Второй

Опознаю в двух затемнённых объектах впереди спины Вени и Прохора. Прохор ведёт автомобиль.

Эмпатия просыпается раньше обоняния и осязания. Адепту-дублю нехорошо. Что за идиот посадил его за руль? Ни за что не окатила бы его водой, если б не была в полной уверенности, что Прохор сумеет привести себя в порядок. У него озноб, руки мелко дрожат. Он должен был насухо вытереться, завернуться в толстый плед и спать.

С приходом злости уходит онемение. Шевелю ногой. Надо же, замёрзла. Давно я не мёрзла.

Осознаю, что на животе, прямо на моём животе, под тёмным пледом, то ли тёмно-синим, то ли невнятно-зелёным, закрывающим меня с подбородка до пят, лежит рука. Затылком распознаю вторую.

Тимур придерживает меня у груди. У него закрыты глаза. Никогда не задумывалась, каких сил ему может стоить душевыворачивающая процедура. Надеюсь, моя защита сделала ему больно.

В оскорблённое и осквернённое сознание стучится рациональная мысль. Позвольте, господа, куда мы едем? Зачем покидать Храм? Ведь придётся возвращаться. Не затеяли ли попутчики закопать меня в леске? Выкопаться, конечно, дел на копейку, но это вернёт меня обратно на стартовую линию. Какой по счёту будет попытка? Третьей или четвертой?

…откуда только такие дурацкие идеи приходят? Я что, головой ударилась при падении?

– Мягче! – морщась, шипит Маг на несчастного Прохора.

У адепта всё очевиднее трясутся руки, он озирается в поисках помощи на Веню, но голубые волчьи глаза лишь смотрят в лес, сколько не корми, не умывай, не наряжай в костюмы и не обзывай в лицо человеком.

Тимур недовольно открывает глаза и наконец видит то, что я вижу. Правда, делает свои выводы.

– Тормози, болван! Угробить нас решил! Привет, – добавляет как ни в чём не бывало, погладив костяшкой указательного пальца мой подбородок. – Меняемся местами! Венька, позаботься о сестре! Освобождай руль, ничтожество! Живее! Оставить бы тебя здесь…

В окна смотрит плотный ночной лес. Хлопают двери, тёплые колени меняются на прохладные, в кустах у дороги шуршит. Хлопают двери. Веня присаживает меня к себе на руки, бережно поддерживая под спину и под колени.

Он из тех, кто умеет вести себя мило и скромно, преподносить свою застенчивость приятным для окружающих способом. Хамелионий приёмчик для Повелителя нечисти, но всё время, что его знаю, ни разу не обнаружила в его манерах лживости. Просто он такой. Точно так же, как я такая, какая есть.

Веня внимательно изучает моё лицо. Не могу отвести глаз, делаю то же самое. Светлые мягкие волосы, наполняющиеся синевой глаза, красивое мужественное лицо, несколько бледное.

Тимур снова заводит машину и гневно бросает через плечо:

– Держи себя в руках!

– Кому это он?

– Мне, – просто отвечает Веня, продолжая дружелюбно на меня смотреть.

Поднимаю руку, чтобы наконец приобнять брата. Хочется сказать братишку, но язык не поворачивается выразиться уменьшительно о ком-то больше меня самой. Он низко склоняется надо мной, касаясь по-собачьи прохладным кончиком носа щеки. Приятно.

– Чтоб я видел твоё лицо, – грубо и угрожающе вмешивается злющий Тимур.

Веня расстроенно подчиняется.

Вздыхаю. Если бы кое-кто не был болезненно привязан к тонне хромированных железок с кожаной начинкой, в поездке бы вообще не было смысла. А так, если тягать туда-сюда тонну, конечно же придётся постоянно вылезать в повседневность в разных местах и гнать потом по шоссе, гнать и гнать.

Наконец в окне показалась знакомая высотка, с презрением взирающая на чахлые насаждения, именующиеся парком, у своих ног. Приветственно шелестела замедляющая ход река. Месяц и звёзды ещё не выглянули. Выходит, я не так долго оставалась без чувств.

Автомобиль останавливается. Пытаюсь выйти, но Веня неожиданно настойчиво не выпускает, держит на руках и равнодушно к весу и неудобству выбирается на свежий воздух через тесную для двоих дверь.

На этот раз Тимур не демонстрирует недовольства. Идёт вперёд, открывая перед нами двери. Прохор плетётся сзади, еле перебирая ногами. Я боялась, Тимур заставит его ночевать в машине.

