизни.

Путешествие – невероятно ценный опыт. Вспомните кем стали люди, которые успешно прошли своё длительное путешествие. Гаутама погулял за пределами дворца, поискал счастья в джунглях, сменил круг общения и обернулся Буддой. Студент-медик на мотоцикле проехал материк и повидал больше, чем все его родные вместе, доехал до конца пути он уже Че Геварой. Ульянов через Европу, новые связи, брейншторминг и новую культуру по льду Финского залива вернулся уже Лениным. Реальное физическое расстояние, преодолённое индивидуумом, меняет структуру человека. Связи там новые формируются, нейрогенез или оба механизма, но это очевидно. Хочешь стать новым – путешествуй. В случае успеха ты ещё и станешь лучшим. В дороге проверяются все твои установки, это тест твоей морали и взглядам на общество. Вдали от дома ты наконец-то совершаешь твои поступки, а не ожидаемые кем-то, не запрограммированные. И те, у кого есть что совершить, в дороге получают такую возможность. Нужна новая структура, новые связи, новые нейроны – обогащай свою среду через путешествие. Новые иллюзии. Вызов, который обернётся пользой. Дорога пишет память. Сидя на месте много не запомнишь, так и забывать будет нечего. Дорога – это не только земля, но и воздух. Мой первый полёт за полтора года и первый по работе за год и восемь месяцев. И сразу жесть. Рейс в Анапу. Моё регулярное участие в программах для детей сотрудников или студентов, волонтёрство поддержанное компанией. Люблю эту часть работы и нахожу в ней отдушину, открытую заслонку из мира корпорации в мир какой-то другой жизни. Будет, что вспомнить. Это почти всегда провинция, талантливые дети, замороченные энтузиасты-преподаватели и красивые виды. Но не Анапа. Она, как исчадие преисподней российского туризма показала мне своё лицо ещё в аэропорту. Отстоял очередь на вход в аэропорт, очередь на регистрацию, очередь на безопасность, очередь в кафе, в туалет, на посадку, на занятие места в салоне самолёта… Мы – нация очередей и категорически не учимся уменьшать их число. Даже там, где очередь необязательна, находится часть людей, что её добровольно создают. Когда их становится 20-30% от массы, все остальные понимая или не понимая, что происходит перетекают в очередь, которой вовсе не должно быть. И если я остаюсь последним, кто не встал, то рискую абсолютно перестать быть членом этой общности. Смешно, но рейс может уйти без меня, туалет закрыться, а кофе закончиться. Проверено. Полный салон толстых людей, не помещающихся в кресло, упорно их раскладывающих, но при этом не откидывающихся на спинку, а упирающихся лбом в переднее кресло. Практически все с детьми размером не больше рюкзака. Понятно, что орут все и родители при первой же возможности выпускают чад в коридор между креслами, где они мешают всем, бьются головами и суют руки в разные неподходящие места. В туалет встаёт половина пассажиров в первые же десять минут полёта. Ад продолжается, когда прислушиваешься к разговорам. Детей на лету учат креститься, включают мелким на полную громкость колыбельные, поют сами, требуют у стюардов каких-то невиданных услуг, которые, вероятно, пассажиры видели в кино про 7-звездочный отель. Оказавшись среди яжматерей и бабушек-энцефалопаток, я завидую папам, что бухие с утра и стараюсь сконцентрироваться на чтении газеты. Пара небольших книг про то, как ясно и понятно писать тексты затягивает в полёте и я поражаюсь своему буддийскому настрою. Меня бесит только толстая ёрзающая подросток впереди и молящаяся толстая тётка слева, совсем немного ненависти на квадратный метр. На обратном пути в Москву рейс полупустой, Анапа ещё не отдаёт своих адептов, у них ещё есть наличка и очумение на лбах. На безопасности наблюдаю как целые ряды мамаш не понимают, что ртутные градусники, аэрозоли и пакеты с бутылками воды нельзя проносить в ручной клади. Слышат впервые. Усталые и злые проверяющие шипят, но отдают назад всё кроме градусников. Сижу через пустое место от невероятно вежливого мужчины в цветных татуировках, который является вторым после меня человеком