Первый. Второй том

– Разве ж на них подействует с одного раза?

– Нет, но мне есть чем заняться!

– Всё равно будешь торчать на привалах, неужели будешь развлекаться разговором со своими фокусниками?

Алцест скорчился сильнее, что я решила считать молчаливым согласием и отправила посылку.

Брат посмотрел на меня, как обычно, но я чувствовала, что он расстроен. На обеденном столе лежала сегодняшняя газета. Зверя на цепь. «…Вспышка циничных убийств, последовавшая за освобождением Повелителя Нечисти из-под надзора… впервые за долгие годы массовые жертвы… если не нечисть, то кто? Расследовательное Бюро избегает прямого ответа… Оправдания нелепы и звучат насмешкой над обществом и социальными ценностями…»

Ни о чём не хотелось спрашивать, ни о прошедшем разговоре, ни о впечатлениях старшего брата от передовицы.

– Я возьму? – только спросила я, протягивая руку к газете.

Понятно было, что Алцест о себе не побеспокоится, так что с утра пришлось раздобыть для него одежду, одеяло и рюкзак. Газету.

Он уже выходил на скрипучее крылечко под щебет лесных птиц, когда я выскочила навстречу. Переодеваться пошёл без споров. Какие споры, даже не поздоровался. Расхристался без малейших стеснений, раскидав манатки по тахте. Сегодня на нём хотя бы были плавки. Натянул плотные джинсы, толстовку, оглядев её, как диковину. Снизошёл до того, чтобы выдрать из пододеяльника и уложить в рюкзак своё одеяло. Хозяйственным становится. До продовольственных запасов пока не дорос, но пластырь, бинт и тюбик с мазью я положила в карман на рюкзаке у него на виду.

Не подумав привести жильё в божеский вид, миновал шаткий стол, обогнул углы, закинул в рот оставшийся с ужина сушёный инжир. Вышел на крыльцо и встал.

Потребовалось полминуты, чтобы понять, что он не может вдохнуть и вот-вот забьётся в судорогах. Я бросилась к нему с протянутыми руками, сообразив создать щуп из воздуха и залезть прямо в горло, но даже мне потребовалось время, чтобы выдернуть кусочек, как глубоко и крепко он застрял. Алцест к тому времени успел сползти из моей некрепкой хватки, придавить меня, так что приходить в себя начали уже сидя и лёжа на крыльце. Надеюсь, никто не смотрел, как я в слюнях осматривала лежащему на моих коленях магу горло, красное и болезненное, очень старавшееся сократиться и задышать.

Переведя дух, маг встал на ноги. Кратко улыбнулся, дав понять, что сам предоставил шанс проклятью, и пошёл к месту сбора в одиночестве.

Я смотрела ему в спину, не поднимаясь с грубых потрескавшихся досок. Ах, Алцест, если бы твоё проклятье могло насытиться тем шансом, что ты ему дал…

Жрицы вышли ко мне часом позже, спокойно пересекли город, не вызвав недоумения. Маги знали о трёх девицах из Храма, практикующих оздоровительные водные процедуры. Эрху уже высказывали жалобы, что детей предлагают учить плаванию до наступления лета. Но ко мне шли не безобидные на первый взгляд адептки Воды, а те, кто мог за милую душу повторно спалить город. Девушек должна была проинструктировать Жаклин: по поводу житья в лесном походе, по поводу припасов и поведения, если повезёт по поводу студенческих заданий и может быть маршрутов.

Подсказки оказались в высшей мере интерактивными. Старая ведьма отпустила со Жрицами Виту. Ведьмочка улыбалась мне, возглавляя отряд по праву местной. Следопыт. Да она тут с неделю может прожила…

– По деду соскучилась, – сообщила она мне. – С вами пройду, пока по пути, потом его найду.

– А ты знаешь, где он? – усомнилась я, не теряя времени на разговор устремляясь по маршруту. Аймара передала мне мой старый походный рюкзак.

– Он набросал мне маршрут, прежде чем идти, – серьёзно кивнула Вита. – Разброс в три точки, но одна потенциальна.

– Что?

– Ну, он скорее всего там.

Что было делать? Зарыть её в лесу?

