Гонец московский

– Да! – одновременно с ним ляпнула Нютка.

Любомир рассмеялся. Покачал головой.

Тем временем Емельян Олексич отдышался. Зло гаркнул на стремянного Мишку, который продолжал размазывать розовые сопли по реденьким усам. Тот промямлил что-то виновато и побежал искать коня.

– Кем драться-то учен? – без предупреждения спросил Любомир.

– Дядькой Гораздом… – проговорился парень. И прикусил язык, но было уже поздно.

– Гораздом, говоришь? Слыхал я об одном отшельнике, которого Гораздом зовут. Сколько раз его звали князья – и московские, и тверские, и рязанские – учить дружину бою оружному и рукомашному. А он ни в какую… Гонцам отвечал, что самому Александру Ярославичу Невскому служил, а больше ни единому князю не станет. Гордый. И упрямый.

Никита удивился, хоть и постарался не подать виду. Он и знать не знал, что его учителя, оказывается, все окрестные князья звали к себе в дружину.

– От московских князей еще при Даниле Александровиче ездили. Вот Олекса Ратшич и ездил, – Любомир кивнул на боярина Емельяна. – Его тятька, стало быть…

Старый дружинник замолчал. Видать, минувшие дни вспомнились.

Емельян Олексич с помощью Мишки забрался на подведенного коня и теперь срывал злость на спутнике, вполголоса выговаривая ему. Лишь бросал исподтишка косые взгляды на Никиту.

– Отведи меня в Кремль, почтенный Любомир Жданович, – попросил парень.

– Что-о? – удивился старый дружинник. – Ты никак княжеского суда просить захотел? Я-то думал…

– Не суда, – мотнул головой Никита. – Мне ему послание от Горазда передать нужно. Очень нужно. Я затем и в Москву пришел.

– Вона как… А не боишься? Сперва ведь отвечать придется за то, что тут натворил.

– Отвечу, если надо.

– А ты смелый.

– Мне очень нужно передать слова Горазда. Я бы хоть так, хоть сяк в Кремль пошел бы. В ворота не пустили бы, через городню[36 - Городня – часть крепостной стены между двумя башнями.] бы полез.

– А поймали бы? – улыбнулся Любомир.

– Просил бы встречи с князем.

– А взашей бы выгнали?

– А я опять полез бы.

– А в подпол бросили бы?

– Убег бы…

– Вона как! Молодец. Уважаю.

– Так сведешь меня к князю Юрию? А, Любомир Жданович?

– К Юрию не сведу.

Заметив разочарованный взгляд парня, воин пояснил:

– Юрий Данилович уехал в Новгород. По делам. По каким, не спрашивай – не твоего ума дела.

– Я и не спрашиваю…

– Вот и правильно. А к Ивану сведу. Попробую добиться для тебя княжьей милости.

– Спасибо тебе, почтенный Любомир Жданович, век не забуду! – Никита поклонился дружиннику в пояс.

– Не радуйся прежде времени. Князь Иван Данилович справедлив, но суров.

– Бог не выдаст, свинья не съест.

– Вона как! Свинья не съест, говоришь? Тогда пошли, – кивнул Любомир. – Девчонка с тобой?

– Сам пойду!

– Никуда ты сам не пойдешь! – возмутилась Нютка.

«Вот напасть на мою голову… Как же избавиться от нее?»

– Почему сам, красавица? – приподнял бровь дружинник. – Я с ним иду. В обиду не дам.

– Я все равно пойду! – уперлась девчонка. Хоть и зарделась, что убеленный сединами воин назвал ее красавицей.

– Ну, дело ваше.

Любомир повернулся к боярину:

– Слышь, Емельян Олексич! Парень желает, чтобы князь ваш спор рассудил. Вот прямо в Кремль и поедем сейчас.

Емельян презрительно оттопырил губу. Мол, подумаешь, суд княжеский. Мне все равно. Прав я. На том стоял и стоять буду. А боярская правда, как известно, сильнее холопской.

Но и возражать он не решился. Развернул гнедого мордой на Боровицкий холм, стукнул каблуками в конские бока.

Любомир махнул Никите рукой – пошли, дескать. Пришпорил серого, нагнал боярина и поехал стремя в стремя. Парень, закинув посох на плечо, зашагал следом за ними. Нютка семенила рядом, вцепившись в рукав Никиты. Замыкал шествие Мишка. Непонятно: то ли решил, что не по чину ему впереди ехать, то ли приглядывал, чтобы тать не сбежал.

Глава пятая

Желтень 6815 года от Сотворения мира

Кремль, Москва, Русь

Треугольник Кремля приближался медленно. Все потому, что дружинники московского князя никуда не спешили. Гнедой и серый еле-еле переставляли копыта в круто замешанной, как доброе тесто, грязи. Все это время Любомир тихо вычитывал Емельяну. Что именно говорил старик, Никита не слышал, но отлично видел, как с каждым словом все ниже опускается голова молодого задиры, и сутулятся плечи под измаранным плащом.

Парня аж любопытство разобрало! Интересно, за что распекают молодого боярина. Не будь рядом Нютки, он обязательно постарался бы нагнать всадников, подобраться как можно ближе к конским крупам. Тогда, возможно, и уловил бы краем уха слова Любомира. Но показывать себя «любопытной Варварой» при девчонке Никите не хотелось.