Игорь

– Если я ничего не путаю, он просил о встрече, не мы. Если ему что-то надо, он найдёт время.

Помощник смиренно покивал, поправил кончиком ручки дужку сползших очков на физиономии, ставшей как будто ещё более постной.

Игорь говорил уже обернувшись от двери. Время, наполненное словами, бежало быстрее времени, наполненного благородной тишиной. Пора ехать в Совет.

Погрязший в стройках бессмертный не видел другого такого строения, как Совет. Неизвестно когда и какая цивилизация возвела довольно мрачное монументальное строение.

Оно было одновременно и памятником и вместилищем. Оно было очень тяжёлым, от него буквально веяло этой тысячелетней тяжестью. Оно было грозным, потусторонним, чужеродным, слишком тяжёлым для проминавшейся под ним, выложенной брусчаткой земли, словно заправленной под тяжесть молчаливого здания. Вокруг на сотню метров не подошло ни здание, ни человек. Люди избегали появляться рядом с Советом. В нём было этажей пять, считая купол архива. Давно выросший и ощетинившийся двадцатиэтажками город должен был подавить его, нависнуть над его дряхлой тяжестью, вмять глубже в мягкую землю, втоптать в неё, замести культурным слоем…

Совету было категорически плевать на жизнь вокруг. Рядом с ним жизни не было. Птицы не залетали на пушечный выстрел, не заходили собаки и кошки, не рисковали даже крысы, не вторгались назойливые неуправляемые мухи. Совет проминал землю, не втираясь в неё и не поддаваясь наносному культурному слою, презрительно сверху вниз смотрел на задние стены ближайших потрёпанных временем и дождями зданий: там были кинотеатр, библиотека и глухой угол запущенного сквера. Здания по другую сторону сферы когда-то были жилыми, когда-то там было рабочее общежитие, но жить там было тягостно. Ни одно здание вблизи Совета не сохраняло свежести и десяти лет. Дожди, снег и ветра по какой-то причине вредили им больше, чем всему остальному.

В зоне отчуждения Совета редко бродили запахи и звуки. Стоило подъехать машине, казалось, её вмиг услышали охранники на всех двенадцати дверях, но через метров пять от края брусчатки, пространство всасывало звук, глотало его и становилось тихо. Игорь проезжал расстояние до тяжёлых стен медленно, вдыхая безвкусный воздух полными лёгкими.

Пожалуй, здание не производило бы такого давящего впечатления, если бы в нём были окна.

Стена на его грани выгнулась, исказив пространство. Игорь различил более тёмную ровную черту и уверенно повернул руль. Машина въехала в здание, поверхность под колёсами стала совершенно ровной. Бессмертный поставил машину так, чтобы можно было сразу выезжать. В тридцати метрах справа в необъятных внутренних просторах здания, Неман из рода Мировульфа, начавший слегка седеть наследник, насвистывая шагал в противоположную сторону, позвякивая ключами. Пространство разжёвывало звуки, до Игоря доносились лишь мягкие отголоски. Задорный свист Немана на таком расстоянии больше походил на мелодичный птичий.

Игорь незаметно потянулся и пошёл наружу, вдыхая полной грудью. Охрана бдительно скучала на посту. В одинаковых чёрных костюмах и тёмных очках они все выглядели одинаково. Перед бессмертным услужливо открыли кованную дверь, перед глазами из всего затейливого узора только мелькнула поднятая в вое волчья пасть.

На чёрной лестнице было пусто и ещё тише, чем на улице. Игорь поднялся на три длинных пролёта и на секунду остановился перед первой попавшейся на пути дверью. Проход был открытым, в нём никогда не было заслонки или чего-то в этом роде, просто арка. Игорь постоял, привыкая к начавшим долетать изнутри звукам. Многоголосье. На границе не разобрать ни единого слова, Стол смешивает их, охраняет сказанное ото всех, не сидящих за ним.

Бессмертный шагнул вперёд. Десятки глаз вскинулись, несколько светлых демонстративно продолжали разговаривать, перегнувшись через подлокотники высоких позолоченных тронов. Игорь прошёл к своему месту за Столом, привычно кивая в ответ на дружелюбную улыбку Карла. Тёмный род от Цезаря, девятнадцать веков истории.

