Игорь

Мужчина принял происходящее, как должное. Стол молниеносно прибрали, поставили в центр вазу с фруктами. Мужчина взялся за спинку стула и вытащил его из-за стола. Свободно сел, левую руку положил на стол. Тёмно-синие глаза неспешно оглядывали танцующих.

Вряд ли мужчине нравилась громкая музыка. Несколько женских голов поворачивались на него в танце. Взгляды падали на глаза и губы. Через каждые шесть композиций включалась другая музыка. Мужчина уловил на себе ищущий женский взгляд и поднялся навстречу. Его глаза сосредоточились на её лице, и она остановилась, дожидаясь его.

Он вытащил руку из кармана, словно из тьмы, левую уже протянул ей. Женские глаза блеснули. Ей доставило маленькое удовольствие положить ладонь ему на высокое плечо, выше уровня её лба. Глаза блеснули повторно, когда правая рука мужчины легла под лопатки, горячая через материю платья. Ей бы пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо. Через два оборота, рука под лопатками стала приподнимать её. Женщина переставляла ноги на цыпочках. Грудь вжалась в жёсткую грудь, декольте платья сместилось, демонстрируя смотрящему сверху вниз немного белья. Наверное, это было слишком для минутного знакомства, но женщина снова испытала удовольствие.

Когда музыка переключилась, она больше не хотела танцевать. К счастью, горячая рука продолжала лежать на талии.

Женщина лежала на груди. Две горячие струйки воздуха из тонких ноздрей часто били в горло. Она крепко спала. Короткое платье и чулки лежали наискось на углу кровати. Рубашка в следах помады изломанно застыла на полу, как жертва нападения с кровавой ножевой раной.

Нужно купить новую одежду. Осталось мало.

Четырьмя этажами ниже негромко играла тяжёлая музыка. Родители уехали, оставили подростка одного в квартире. Подросток был на четыре года младше Игоря.

… проснувшись, увидишь

свобода – обман…

величье незримо, легенда забыта

повсюду шпионы, шакалы врага

тебе осталось недолго…

Песня попадала в уши преобразованная, сознание сразу получало смысл, калечило мелодию и рифму. Смысл напрягал Игоря. Песня как будто касалась его, перебирала пальцами волосы на лбу. Это словно бы она горячо дышала ему в шею.

Тебе осталось недолго.

Не больше семнадцати лет.

Игорь держал ладонь на пояснице женщины. Прямо под подушечками пальцев могла сейчас крепнуть крошечная бесценная жизнь. Тогда через девять месяцев он возьмёт его на руки, научит стоять на ногах, ходить, говорить только правду. Он будет любить бег, плавание и боевые искусства. Игорь навсегда запомнит его ребёнком, потому что взрослым вряд ли успеет увидеть, для этого нужно будет прожить в мире хотя бы сорок один год. Игорь не думал, что для него может быть сделано исключение… Для своего вида он не исключителен. С какой стати ему достанется сорок один год, когда совершенно удивительный, непостижимый Кир, отец ста сыновей, получил всего тридцать восемь?

Игорь провалился в сон со сладковато-горьким ощущением.

Сначала он просто спал, в сознании его была только тьма, привычная тьма сна тёмного бессмертного. Никаких образов, только углубление в безмерную тьму, подлинную, вечную тьму, сознание не проваливалось в неё, а умышленно погружалось, избавляясь от красок и звуков пережитого дня. Сознание двигалось не вниз и не вверх, а точно вперёд.

Игорь без перехода осознал себя на песчаной равнине. Глаза ослепило солнце. Краски потеряли отчётливость. Для обожжённых солнцем глаз всё было серовато-белым. На горизонте дрожали волны марева. Должно быть жарко. Игорь посмотрел на небо из-за края надвинутого на голову капюшона – рассветало. Бессмертный шёл вперёд.

Барханы незаметно для глаз смещались по равнине, чуть посвистывал ветер, равнина оставалась в основном ровной, без резких перепадов. Игорь шёл ни о чём не думая. Сладковато-горький привкус во рту вызывал удивление. Бессмертный вышел на протоптанную дорогу. Она вела не вперёд, а куда-то налево. Игорь пошёл по ней. Он не торопился и не замедлялся, в голове не было мыслей, просто смотрел перед собой и шагал.

От влажного прикосновения к щеке Игорь вздрогнул. Распахнул глаза в потолок, моментально задохнулся, как от чрезмерной нагрузки – женщина положила ему на лицо ладонь. Она спала, и ей тоже что-то снилось, ладонь намокла от пота. Бессмертный не успел досмотреть свой сон, но узнал его. Грудь ходила ходуном. Игорь знал, что ждало в конце дороги, и не хотел увидеть снова, но испытал досаду. На этот раз мог докопаться до сути.

Женщина хмурилась во сне. Игорь всё восстанавливал дыхание, но грудь продолжала вздыматься, а женщина только кривила губы во сне.

… выкручиваешь кости,

рвёшь мою плоть на части,

ломаешь душу, сердце бьёшь…

Когда уже его отец вернётся?

