Прилив

– Долгая история. Выпейте хоть немного, иначе вам будет очень плохо. Приливы на острове хуже пытки, – Порох посмотрел на Бартека и, поняв, что пить он по-прежнему не собирается, продолжил: – Знаете, еще до того как стать контрабандистом, я хотел поступить в семинарию…

– Но жажда материального благополучия оказалась сильнее?

– Нет. Просто я понял, что священник из меня не получится. Я не способен убеждать людей, заставлять их верить себе. Скорее всего мне не хватало искренности.

– Может быть, – пробормотал Бартек. – Но от священника я бы сейчас не отказался. Даже от такого, которому не хватает искренности. Пусть он хоть атеистом будет. По крайней мере, это было бы лучше чем пить.

Порох пожал плечами.

– Помолитесь.

– Я не умею. Да и незачем. Знаете что… – Бартек вынул из бумажника банкноту и положил ее перед Порохневичем. ?Возьмите на все этого пойла и, давайте, напьемся.

Порох осторожно взял бумажку, потряс ею в воздухе и положил в нагрудный карман.

– На все – это слишком много, – возразил он.

– Возьмите сколько надо, остальное оставьте себе.

Порохневич прищурился, отпил из бутылки, встал, и перед тем как направиться к импровизированной стойке из бочек, за которой дремал хозяин, сказал:

– Берегите деньги. Без них здесь туго.

– Мне кажется они здесь вообще ни к чему. На острове, как я понимаю, нет никаких экономических отношений.

– Да. Но так уж повелось. Традиция, если хотите.

– Понятно. Значит без денег здесь туго.

– Здесь особенно. Работать негде, а кормить задаром никто не станет. Хотя…

– Что?

– Ничего. Пустяки. На водку много уходит. Если не пить, то еще можно продержаться.

– Не пейте, – сказал Бартек.

– Нельзя, – бросил Порохневич и пошел к стойке.

Бартек проводил взглядом его приметную, несколько сутуловатую фигуру и наклонился над стариком, которого Порохневич столкнул на пол. Старик мирно похрапывал, видимо, не испытывая особых неудобств в своем положении. Бартек усмехнулся, взял бутылку и, преодолевая отвращение, сделал несколько глотков. Боль сразу отпустила, только в голове стало непривычно тяжело. Он сдавил виски пальцами и глубоко вздохнул.

А если Ирма выкарабкалась?

Он сознательно употребил это слово, потому что из такой каши можно было только выкарабкаться. Взрыв в носовой части лайнера, жуткий шторм, ночь, – все одно к одному. Он крепко держал ее за руку, и потом, когда спускались по трапу, перехватил запястье так, что она вскрикнула. И все-таки толпа разъединила их.

Порох принес три бутылки, наполненные той же мутноватой жидкостью, и выложил сдачу на ящик.

– Австралийские доллары. Наверное Дик расплатился. Он у нас один австралиец. Заберите. Понадобятся.

– А вам? – спросил Бартек, сгребая ладонью деньги. – Вам они не нужны?

– Нужны, но я предпочитаю зарабатывать их сам.

– И получается?

Порохневич забавно поморщился, словно давая понять, что разговор на эту тему ему неприятен.

– Знаете, мне надоела ваша постоянная ирония, – сказал он. – Давайте лучше выпьем.

– Я и не думал иронизировать, – ответил Бартек. – Вы сами говорили, что работать на острове негде. Как в таком случае можно зарабатывать деньги?

– Можно, – отозвался Порох и приложился к бутылке.

Бартек промолчал. Он допил свой самогон и мгновенно ощутил как крепко пьян. Лицо Порохневича и его шевелящиеся губы вызывали какие-то далекие ассоциации. Ему казалось, что он слышит голос Ирмы. Она кричала, но он не мог разобрать что.

Свирепый ветер, завывающий на все лады, смывал ее слова, как океан – следы на песке. Бартек сделал еще несколько глотков из другой бутылки и через несколько минут уснул сном без сновидений.

Волны устало накатывались на берег. В открытые двери прорывался теплый ветер, который потрепав одежду спящих исчезал так же неожиданно как появлялся. С берега доносился неприкращающийся шум прибоя. Начинался прилив.

3

– Вот видите, Бартек, – сказал Порохневич, глядя куда-то в щемящую глаза даль океана. – Все в порядке. Вам осталось только вылить на голову ведро воды и выокончательно при дете в себя. Поверьте моему опыту.

– Не премину воспользоваться вашим советом, – пробормотал Бартек. Он лежал на берегу и солнце нещадно впивалось в лицо, словно намереваясь выжечь его до самого черепа. – А как я здесь оказался?

Порох усмехнулся, как-будто собирался рассказать анекдот и своей ухмылкой уведомлял слушателей: «Ну, сейчас-то вы обхохочетесь!»

– Вы сами сюда пришли, – сказал он.

– Сам? – удивился Бартек.

– Именно, – пояснил Порох. – Вы были в полной отключке. Я нашел вас десять минут назад, – контрабандист сел рядом с Бартеком, зевнул в кулак и, прищурившись на небо добавил: – Вы звали Ирму.

Бартек слизнул с губ песчинки и сплюнул.

– Это не ваше дело, – решительно заявил он.

– Естественно. Я просто констатирую факт, – Порох лег, сложив руки на затылке. – Человек, произносящей во сне женское имя еще не совсем потерян для общества. Вот Мавр, например, когда спит – матерится. Можете себе представить? Два года назад у старика было свое торговое судно, и вот…

– Извините, – учтиво перебил его Бартек, – но в данный момент ваши истории интересуют меня меньше всего.

Бартек поднялся на ноги и ему показалось, что какая-то жестокая сила намеревается вдавить его в землю. Жутко болела голова.

– А она симпатичная? – спросил Порох.

– Кто?

– Ирма.