в Анапе, аэропорте и на борту, что сидит в маске. Маски на лицах, тем более закрывающие нос, я не видел с момента посадки в такси в Москве, до этого конкретного человека. Короткие носки, отсутствие гигантской ручной клади, странной или избыточно модной одежды, солнечных ожогов, выдавали в нём культурного человека. Поймал себя на мысли, что сидели бы мы не через место, я начал бы разговор первым. Фрилансер, айтишник, маркетолог, кто этот единственный неистерик в салоне? Вот так просто летящий без стразов и сумки-баула на полке, без гаджетов величиной с холодильник, вежливый, как иностранец. Загадочный гражданин отвлекал меня от чтения своим опрятным видом и отсутствием криков. Мне очень повезло на обратном пути. Меня могло бы и не хватить на ещё один детский сад коррекции струящийся меж пивных животов. Ад остался там внизу. Я проверил, не забыл ли голову со своими воспоминаниями, принялся их редактировать, очищая от туристов, даже в глубокой деменции я не хочу помнить это. Нужно место под что-то другое, хотя бы под работу. Садимся, такси, но по-настоящему открываю глаза на мир только в офисе. Психологи говорят, что плохие воспоминания забываются быстрее. Но ведь и пустой память не бывает. Забыли ли мы офис за два года удалёнки? Нет, мы придумали о нём новые воспоминания.

Там знакомый офисный осенний холод. Он-то меня и приводит в чувства. От кислого кофе, от полёта с нашего юга. Женщины кутаются в пончо и куртки, мужчины поддевают жилетки и безрукавки под костюмы, шарфы наверх. Костюмы-тройки не в моде, у меня есть ретро-свадебная, облачиться? В холода дополнительная жилетка станет вне формата моды, выше неё. У всех на столах кружки с тёплым чаем в разной степени недопитости. Голова моя работает быстро, как процессор с новым кулером, отвлекает только желание потереть ладони друг об друга. Я не кутаюсь в куртку, сижу как есть, из средств защиты только тёплый пиджак, купленный на распродаже в Портобелло. Греет он воспоминаниями о летней улице, где снимали «Ноттинг Хилл». В одном и том же магазине с умопомрачительными твидами и шерстью из Шотландии я покупаю пиджак в каждый приезд. Скидка огромная, размер последний и всегда мне в самый раз. Знак свыше. Всё для того чтобы в эти странные дни в офисе я был немного теплее окружающей среды. Компенсация от Лондона за его невкусный чай. Каждый год сентябрь в нашем помещении такой холодный, что люди выходят греться на улицу, ищут повод, чаще бегают курить, засиживаются на кухнях, обогреваемых солнцем через огромные окна. Смена сезона в близком к премиумному уровню офиса каждого застаёт врасплох. Сопли, нытьё и пустые места в отделе встречают этот холод. Пару дней вернулся с удалёнки ради работы с новым сотрудником и прочувствовал этот сентябрьский мистический озноб. Даже наш бессменный лидер, директор департамента, открывающий окна зимой, проветривающий всё и всех без комментариев и вопроса к аудитории, сидит в свитере и был замечен не с одной кружкой кофе. Заморозить его не удаётся никакому февралю и никакому сквозняку. Только сентябрь в офисе достаточно для того силён. Разговариваю с руководителем и ловлю себя на том, что речь сбивчивая и резкая оттого, что я дрожу. Становится забавно, но разговор продолжается. Доказываю нужность своего существования, тяжесть своих проектов и необходимость своего роста. Обычные карьерные дела. Но слова вылетают неритмично, тело зажимается чтобы не отдать тепло. Наша комната самая холодная на этаже. Случайные гости сразу это замечают и возвращаются в свои холодные комнаты говоря по телефону кому-то, что у «них» совсем дубак. Дело скорее во влажности и внезапности перемены. Всё же я отсидел за столом два дня и не простудился. Феномен нашего офиса. После бабьего лета всё это пройдёт, здание как будто согреется и остаток осени, и зима будут там очень тёплыми. Мы будем бегом бежать с обеда, с улицы в наш рабочий дом, ходить в рубашках, переобуваться в сандалии, открывать окна при первой возможности. Внешних изменений нет, удалёнки как не было. Но речь у всех