Размышляющий

Новгород Великий. Самый старый город страны, построенный на пепелище Святогорова пожара. Светлые, естественно, называют его Кировым. Неважно. Пожар выжрал огромную площадь, прежде покрытую лесом, освободил место для построек и посевов. Сначала построился просто город. Несколько войн спустя пришлось строиться заново, уже целенаправленно. Получившееся нарекли Новгородом, а потом принесли ему славу и величие, закрепившееся уже в самом современном названии. Многие города подпали под революционное переименование. Новгород Великий не тронули.

В одном городе, каким бы большим он не был, Совету было бы тесно со светской властью, поэтому он вытолкнул человеческие верхи вон, за великую реку Волхов. Поэтому Новгород Великий – не столица.

Огромный город расстроился по берегам трёх крупных рек: река Волхов, река Князей и речка со вздорным нравом Несыть. Были ещё речушки, озёра, пруды и болота. По области всяких объектов и ландщафтов хватало. Область медленно вливалась в город, или точнее город прикусывал потихоньку по кусочку, не без помощи Игоря с его строительством. Игорь начинал с возведения многоэтажек на пустырях, отделяющих город от пригорода с редкими частными посёлками, деревеньками и заброшенными послереволюционными хозяйствами. Когда впервые удалось выстроить полноценный квартал, и Игорь смотрел на него, испытывая редкое удовлетворение от созидательной ради разнообразия деятельности, взгляд его упал на фон, на котором взмывал к небу ровный отряд белых домов с ясными окнами.

Бессмертный понял, что одним созиданием не отделается. Миссия тёмного состоит в уничтожении, похоже, даже теперь, в мирной жизни, Игорю было не миновать судьбы. Наверное, он забылся, думая, что в мирной жизни может обойтись без уничтожения. Опомнившись он уже не имел права заблуждаться, поэтому стал искать сделки на перестройку аварийного жилья. Город изнашивался. Он мог помочь. Он, наверное, даже питал какую-то привязанность к городу. Для бессмертных город замена знакомому, ведь со смертными связываться – одно горе хлебать, их жизнь для бессмертного, как для них жизнь бабочки двухдневки, а город может простоять тысячелетия.

И Игорь хотел, чтобы его знакомый город стоял тысячелетия. Чтобы в него спускались бессмертные и в нём жили свои насыщенные жизни наследники. Выстраивать периферию, когда рушится центр, он больше не собирался. Всё равно что делать пластическую операцию, когда у пациента встаёт сердце.

Кстати о пациентах. С чего бы Виктор заинтересовался больницами? И это замечание Ариста о хорошей медицине, приводящей к большему количеству больных – он ведь прав. Комментарий больше годился для тёмного, но вышел из уст старейшего светлого. Какой-то диссонанс. Или очередное подтверждение, что нет в этом старом светлом особой доброты. Вылинял свет со временем.

Охранник смотрел перед собой, тихий и ненавязчивый, как офисная мебель.

Секретарь для посетителей подкарауливала с готовой причёской и улыбкой. Игорь замедлился, чтобы подольше повдыхать материнские запахи. Здорово, наверное, жить с мыслью, что женщина стала матерью твоего ребёнка. Сколько ей лет? Что она, оставляет своё розовощёкое счастье с няней или собственной матерью, или относит в ясли, успевая появиться в офисе до его прихода?

Женщина опять была крайне радушна. Продолжая недоумевать по этому поводу, Игорь поднялся в кабинет.

Помощник ждал. Маленькие бесцветные глазки горели лихорадочным блеском. Игорь было заволновался за него, но тут Геннадий Алексеевич заговорил:

– Ваша идея – находка! Прораб с матюгами обещался докупить кирпич!

Бессмертный кивнул.

– Приготовь выписку по объекту. Кто работает, сколько материалов доставили и сколько использовали по назначению.

Помощник, не полагаясь на феноменальную на мелочи память, сделал соответствующую отметку на твёрдой планшетке, которую почти всегда держал у впалой груди, как щит, постоянно готовый подставить Игорю документ на подпись. Он так и не взглянет на свой лист с записями, делая всё в оптимальное время, а вечером, перед уходом, удовлетворённо подошьёт лист в большую папку на железных кольцах, чтобы когда бы кому не вздумалось быть готовым сообщить поминутно, какие распоряжения были получены, как, когда и кем они выполнялись, но Игорь не спросит, потому что у него память не хуже. Однако, Геннадий Алексеевич был человеком привычки и продолжил бы исполнять свои ритуалы, даже если бы знал, что они никому не нужны. Поэтому Игорь держал его в неведении. У людей, говорят, нервные клетки не восстанавливаются.

– Что-то особенное на сегодня? – у помощника имелось профессиональное чутьё.

Игорь кивнул.

– Гаражи на север по Павловской.

– Кто же их отдаст, – усомнился помощник. – Особенно после того, как вы опоздали на встречу с Уразаевым… Откровенно говоря, – вдруг расщедрился он, – нам бы вернее всего получить деньги за законченные стройки и уехать из города. Если Уразаев вас пригласил, то теперь покоя не будет…

– Уразаев не проблема.

– Вы с ним договорились? – насторожился помощник.

– С этой шавкой – нет, – спокойно сказал Игорь, действительно чувствуя что вчерашнее раздражение его покинуло. – Меры примет его хозяин. Нам не будут досаждать.

Помощник уважительно кивнул, принявшись записывать себе напоминание про гаражи.

– Вы пересмотрели предложение о строительстве многоэтажных подземных… – он не договорил, видя что Игорь закачал головой.