Трон придвинулся сам, как надо. Бессмертный положил руки на подлокотники, отдыхая от мира снаружи и пытаясь оклематься в мире внутри. Мир внутри бродил плохо распознаваемыми смазанными запахами, пространство продолжало фильтровать их, но их было слишком много, хоть и помещение было монстрозно по размерам. Пахло всем и всеми, сразу. Яркими личными запахами родов, кожей, волосами, оружием, кровью и чёрт знает чем ещё, притащенным крошечными частицами из других миров и миссий, пахло детьми, женщинами, мужчинами, вином, мясом, специями, пахло и духами – некоторые светлые назло поливались ими, рассчитывая безнаказанно досадить тёмным. Переработка не отключала коктейль, а только смешивала его в нерасчленимую массу. Иногда ярче полыхал один отголосок, иногда другой.

Рядом слева опустился на свой трон Рихард, первый сын бессмертного Ольгерда. Стало несколько легче. От Рихарда пахло металлом и снегом. Игорь впился в потоки его запаха, отдыхая и избавляясь от похожего на головную боль многоголосья.

Рихард доброжелательно кивнул. Игорь видел, как хищные крылья носа первого сына другого бессмертного жадно втягивают потоки его, Игоря, запаха. От Игоря ещё пахло водой и солью.

По другую сторону от Рихарда сидел светлый. Платон пришёл в Совет на смену старшему брату. Терций погиб при невыясненных обстоятельствах. Невыясненные обстоятельства и Совет, сложите одно и другое и неизбежно заподозрите неладное. Арист молчал и даже не поглядывал многозначительно на тёмных. Пришедший младший брат с философским спокойствием занял трон рода светлого Аполлона. Брат на смену брату. Младшие братья традиционно остаются не у дел. Наследники страхуются, заводят двоих, троих, четверых, постоянно держа в голове возможность несчастного случая и умышленного нападения. Ужасно думать о смерти детей, но куда ужаснее допустить падение трона в золотом зале. Почти сотня окружала Стол, тридцать четыре рухнули и скрылись под Столом.

Платон, который был уже не первым Платоном в своём древнем роду, не вписал бы новую строку в историю Совета тем, что сменил на троне старшего брата. Признаться, ожидали увидеть кого-то моложе. Терцию было за шестьдесят, Платон был девятью годами младше и выглядел на свой возраст. Он был абсолютно лыс, почти безбров, серовато-голубые глаза обрамляли короткие белёсые ресницы. На его высоком лбу было много глубоких горизонтальных морщин. У наследника был тонкий твёрдый рот. При инициации он только кивнул на приветствие Виктора и всё заседание просидел не разомкнув губ, устроив на Столе обе рабочего вида руки.

Его никогда не готовили к такой жизни. Он был каким-то преподавателем – редкая профессия для наследника. Платон не стремился вступать в споры, всё больше слушал. Говорившие с ним лично считали его умным и взвешенным человеком.

Рихард его недолюбливал.

Ещё левее сидела молоденькая девушка, совсем непохожая на Платона. Агата происходила из тёмного рода Сигурда. Как всякий родоначальник тёмный бессмертный Сигурд позаботился о благополучии потомков и обеспечил детей тем, что в годы его пребывания в мире казалось гарантом безоблачной жизни. Даже бессмертным не дано заглядывать так далеко. Агата не могла получить навар со своих полей – на них стоял город, и не могла стричь шерсть с овец – стада сгинули в пучине лет. Агата устраивалась в жизни своими силами. В тонкой женщине сложно было заподозрить жилку полудикого война-скотовода, порода измельчала. Агата владела сетью салонов красоты. Дело оказалось прибыльным. Наследница считала, что к делу надо подходить с отдачей – приглядывала время от времени идеи для причёсок и макияжа прямо в миссиях. Агата сама соответствовала своему ремеслу – не реже раза в два месяца меняла окрас причёски и стрижку. Сейчас была пострижена под белокурого мальчика. Никто уже не помнил родного цвета волос.

От Агаты ярко пахло миссией. Не иначе что-то ела в другом мире. Бессмертный в миссиях еды не пробовал. Смертным тяжелее, они ведь не могут просто не есть.

Игорь просмотрел как рядом оказалась Кира и её отец, Гедеон. Всё из-за многоголосья, иначе к бессмертному не подобраться незамеченным. Двое сели справа. Кира небрежно кинула рядом на широкое сиденье маленькую сумочку и упёрлась локтями в Стол, нетерпеливо дожидаясь начала заседания. Глаза наследницы Великого Кира сверлили якобы незамечающего этого Александра напротив.