Ведьмы не вызывали у меня доверия. Ещё не было ведьмы, с которой бы я прообщалась больше получаса и которая бы ничего мне не сделала. Эта была нестандартная, с мужским воспитанием. Дед её считал это упущением, я присматривалась и собиралась держать ухо востро.

Я не считала себя знатоком лесных переходов, но мне не нужно было. Лес рос из земли, питался водой, дышал воздухом. Тут не было только огня. И я привела его. Пока в усыплённом мирном виде.

Ведьмочка шла беспечно, как туристка на прогулке. Лёгкий шаг. Жрицы старались не шуметь, она просто шла, но выходило тише. Одета теплее, чем любая из нас, но в руках ничего нет. Вежливо забрала у Фулани чайник и подвязала через плечо верёвочкой, чтобы висел сбоку и не занимал руки. Вытащила из глубокого кармана мрачной телогрейки горсть семечек и принялась щелкать, роняя по тропе шелуху. Я молча подбирала органику, похожую на мушиные трупики, и утрамбовывала под землю. Через час она заметила. Почти беззвучно хмыкнула. Провела пятиминутный эксперимент. С улыбкой посмотрела в глаза с насмешливым требовательным вопросом.

– Мы хотим сделать дело без свидетелей.

– Едва ли получится, – хмыкнула Вита.

Мне это, конечно, не понравилось. Её волосы были подвязаны шерстяным платком, а то могли бы вспыхнуть от моего плохого настроения. Жрицы пока приглядывались, не спеша сформировать мнение. Некоторые люди не нравились им сразу, про ведьму они были не уверены.

– Что за дело такое? – улыбалась ведьма.

– Нужно приглядеть за другом.

– Ясно, – с подозрительной лёгкостью кивнула она.

До привала двигались молча. Жрицы за общим делом часто замолкали, я была сосредоточена на цели. В лесу всё было похоже и непохоже одновременно, взгляд никогда не уставал, и разговоры были лишними. Лес вкусно пах, и к концу дня тропы сошли на нет, проходимость снизилась. Пришла пора проламываться сквозь поросль.

Некогда было следить за ведьмой, пока щуп воздуха обеспечивал связь со студенческой группой. Маги двигались медленнее. Их было больше, им не особо нравилось в лесу, они не видели причин двигаться быстро. Останавливались на обед. Мы нет. Не думаю, что мои спутницы испытывали в связи с этим дискомфорт. Нам также не требовалось времени на обустройство очага, готовили мы молниеносно, без дыма, и ночью могли за костром не следить. Я создала капсулу из подогретого воздуха. Вите было жарко в телогрейке. Она расстелила её на землю для мягкости, но я всё равно обеспечила себе миг триумфа, затмив мастерством опыт практически лесной жительницы. Миг был только мигом, недостойным долгой гордости и внимания. Кроме того, Вита приняла неожиданное удобство, как должное, тут же его обесценив.

На ночлег расположились между стволами – чистой площадки поблизости не нашлось, но нам не требовалось много места. На таком расстоянии от города наибольшей опасностью был холод, а так в принципе есть надежда, что ночью по нам ничего не побежит.

Пристроившись с краю от спящих Жриц, я слушала, как Алцест распекает студентов за бытовую неприспособленность. Сам маг, конечно, пальцем о палец не ударил. Есть отказался – поцарапанная глотка, недавно восстановленные зубы, содранный подбородок. Я его понимала. На настроении мужчины голодовка сказалась негативно. Студенты получали чаще, чем заслуживали. Безропотно молчали, иногда издавая возгласы обиды и непонимания, а чаще перешёптываясь между собой. Алцест делал вид, что шепотков не слышит, оставив студентам отдушину самоутешения.

Мне не требовалось следить за воздушным колпаком или за костром, мне нужно было следить за Алцестом. Пока Венька был у себя в Чертогах, его могли обвинить в чём угодно.

– Практика – недавнее новшество, а Жаклин очень старая ведьма, но она говорит, что студенты-маги редко заходят далеко в лес, – рассказывала Вита, отвечая на вопрос. Мы шли, поднявшись на рассвете. Я не спала, так что выходить так рано – не играло роли, как именно бодрствовать. У остальных не было морального права жаловаться – они спали по меньшей мере шесть часов, на пять с половиной часов больше меня.

