Граф Витте

И как в ногу! Сипягин в восторге.

Сипягин!

И ежегодные отчёты, сопровождающие государственную роспись…

Кто откажет им в изумительной талантливости?

Они читались 1-го января в газетах. с таким интересом, с каким газетная публика до тех пор читала только уголовные романы.

Эти десять отчётов надо издать отдельной книгой!

Это документ. Это памятник.

Они сыграли колоссальную роль в пробуждении общественного сознания.

Написанные прекрасно, интересно, талантливо, порой блестяще, – они заставили массу публики, до тех пор никаких «казённых бумаг» не читавшую, думавшую про государственную роспись:

– Дело начальства, не наше!

Они заставили эту публику интересоваться государственными делами.

Их заслуга почти так же велика, как заслуга фельетона.

Лучшей похвалы для них не найду.

Превосходные, общедоступные, фельетоны, они сделали то, что сделал фельетон:

– Вывели государственные вопросы на улицу.

И познакомили с ними публику.

Они привили широким кругам вкус заниматься государственными вопросами.

А отсюда – критиковать.

А отсюда – быть недовольными.

Ни для кого не секрет, что в составлении этих блестящих отчётов принимали участие лучшие из наших либеральнейших профессоров.

Они с увлечением работали «на Витте».

Почему?

Они шушукались:

– Он наш. Он ведёт…

Не помню, кому – но это было напечатано, кажется, г. Шипову – этот человек, танцевавший с Сипягиным, сказал:

– Конституция в России, по моему мнению, неизбежна.

Но и «марксисты», – в то время революция была этой прекрасной маской, – но и марксисты считали С. Ю. Витте своим.

– Как!! Русский?! Министр?!

И вам отвечали с ясным, – я сказал бы: с детски ясным взглядом:

– Он – марксист.

– Русский?! Министр?! Дайте мне воды!

– Революция – война. Для войны нужна армия. Её армия – пролетариат. Пролетариат формируется фабричной промышленностью. «Он» создал грандиозную промышленность. Он занят только этим. Он работает только над этим. Таким образом, он вербует нам армию. Говоря формулой Карла Маркса: чрез железные ворота капитализма он ведёт нас к тому времени, когда орудия производства…

И так далее, и так далее, и так далее.

Всё, что было самого крайнего, бросалось на службу в Министерство Финансов:

– На работу! На нашу работу!

И это увлечение охватывало не только юношей, у которых пробивается первая бородка и первые идеи.

Профессор Маркевич, чтоб не цитировать многих других, – профессор Новороссийского университета Маркевич, который должен был оставить кафедру вследствие «политической неблагонадёжности», пошёл на работу в Министерство Финансов.

А это был глубоко искренний и так же убеждённый человек.

– Наше министерство!

Витте был чаровник.

И умел каждого увлекать в вихрь танца.

Началось с того, что в Петербурге пресерьёзно думали:

«Деньги на издание „Освобождения“ даёт Витте. Его поругивают. Но это для отвода глаз».

Были даже убеждены:

– Никто, как он! Орудие для борьбы с Плеве!

Кончилось тем, что «Гражданин», – «Гражданин»! – не стал титуловать его иначе, как:

– Нашим министром.

«Гражданин», для которого раньше слова «Витте» и «конституция» были, кажется, синонимами.

– Напишите «Витте», и выйдет «конституция»! – писал кн. Мещерский, не желая, конечно, копировать А. И. Поприщина, который говорил:

– Напишите «Китай», и выйдет «Испания».