На данном витке бессмертия Игорь был ровесником двух наследников. Рихард говорил, что Александр и Кира вроде бы даже родились в один день. Тёмная Кира из самого старого тёмного рода пыталась просверлить в Александре из самого старого светлого рода две дырки. Внешность двоих спустя большое количество поколений продолжала отражать классическую породу: Кира гибкая смуглая брюнетка, Александр высокий синеглазый блондин. Имелись подозрения, что в двух старейших родах, что-то делают для сохранения образцовой породы, возможно даже отбирают детей наиболее соответствующих эталону, а других потихоньку отправляют от греха подальше за рубеж. По мнению бессмертного, от Ариста можно было такого ожидать. Сухой, как вобла, старик Арист безмятежно сидел на своём месте рядом с сыном, беспричинно ухмыляясь не сходящей с лица хитрой ухмылкой. Слишком молодой для своего отца сын изучал циферблат часов, чтобы не смотреть на Киру напротив.

Десять часов.

– Здравствуй, Игорь, – поприветствовал высшего по статусу Председатель, – здравствуйте, наследники великих родов!

Председателем был Виктор, из рода Вия, третьего бессмертного мира.

Виктор сделал паузу. Говоря, он старался не показывать острых двойных клыков, специально носил чуть длинноватые рыжеватые усы, свешивающиеся на уголки губ. Фигурой он больше походил на мужчину лет двадцати восьми, по факту был на век старше, и если бы кто-то погасил свет, его яркие глаза можно было бы различить в темноте, не обладая выдающимся зрением.

– Есть ли у кого-то что-то срочное, что должен знать Совет? – Виктор прозондировал лица вокруг грандиозного, как Совет, Стола бледными голубыми глазами. Все молчали. Богатый новостями Карл тоже молчал.

– Приступим к обсуждению, – подытожил Председатель. – Итак. Первый вопрос. Думаю, начнём с повышения цен за бочку, так как оно оказалось в новостях в широком доступе и начало беспокоить светские власти.

– Грубая работа, – презрительно буркнул Арист.

– Да, – энергично согласился Виктор. – Весьма. Нелепое восстание сельхоз рабочих, перекрытие транспортной артерии…

– Действительно, – цыкнул Карл, – шельфовая добыча вещь дорогостоящая, и перекрытие сухопутного пути ведёт к открытию пути морского. Там, за рифом, кладбище кораблей, если наливное судно наткнётся, экологическая катастрофа неизбежна… нельзя думать только о своей прибыли, мы в ответе за наш мир…

– Спасибо, Карл, – сухо сказал Виктор. – Мы не будем сейчас выяснять, чьих это рук дело, и привлекать кого бы то ни было к ответственности. На первый раз позволим навести порядок самостоятельно. Согласен ли Совет?

Баарс, тёмный из рода Эйнара, что-то недовольно прорычал на выдохе, готовясь вступить в спор, но Арист и Гедеон уже кивнули. Виктор выжидательно повернулся к Игорю, чтобы соблюсти формальности, и после его кивка вопрос был исчерпан.

– Контроль за исправлением вмешательства ложится со стороны тьмы на Карла и со стороны света на Вадима.

– Почему они? – недовольно осведомился Гатана.

– Потому что у них нет интересов в секторе, – не задумываясь ответил Председатель.

Гатана недовольно заткнулся.

– Второй вопрос. Как Председатель хотел бы привлечь ваше внимание к проблемам отечественного здравоохранения.

Зал наполнился насмешливыми переговорами.

– Да, – громче сказал Виктор, заставляя насмешки притихнуть, – непосредственно мы в здравоохранении не нуждаемся, но здравоохранение – это вопрос здоровья половых партнёров наших детей и, закономерно, вопрос здоровья наших внуков.

Глаза обратились на Гедеона.

– Вы меня с кем-то путаете, – заметил повышенное внимание чернобородый Гедеон.

– Кира имеет отношение к здравоохранению, – сообщил всезнающий Карл.

– К фармацевтике, – поправила Кира.

– Живёт за счёт того, что люди болеют, – перевёл Александр, впервые глянув Кире в глаза.

Светлые нестройно посмеялись. Казалось, Кира сейчас схватит со стеллажа обрубок сабли и отправится убивать Александра. Как когда-то Кир отправлялся убивать Святогора. Только Святогор не мог умереть, а Александр может…

Виктор поморщился и постарался вернуть контроль:

– Мы привязаны к Совету. Нам нужны здоровые партнёры и здоровые работники здесь, а до меня всё чаще доходят слухи, что в подавляющем числе случаев, когда требуется серьёзное лечение, его можно найти только за границей и за очень большие деньги. Информаторы передали мне, что даже за несложные операции в наших больницах вымогают серьёзные для заурядных людей суммы.

– Чем лучше медицина, тем больше больных, – цинично сообщил Арист. – Зачем они нам?