– …Обычно прочёсывают территорию вдоль периметра Эскамеруна. В их задачи не входит зачистка, так что двигаются, как хочется. И обычно именно в том направлении, в каком мы идём. Жаклин поэтому устроилась в другой части, а то вечно эти «повернись ко мне передом, к лесу задом»…

Слух зацепился за звук, который невозможно было игнорировать. Я сделала петлю, чтобы преклонить колени перед настоящим лесным ручьём. Такая мелочь, но часто ли живущему в городе приходится увидеть ручей в лесу? Я видела дважды. Вода была чистая и ледяная, капли слетали с рук хрустальными всполохами, ловящими солнце. Я глотнула и тщательно умылась, осознавая мир по-новому каждой клеткой.

Жрицы наблюдали с расстояния, скорчив рожицы. Им неприятно было осознавать, что кому-то может нравиться нырять в жидкий лёд.

– Зубы сводит, – удовлетворённо заметила Вита, отпив выше по течению от моего умывания. – Какая чистая.

После похвалы ведьмы впору было ожидать, что вода в земляном русле тут же стухнет, зарастёт тиной, ряской и лягушками или обернётся багровой, но обошлось.

– Почему ты так переживаешь о своём друге, Васса? – вдруг спросила она, присовокупив моё имя. – Маги ежегодно совершают свои образовательные паломничества. И, по-моему, больше учатся отбиваться от комаров, чем защищаться от опасностей.

Лицо пощипывало после холодного умывания. Я перешагнула ручей и пошла дальше, прощупывая длинными жгутами пространство на полтора километра вокруг. Высота тридцать, шестьдесят, сто пятьдесят, три, пять и семь. Жрицы старательно выбрали самое узкое место, не поленились дойти до него и только там пересекли преграду.

– Он притягивает беды.

Ведьма соизволила не задавать вопросов. Занялась семечками, только шелуху отправляла теперь в карман. Ладно. Пока это самая невредная ведьма в моей практике.

Лагерь поднимался в запахе дыма. Костёр, за которым следил Ахра, был сложен из того, что подвернулось после утомительного дня, чадил и дымил нещадно, выедая глаза и заставляя попеременно кашлять. Тепла от него было немного, так что с утра конечности не только болели от жёсткой земли, но и были сведены холодом. Многие поняли, что оделись недостаточно практично, но боялись расходовать заряд аккумуляторов под строгим взглядом наставника, который аккумуляторами или рутерами никогда не пользовался, зато имел аномальный внутренний запас энергии – и не попытался использовать из своих закромов ни капли. Завернулся в два своих одеяла, привалился к стволу и вроде как следил за ними всю ночь, редко закрывая глаза, как будто очень медленно моргал. Есть тоже не стал, что настораживало. Говорил неизменно злым голосом. Бросит пару скупых реплик, взбеленится, когда сделают не так, и начнёт отповедь по полной.

Кофе от Ахры принял, выпростав руку из одеял, и не спеша вылезти из них полностью. Два одеяла были хорошей идеей, но их вряд ли было достаточно для полного комфорта по нынешней весне.

– Гадость, – сообщил Алцест, сделав глоток, но медленно допил напиток.

Считалось, что Ахра делает хороший кофе. Сокурсники стали искать во вкусе, что не чувствовали прежде, но в кофе вроде бы всё было в порядке, в отличие от всего остального. Может, потомок древнего рода имел дело с зельем наивысшего сорта? Как уважающий себя маг, Ахра изготовил порошок для напитка из цельных зёрен за недёшево купленных у поставщика его семьи, и в некотором роде оценка Алцеста на сей раз была обиднее многого прежнего.

Алцест был к чувствам равнодушен и нечуток. Поднялся, тщательно сложил старое шерстяное и синтепуховое современное одеяла, отряхивая от древесного сора, упаковал, отобрал у Коринки карамельку и двинулся вперёд, морщась на каждом шагу от её «мерзостного вкуса». Ралло рискнул заметить, что у дорогого преподавателя очередной приступ ПМС. Наставник не снизошёл, только долго унизительно смотрел, демонстративно туша огонь, пока кострище не вдавилось на десять сантиметров вглубь жёсткого лесного грунта. Магия без зрительного контакта, настолько высокий пилотаж, что о ней даже в учебниках стеснялись писать. Ралло скис, осознав свою ничтожность.