Спасение неизбежно 2014

– Где учишься?

– В университете, на химико–технологическом.

– Понятно. На лабораторных занятиях случайно не те реактивы смешал.

– Именно те. – усмехнулся Игорь. – И слава Богу. Услышал в открытое окно мат и голоса родителей. Выглянул, увидел, к ним трое мужиков пристают. Двое отца избивают, третий мать к машине прижимает. Я «реактивы» свои, – снова усмехнулся, – в железной фляжке достал, побежал на улицу. На лестнице чуть на шнурки не наступил, мог бы там еще теракт совершить.

Острить парень пытается – защитная реакция, не отошел еще организм от встряски, понял Кабанов. И не сознает пока, чем дело обернуться может.

– Я им закричал, чтобы оставили родителей в покое. Они стали орать, что скоро их время настанет, всех лохов они на нож посадят, а кто жить хочет, пусть добром делиться. Что?то в этом роде. Самый длинный, со сплющенной головой нож вынул и на меня. Успел в бок ударить. Я вижу: мать к отцу бросилась, вокруг никого, сам в сторону отпрыгнул, пробку на фляжке повернул, внутри трубка стеклянная разбилась. Фляжку под ноги этим скотам бросил, взрывом вот самого задело. Врачи говорили, никого я не убил из этих.

– Вроде нет.

– Жаль. – Игорь спокойно смотрел в глаза полицейскому.

– Да уж, теперь они такую версию споют, и ты террористом окажешься и родители албанскими шпионами. Значит так, Игорь, к тебе сейчас две пародии на Джеймс Бонда пожалуют, ты притворись контуженным, стони жалобно, глаза закатывай. Дома реактивов нет больше?

– Нет. Ни реактивов, ни рецептов в компе.

– Отлично. В больнице тоже не торопись на ноги вставать. Там тебя охранять будут, хотя эти бакланы и не должны мстить, раньше в излишней жестокости не замечались. Не пойму, что на них нашло.

День клонился к закату, Кабанов продолжал опрашивать свидетелей, особое внимание уделяя характеристикам пострадавших. В показаниях соседи представили Игоря Смирнова борцом с местной шпаной, защитником родителей, отличником учебы и просто неравнодушным молодым человеком разве что без крыльев за спиной. Собственно, Кабанов не слишком и преувеличивал, просто находил именно тех свидетелей, которых надо.

В 19–10 позвонил дежурный:

– Дмитрий, ножевое по адресу: Загорская, 79, квартира 34. Порезали студентку, она до соседей достучалась. Пока толком не ясно, то ли она там квартиру снимала, то ли в гости к кому пришла. Как приедешь, отзвонись.

Вот такое воскресенье, куда мир катится?

Сокращая путь, выруливая из пробок, Кабанов направлял «Ниву» через бордюры по дворам. Надо успеть, пока «скорая» не увезла девчонку. Дом 79 по ул. Загорской Дмитрию знаком – одноподъездная «девятина», малосемейка. Из подучетников – два наркомана. Квартира 34 на четвертом этаже, значит, не у них поножовщина, хотя отработать их в первую очередь придется.

От подъезда уже отъезжает «скорая помощь», Кабанов заметил знакомого водителя, поморгал фарами. Приблизившись, спросил через стекло:

– Жива? Говорить может?

У водителя блестели глаза, будто через силу ответил:

– Когда несли, дышать перестала. Врачи стараются, только уж крови много…

Водитель махнул рукой, включил сирену.

– Поспешить надо.

В подъезде будто ведро с краской перевернулось: на ступенях, чернея, застывали потеки. На площадке четвертого этажа такой «краской» были измазаны стены и двери соседских квартир. Дверь в квартиру 34 была открыта, самый густой колер окрашивал порог.

– Кто вызывал, Сараев? – Кабанов спросил давешнего капитана.

– Из 37–й, Судейкина, – капитан заглянул в папку, – Татьяна Сергеевна.

– Что выяснить удалось?

– Пока ничего, – пожал плечами Сараев. – Я тоже только подъехал, пока помог врачам девчонку до машины дотащить. Ее Катей звали. То есть зовут.

– Сама сказала? Она вообще говорила что?нибудь?

– Нет, она сама уже дышала через раз. Врачи сказали, проникающее, задета печень, боялись не довезут. А насчет имени соседка просветила.

– Звони дежурному, пусть прокурорского вызывает. 105–я здесь будет. – скрипнул зубами Кабанов. – А я к соседке просвещаться зайду.

– Татьяна Сергеевна вы будете?

– Я буду. – не стала отпираться полноватая женщина лет 40, по виду типичная домохозяйка – халат, тапочки, грязные волосы и никакого макияжа.

– Вы потерпевшую хорошо знаете?

– Нет, конечно. 34 квартира сдается, жильцы меняются постоянно, девчонки с месяц как въехали. Студенки вроде. Знаю только как их зовут: Катя – это та самая потерпевшая, Оля и Люда. Живут они тихо, никого не приводят.

– А если бы приводили, знали бы?

– Если бы постоянно, конечно – слышимость у нас сами знаете какая.

– Что сегодня слышали?

– Я уже говорила тому худенькому полицейскому: в начале восьмого услышала, как по коридору будто пьяный шарахается. Прислушалась, вроде, бормочет чего, голос тонкий. Я дверь приоткрыла, смотрю – Катя на полу в луже крови лежит. Я сразу в полицию и в «скорую» позвонила.

– Не заметили, из квартиры никто не выходил? Может шаги слышали, или Катя чего сказала?

– Какой там! Я сама чуть в обморок не грохнулась! – домохозяйка подумала и твердо закончила: – Нет, ничего не видела и что Катя бормотала не разобрала.

– Дмитрий! – в двери образовалась голова «худенького» полицейского.

– Подружки пришли нашей потерпевшей, квартиру вместе снимают.

– Так, кто из вас Оля, кто Люда? – спросил Кабанов двух бледных девчонок, по виду старшеклассниц.

– Я Оля. – представилась та, что пониже, в короткой юбке, с круглым лицом и вполне недетской грудью.

– Я Люда. – девушка с вытянутым лицом, черными длинными волосами, тонкие стройные ноги обтягивали джинсы с заниженной талией.

– Вам по сколько лет, девушки? С Катериной давно знакомы?

– Нам по 18 лет, – начала Оля.

– Мы из одной деревни приехали, в авиационном техникуме вместе учимся. – продолжила Люда.

Подружки рассказали, что Катя встречалась с молодым человеком по имени Аслан. Кавалер звонил, обещал придти к 18–00, поэтому девушки ушли, чтобы не мешать романтическому свиданию.

Катин телефон был обнаружен на кровати, на фоне красных капель номер последнего абонента. «Аслан».