Судьбы местного значения

– Ну-ка дай… Зо-лин-ген… – по слогам прочитал старшина. – Во как! Немецкий…

Тем временем руки проверили галифе и хлопнули по голенищам.

– А сапожки-то немецкие, – хмыкнули позади. – Оп-па!

Из голенища появился еще один траншейник.

– Попал ты, паря! – хмыкнул сержант.

– Маузер, ножи, куртка, ранец… – перечислил старшина. – И все немецкое. Что думаешь, Палыч?

– А что тут думать? Ясно все…

– И что ж тебе ясно-то? – спросил Семен.

– А то, что не свои вы.

– Ты слышал, сержант? – сказал Семен. – Логично, чё – если с трофеями, то шпион.

– Повезло на идиотов нарваться, – откликнулся Горохов зло. – Жрут тут в тылу да сладко спят… суки…

Тут к нему подскочил сержант, что Бесхребетного обыскивал.

– Суки?! Н-на! – кулак впечатался в челюсть. Среагировать Горохов не успел.

– А ну… – начал Бесхребетный, но крайний боец вскинул винтовку, и Семен только-только успел отбить приклад, целящий в лицо. Одновременно прилетело по ребрам, затем в ухо. Сильно. В голове щелкнуло…

Семен выматерился, и…

Х-ха! Отшатнулся красноармеец с разбитым носом. Х-ха! Под удар попал сержант, размахнувшийся на Горохова. Х-ха! Откатился боец справа. Х-ха, с разворотом под дых. Навстречу старшина… поднырнул под руку, перехватывая кисть, бросок, удар.

– Полежи, старшой… – прохрипел Семен, разгибаясь.

Рослый боец отбросил оружие, шагнул навстречу, широко размахиваясь. Семен быстро сблизился, подныривая под руку, и пробил двойку в солнечное-подбрюшье. Боец сложился пополам.

Тут налетели со всех сторон. Удары посыпались градом. Звон в голове превратился в гул…

– Прекратить! – рявкнул кто-то.

В голове шумело, глазах двоилось, но Бесхребетный разглядел лейтенанта.

– Старшина Комаров, что тут происходит?

– Шпионов немецких поймали.

– Ты говори да не заговаривайся! – прохрипел Горохов, сплевывая кровь.

– Встать! – скомандовал лейтенант.

Михаил с Семеном медленно поднялись.

– Кто такие? – спросил лейтенант, рассматривая обоих.

– Сержант Горохов, шестьдесят четвертая стрелковая.

– Красноармеец Бесхребетный, семнадцатая стрелковая.

– Документы имеются?

– У старшины.

Лейтенант забрал у Комарова красноармейские книжки. Долго рассматривал, понюхал, покорябал ногтем что-то посередине. При этом Семен с Михаилом понимающе переглянулись.

– Долго по тылам шатались?

– Я с Новоград-Волынского УРа, – ответил Горохов, – он из-под Лиды.

Кто-то присвистнул. И лейтенант недоверчиво посмотрел.

– Как через фронт перешли?

– Крайнее охранение вырезали и бегом сюда.

– Складно поете… – по лицу лейтенанта стало ясно – не верит. Ну да, всего два бойца с отделением справились? Как ему объяснить, что не отделение вырезали, а всего четверых. И просто очень повезло сработать тихо?

– Этих к ротному, там разбираться будем, – решил лейтенант. – Все, что с ними было, туда же. Ясно?

– Ясно, тащ лейтенант.

Полуразрушенная изба, прикрытая для маскировки срубленными березками. В окнах рам нет. Маленькая светлица со столом посередине и пара лавок. Две винтовки, «вальтер» с наганом, четыре ножа и ранец с вещмешком на столе.

– Окруженцев развелось… – старший лейтенант Мартынов с интересом изучал оружие. Долго рассматривал трофейные клинки. – Говорите, неделю по тылам шатались?

– Не шатались, – поправил Семен, – к своим шли.

– Вместе?

– Мы у Козевичей встретились. Дня три назад. Я от Лиды пробирался. Сержант от Новоград-Волынского УРа шел.

– С южной части укрепа, – уточнил Горохов.

– Складно, баете, складно… – задумался ротный. – А чего на бойцов моих накинулись?

– Это они накинулись. Как высказал все, что о них думаю! Они…

Позади кашлянул старшина. И Горохов замолк. «Зря – подумал Семен, – пусть бы ответили за преступный сон на посту».

– Комаров?