Бедняга последним добирается до лифта, но не может сообразить нажать кнопку. Нажимаю двадцатый, прежде чем Тимур заклеймит его парочкой нелестных прозвищ. Потом понимаю, что не должна была знать подобных тонкостей. Спорю на что угодно, Тимур заметил.

Стоило входной двери закрыться, Маг отобрал меня у Вени, снова лишая возможности встать на ноги.

– Иди в свою комнату! – Тимур распоряжался над моим ухом, так что я чувствовала боком вибрацию его грудной клетки. – Прохор, приведи себя в порядок!

Веня уходит, грустно посмотрев на прощание тёмными глазами, но Прохора мне удаётся остановить за плечо. Разогреваю ладонь, дотягиваюсь ей до рассечённого шрамом лица, направляю энергию в компенсацию того, что он потерял, сражаясь совсем не с зелёным новичком, как можно было подумать, а со мной. Лицо наполняется красками, карие глаза оживают. Адепт выглядит лучше, но ему нужно выспаться.

– Иди спать.

Прохор легко уступает.

Тимур наблюдает за происходящим, вздёрнув бровь, и, как бы я ни крутилась, равнодушно держит на руках.

– Почему он до сих пор не валяется на коленях? – с сомнением спрашивает он, когда Прохор скрывается в гостиной. – Уже час как рухнула защита. Любому посвящённому должно быть понятно, что ты Третья.

Придётся ответить.

– Он ещё некоторое время будет думать обо мне, как о декорации, элементе фона, – отмахиваюсь небрежно, неохота с ним говорить. Он утомил меня. Хочу закрыться в своей комнате, привести себя в порядок, избавиться наконец от этого платья… И его замечание о Прохоре мне не нравится. Пытаюсь свалиться из захвата.

Тимур почему-то не отпускает, его правая рука неприятно защемила кожу под левым коленом, больно временами так, что аж жжётся… а он шагает вглубь коридора, но сворачивает раньше ожидаемого. Заповедная территория, собственная треть Мага. Тут я не была. Чувствую неопределённое беспокойство.

В его комнатах на пол постелен морённый дуб. В левую от входа стену вмурован монументальный камин. Письменный стол в порядке, на который способен лишь очень рациональный и собранный человек, стоит наискось, с расчётом чтобы обладатель сразу видел визитёров. В углу у двери неуклюжее кожаное кресло, мне такие никогда не нравились, как хвост ракообразного, лишённого панциря. Выглядит не очень эстетично, но удобное. Сверху небрежно накинуто пушистое белое руно. В темноте прохода чувствую полупустую комнату со стеллажом и парой тренажёров – самых элементарных, каких-то гантелей и штанг. Стеллаж забит чем-то вроде дисков и книг, возможно пластинок, есть какая-то электроника. Дальше спальня с собственной ванной и встроенным шкафом.

Меня наконец ставят на пол. У живота брякает, шею оттягивает – на бечёвке висит пригоршня перстней.

– Не снимай, пожалуйста, – замечает мои намерения Тимур. – Они тебя оберегают.

– И не дают исчезнуть по-английски, – догадливо хмыкаю, но оставляю перстни висеть. Шею так тянет, что кажется, никуда не денешься тупо из-за веса магических побрякушек.

– Хочешь, разожгу? – Маг кивает на камин.

Собираюсь ответить, но поленья уже вспыхивают. Соблазн был велик.

– По десятибалльной шкале, как бы ты оценила свой контроль над силой?

Ненавижу мурню про десять баллов. Десять баллов то, десять баллов сё… лошадь лягнула в лоб – сколькибалльна твоя боль, подружка отказалась пойти с тобой в кегельбан – сколькибалльно твоё разочарование, порвал штаны у всех на глазах – сколькибалльно твоё унижение… Раздражение навевает мысли о штормах. Уверенно ляпаю:

– Девять.

Тимур удовлетворённо кивает. Вот и договорились. Все довольны, пойдёмте спать.

– Что-то ещё?

Спрашиваю с откровенным намёком, что «ещё» никак не желательно. Я слишком долго пробыла в центре внимания и предпочла бы передохнуть.

– Да, – нечутко сообщает Маг.

«Да». Такое неспешное, такое обстоятельное, что я чувствую, что задержусь надолго. Приходится подавить раздражение, постараться не выпустить его на лицо… портить отношения с самим Магом по мелочному поводу недопустимо.