скорая, смешки резкие, все соскучились по обществу. Собрались за кухонным столом вшестером, делимся летними впечатлениями. Одна хвалит Эстонию, вторая ругает Краснодар, все скучают по Европе. Иронизируем друг над другом, но не успеваем считать контекст, как новая тема сбивает разговор. Держимся за тёплые кружки, уминаем углеводы и шутим, что за время пандемии все прибавили в массе. Утренний замер показал лично мне 88 килограмм. Действительно снова вверх. Более регулярные занятия спортом компенсируются прекрасным питанием домашней кухни. Беседы на офисной кухне затягиваются, может быть не только от долгого скучания по коллегам, но и оттого что у иных занятий немного. Удаляюсь, не так вежливо, но пора делать дела и говорить с людьми. Держу марку, качество и скорость, вот моя эджайл религия в рабочие часы. К холоду офиса после обеда добавляется и мрак. Свет мониторов контрастирует со светом улицы, день укоротился. Пустые стулья коллег, серые стены, упавшие шали и пончо, атмосфера советского НИИ, в котором сократили треть сотрудников. Или они уехали на картошку? На овощебазу. Будто вчера и я ездил туда только с классом, на яблоки. Как быстро пролетели годы. Я вспоминаю-придумываю свою поездку на переполненном детьми автобусе, сидя на ведре в проходе, прижимая пакет с хлебом и салом. У меня был ещё тяжёлый термос. Должен был быть. Это я хорошо придумал, то есть вспомнил. Следующую неделю никого не заманишь в офис, все будут печатать из тёплых квартир, а может и дач, усиливая отопление всеми способами, от регулятора газового котла, что редкость в Москве, до прикладывания пушистых котов. Был ли у меня термос? Тяжёлый металлический на один литр чая, в ромбик, со съёмной крышкой-кружкой. Такой. Это я хорошо придумал, то есть вспомнил.

Там, в тогда, мы не фотографировали всё подряд. Фотография убивает память. Фотография – претензия на объективность совсем не нужна для памяти. Ведь мы её конструируем по запросу всякий раз заново. Лучше помним то, что хотим, то, что говорили вслух, хорошее и про нас. На самом деле скорее и детальнее придумываем свои хорошие воспоминания. Кастомизация моей памяти завершается. Кофеин, спорт, свежий и несвежий воздух, яркие бац и серое ну-ну, черепно-мозговая травма, витамины, глицин, мой компьютер обрёл индивидуальность. Дальше утраты. Выпадение лиц и имён, запахов. Забыть купить хлеб, забыть положить его в хлебницу, забыть съесть и выкинуть заплесневелый, забыть вкус какого-то определённого хлеба из того какого-то одного дня. Той лепёшки в зимнем рынке с ничем, просто рвать и есть. Придётся переключаться на сегодняшние иллюзии, не сравнивать с прошлым обманчивым меняющимся, как школьные учебники истории, опытом, видеть сейчас. Потому фиксировать на бумаге пока можно, без фотографий-воров, без имён и дат. Потому что все имена здесь – это моё имя и все даты – мной прожитое время. Иллюзия, что есть двенадцать месяцев в году, а на самом деле их совершенно другое количество. Иллюзия, что ты работаешь в центре или живёшь там, но в памяти на кличку «центр» отзывается перекрёсток из другого города и троллейбусная остановка со скелетом ларька. Можно покупать тарелки и собирать магниты, но всё равно никто кроме тебя не помнит аиста, достающего из придорожной канавы лягушку. Нельзя продать свою иллюзию жизни, своё чувство хлеба. Люди могут только притворяться, что у режиссёров-актёров это получается, а потом приходить домой и рассказать родным, что смотрели «Вий». Это такой фильм про математика, что доказал теорему мелом на полу и сбросил матрицу, иллюзию, оживил умерших раствором столовых клеток, но получил ишемический инсульт и не смог рассказать ассистенту, как повторить эксперимент. А родные покивают, но, разумеется не поверят. Кто же это пользуется мелом в наши дни. Мел этот портит всю историю, а так вполне правдиво. Во второй части мозг учёного реваскуляризируют, но оперативная память не успела перейти в долговременную и рецепт воскрешения не запомнился, утратился. Но учёный сразу вспомнил другой, потому память – это иллюзия.